Никита Чирков - Обман развития

– О чем вы говорите? – с трудом вымолвил Данакт.

– Я же говорила, что есть фонд помощи таким людям, как… как мы с тобой. Одиноким, тем, кому нужна помощь. Еда, жилье, работа – все это обеспечат на первое время, более того, я смогу помочь тебе найти твою маму. У нас много подростков и детей. Сколько тебе лет? – Данакт вновь не знал, что ответить. – Я вижу, что ты еще слишком юн, чтобы быть на улице, на этом холоде, один. – И вновь он удивился, впервые задумавшись о таком понятии, как холод. – Ты помог мне, а я помогу тебе. Перед тем как ты нашел меня, я позвонила своему куратору, он должен уже приехать, и мы…

– Извините, но я не пойду. Спасибо вам большое за предложение, но… будет лучше, если я пока останусь один.

Роза скромно улыбнулась, видя поникшее состояние Данакта, все так же сидевшего в тени. Она хотела сказать что-то еще, как-то приободрить мальчика – но прекрасно понимала неуместность упрямства. Чуть подумав, она достала из кармана куртки визитку и протянула ему.

– Здесь мой контакт, это работает как ссылка или номер телефона. – Данакт аккуратно взял карточку правой рукой и стал рассматривать. – Если тебе понадобится помощь, то обязательно обращайся. Слышишь, не бойся и не стесняйся! Мы поможем, чем сможем. Ты не одинок.

А дальше все произошло совсем неподконтрольно его вниманию: Роза поблагодарила его за добрый поступок, направилась к импровизированному лазу и покинула эту стройку так быстро, словно ее тут и не было. Одинокий Данакт пробирался через дебри колких мыслей обо всем и сразу, лишь бы найти ответ на вопрос: почему он не пошел с ней? Ведь она права: он одинок, не знает ничего о том, где его родители, да и живы ли они, не говоря уже о том, в каком он странном изуродованном состоянии, да еще и не чувствует холода, в отличие от жгучей боли при половине своих движений. Растерянность поглотила его настолько жадно, насколько ему захотелось тут же и умереть: забившийся в угол, несчастный и жалкий, он всецело осознавал себя самым бесполезным и ненужным существом в этом страшном большом мире. Но в этот кризисный момент случилось нечто странное, лишившее все ранние мысли трагического оттенка, – ему стало плохо. Невыносимые мучения по всему телу, начиная от головы и заканчивая конечностями, словно некая сила выворачивала его наизнанку, желая вырвать самые последние крупицы надежды. Нет возможности кричать, даже вздох становится роскошью, когда все мышцы сводит разом, превращая его в сгусток чего-то страшного, способного заставить любого чуждого зрителя убежать в панике. Происхождение этого кажущегося наказанием мучения не имело источника ровно до того момента, пока процесс резко не прекратился, оставив лишь свободу воли дыханию, зрению и слуху. Никогда еще прохладный воздух не был таким приятным для легких, как и вид старых двадцатиэтажных зданий за границей стройки не привлекал своей детальностью, превращая облегчение после страшных мук в лучший момент жизни Данакта.

– Не знаю, с чего начать. – Неизвестный ему голос заговорил, а он и не понимал откуда, голову не повернуть, а ламп рядом нет, все-таки уже ночь, так что это может быть кто угодно в каком-то метре от него. – Наверное, стоит попросить тебя сохранять спокойствие. То, что сейчас с тобой происходит, – этот паралич, насколько я могу судить, временный. Некий защитный механизм, если я не ошибаюсь, на мое вмешательство. А поверь, мне потребовалось очень много времени и ресурсов, чтобы найти тебя. Меня зовут Бенджамин Хилл, и это меня ты видел, когда убегал из подпольной лаборатории. И да, я сейчас говорю в твоей голове, потому что кто-то и зачем-то внес в твой мозг, как и во все тело, имплантаты, превратив тебя в… ну, частично ты человек. Видимо, что-то сработало или ты сам включил открытый канал передачи данных, который уловили спутники под моим контролем. У меня нет доступа к твоей памяти и общей системе, я лишь смог подключиться к общему каналу связи, но он, опять же, явно не просто так встроен.

– Что… – Ожидаемо Данакт был испуган, но чем больше он думал, тем легче получалось принять это странное знакомство. Возможно, на это повлияло его одиночество, подталкивая на любой доступный ему контакт. Решать, в какую истину верить, ему сейчас не хотелось по единственной причине: возможно, Бенджамин – единственный шанс узнать правду о себе. – Что вам нужно от меня? – Говорить было трудно, но с каждой секундой контроль над телом возвращался, и еще до ответа на вопрос Данакт уже начал подниматься с пола.

– Я не должен был тебя тогда отпускать. Тебе была нужна помощь, а я… Моя ошибка сделала для тебя последние два дня невыносимыми, и я хочу это исправить.

Данакт молчал не из-за упрямства или страха, а простого непонимания сути открывшихся возможностей что-то требовать или же задать важные для него вопросы.

– Где мои родители? – чуть ли не жалостливо, как крик о помощи, вырвалось из него громче ожидаемого.

– Мы найдем их вместе, обещаю. Но сейчас, пока есть время, тебе надо…

– Нет! – Этот вопрос стал сердцевиной его самосознания, запустив дружеское соревнование между отчаянием и упрямством, то ли воссоздавая, то ли изобретая на ходу первые черты характера. – Я ничего не сделаю, пока не узнаю, где моя мама… где мой папа!

Тишина в голове уже начала провоцировать мысли о разрыве контакта с Бенджамином, ну или же не было никого, а голос – это попытка Данакта хоть как-то найти силы на дальнейшие, пока неизвестные действия. И вот когда Данакт уже собрался вновь спрятаться под лестницей до восхода солнца, Бенджамин заговорил вновь, причем куда с большим сопереживанием:

– Ты еще здесь?

– Да.

– Что ты помнишь о своих родителях? – Молчание Данакта было самым честным ответом на этот вопрос. – Смотри, я не знаю, где твой отец, никаких бумаг, указывающих даже на его имя, не было, а в базе тебя нет. Видимо, ты не был зарегистрирован при рождении. Но твоя мама не бросила тебя, потому что там, где ты проснулся, была твоя карта с вашими данными. Я все это тебе говорю для того, чтобы ты понял, насколько достоверно то, что тебе придется услышать. Твоя мама умерла. Если верить заключению морга, то это случилось за пару часов до твоего пробуждения. Мне очень жаль. Я обещаю, что мы найдем отца, но сначала ты должен уйти с улиц в безопасное место как можно быстрее.

– Нет. Я должен увидеть ее.

– Зачем? Это ничего не даст. К тому же это опасно, а тебя не должны видеть.

– Сейчас же ночь. Кто меня увидит?

– Ты уверен, что хочешь этого? Это трудное решение.

– Пока я ее не увижу – ничего не сделаю! Мне это нужно! – Данакт сам не ожидал такого порыва, отсюда и уверенность следовать ему.

– Хорошо. – Бенджамин же не скрывал вынужденного согласия, желая поскорее начать, дабы раньше закончить. – Но надо спешить. Делай ровно то, что я буду тебе говорить, тогда все получится.