Сергей Лян - Ордалия

– Бедная девочка, – прикрывая рукой зёв, прошептала Алла – супруга Максима, – Кто же её так довел?

– Никто, – фыркнул Максим и выключил телевизор, – Сама ноги раздвинула, а потом строила из себя невинную овечку.

– Ты о ком? – встрепенулась Алла, – Об этой девочке?

– Ну о ком же еще? – пережевывая стейк, ответил Максим.

– Так это она та самая, которую изнасиловал твой клиент? – встревоженного спросила Алла, прикрыв рот рукой.

– Не было никакого изнасилования, – отрезал Максим, – Суд его оправдал под чистую.

– И ты действительно думаешь, что ничего не было?

– Почему же? – вытаскивая изо рта, застрявшие в зубах кусочки мяса, ответил Максим, – Я знаю, что он действительно изнасиловал ту девчонку. Он сам мне об этом рассказал, и при чём в подробностях.

– И ты всё равно…?

– Да, – не дослушав вопроса, ответил Максим, – И сделал бы это еще раз, подвернись мне снова дело с таким гонораром. Вообще начихать что и как он с ней делал. Мне платят не за сочувствие.

– Что ты такое говоришь? – Алла казалась растерянной, – Она же почти ровесница нашей дочери. Как ты можешь…?

– Свою дочь я воспитываю, как надо и она никогда не додумается сесть в чужую машину. Та девка дура, вот и попала в нелицеприятную историю по своей же глупости и тупости.

– Нелицеприятную?! – возмутилась Алла, – Это просто ужас! Как твой клиент мог так поступить?! Она ведь еще совсем ребенок.

– Говорит что ему нравятся девушки по моложе…

– Замолчи! – больше не в силах сдерживаться, выкрикнула Алла, – Ты сам себя слышишь?! Так спокойно об этом рассказываешь, будто бы живешь на другой планете! Где тот Максим, которого я встретила пятнадцать лет назад? Ты ведь не был таким. Что произошло?

– Дорогая, – Максима никак не тронули слова супруги, – Если у тебя есть какие-либо претензии, то изложи их в письменной форме и мы можем рассмотреть вариант с разводом. Я же предлагаю тебе забыть этот разговор и продолжить наше совместное сосуществование.

– Я не…

– Вот и отлично, – Максим вытер рот салфеткой и встал изо стола, – Идём спать. Мне завтра надо встать пораньше.

«Par pari refertur» 3 3 «Равному равное воздается» – Закон возмездия.

Плывущее пятно облака прорицания исчезло и белая комната, снова наполнилась светом. С пьедестала, украшенного проблесковыми софитами спустился мужчина, облаченный в бежевый облегающий колет с острыми наплечниками. Золотой обруч, крутившийся над его головой, замер и потускнел.

– Ошибки быть не может? – заговорила черноволосая женщина в красном платье. Одна из четырех что сидели за овальным столом. – Кле́йма раньше никогда не проявлялись в мирное время, тем более у простых горожан.

– Согласен. – поддержал свою коллегу импозантный мужчина с тоненькими усами, одетый в черный смокинг. – Да и типаж у них какой-то не подходящий – прокурор карьерист и алчный адвокат. Таких как они пруд пруди на Земле. Почему именно они?

– Мы это уже проходили, Ишта. – мужчина с золотым обручем махнул рукой и на стене появилась временная шкала с графиком линиий вероятностей. – Медлить нельзя. Все же помнят, чем обернулась нам последняя задержка перед началом второй мировой?

– Форсети прав. Нужно действовать прямо сейчас. – вздыхая, прокомментировала девушка с длинными золотистыми волосами, одетая в белый пиджак с черной сорочкой.

– Жду ваших предложений, – Форсети сложил пальцы домиком и уперся в них подбородком.

– Выход только один. – высказался последний член тайного собрания. Помимо гетерохромии глаз, он является обладателем столь редкого явления, как депигментация кожи, или как это назвали бы ученные – «Витилиго» 4 4 Это постоянное или хроническое заболевание, при котором участки кожи теряют свой нормальный пигмент и становятся очень бледными или розовыми. . Верхняя часть лица у него белая, а нижняя темная. Левый глаз у него голубой, а правый – черный. – Как на счёт «Талиона»?

– Нет! – Форсети возмутился. – Это мы тоже проходили. Нам не следовало пробуждать его тогда, не следует и сейчас.

Гетерохромный кинул недовольный взгляд, скривил губы и размял шею.

– Думаю у нас нет другого выхода, Фор, – поправляя подол своего платья ответила черноволосая, – Предшествовавший нам девятый созыв, по своей самонадеянности, потерял двух вершителей, пытаясь разобраться с заклейменными своими силами.

– Немесида, нам стоило больших трудов привести мир к порядку после его прошлого пробуждения. От Талиона была польза, согласен, но и вреда от него тоже было предостаточно. Один только суд Линча чего стоит!

– И снова Фор прав, сестра, – девушка в белом пиджаке посмотрела на Немеседу. – Это логично. Талион использует чересчур жестокие методы наказания, которые в условиях нынешнего времени и подавно могут считаться варварскими.

– Ой да ладно тебе, Адрастея. – фыркнул Шезму, – Суд Линча нами был оперативно ликвидирован…

– Ага, как же… оперативно, – перебила Адрастея, – Почти сто лет люди вершили самосуд, держа в страхе всех чернокожих Америки. Ты это называешь оперативностью?

– Адри, пожалуйста, не начинай. – скривил лицо Шезму, – Меня иногда выбешивает твоё чистоплюйство.

– Мы немного отошли от темы обсуждения, – Форсети прочистил горло и посмотрел на мужчину в смокинге, – Что скажешь, Иштаран?

– Мы можем использовать палача несколько иначе. – Иштаран подкурил цветную сигарету с мундштуком. – Вы все по-своему правы, но раз уж мы хотим избавиться от заклейменных, то должны кардинально изменить вектор работы Талиона. Не обязательно использовать его по прямому назначению. Возьмём к примеру, прокурора. Он знал, что Серябкин невиновен и всё равно подвёл его к наказанию за то, чего тот не совершал. А что если бы с прокурором случилось нечто подобное? Насколько мне известно, его отец занимается коммерцией. И точку где он работает, равно как и его самого, не трогают лишь потому, что заботливый сын замолвил за него слово перед нужными людьми. Понимаете о чём я?

– Ты предлагаешь, чтобы вместо заклейменного пострадал кто-то из его близких? – недоуменно спросила Адарастея. – Почему за поступки одного должен отвечать кто-то другой?

– То, что случается с нашими близкими и любимыми, ранит гораздо глубже собственного увечья. – Иштаран обвёл всех взглядом. – Вспомните маму Серебкина. Ее сына упекли за решетку по ложному обвинению, где он, не выдержав психологического давления, покончил с собой. Это удар в самое сердце матери и тоже самое должен испытать тот прокурор.

– Хорошо, допустим всё будет так, как ты говоришь. – смотря в зеркало и поправляя волосы, заговорила Немесида, – Ты упускаешь один момент. Как это поможет ликвидировать носителей клейма?