Любовь Афоничева - Резюме сортировщика песчинок

А вдруг именно это Слава Па и пытается… Да нет, бред.

Никто не хихикает. Никто не шепчется. Но я уверен, что многие думают: «Как хорошо, что это не я. Что это не мой живот вырывается из дружеских объятий ремня. Что закушена не моя губа. И не для меня каждая секунда длится дольше часа…».

Наконец музыка заканчивается, а вместе с ней и мучения Славы Па. Теперь он может вернуться на свое место и принять положенную ему порцию утешительных комментариев. Я, конечно, присоединюсь к обсуждению. Но не сразу – сначала дам поблудить языком другим.

Эстафету мямлей открывает Илья Сансэ́, один из моих будущих коллег. Хотя, глядя на него, трудно поверить, что у этого слизняка и правда получится вырастить хоть одну мехимеру. Даже банальнейшую кулинарку. Говорит он что-то про полезный опыт любых переживаний, который однажды обязательно переплавится… Да лысый мантикор, даже пересказывать скучно.

Следующей вступает Юна Юна – этакое облако кудрявых волос, из которых торчит нос с характерной горбинкой и поблескивают темные глаза. Не знаю больше никого, чье второе имя просто повторяло бы первое. Но ей, как ни странно, подходит.

Кстати, она тоже из пятерки Инхо. Вышивает звуками… что бы это ни значило. Мне пока не доводилось видеть – или слышать? – ни одного из ее творений. И если бы меня спросили, кем она выйдет из Песочницы, я бы только плечами пожал. Скорее всего, она, как и многие другие «творческие» и «самобытные», выберет самый очевидный путь: либо прибьется к уже существующей орфейне, либо откроет свою. Может, не в Мантикорьевске, а в своем родном городке на горе. Или под горой. Потому что ее родной городок явно же либо там, либо там.

Но до этого еще как минимум три года, а пока Юна Юна старательно льет обезболивающие речи в уши поникшему слизняку Славе Па:

– …не слишком художественно, ага. Но, понимаешь, и я ведь не прочитаю с листа текст на незнакомом языке. А для тебя язык собственного тела… вроде иностранного. Сейчас так показалось. И если показалось правильно, то надо начинать со словаря. Возьми какую-нибудь простую песенку, прочувствуй ее всю от начала до конца, попробуй на вкус каждый ее звук. А потом уже…

– …безжалостно изувечь своей пластической интерпретацией, – я выбираю этот момент, чтобы вставить пару иголок под ногти самолюбию Славы Па.

Юна печально качает своей кудрявой копной, но отменить моих слов не может. А я продолжаю:

– С одной стороны, вроде бы замечательно, что ты калечишь музыку без удовольствия. С другой стороны, если бы ты делал это с удовольствием, то во всем этом появился бы хоть какой-то смысл. Не очень приятный и очень личный, но все-таки. А так… немного обидно, когда твое чувство прекрасного пытают безо всякого смысла.

– Спасибо, Эф_Имер, что всегда готовы поделиться своим мнением. Вы подбираете… эм… очень эмоциональные формулировки. Однако в ваших суждениях несколько меньше… эм… конструктивности, чем хотелось бы мне, как ментору. Надеюсь, что к следующей практике вы проработаете этот… эм… недочет. Либо же сумеете каким-то образом воздержаться от высказываний.

Ментор Виаль, разумеется, прекращает недозволенные речи настолько быстро, насколько ей позволяет негласный регламент. Но что бы там ни мурчали духоподъемного остальные ораторы, запомнятся Славе Па именно мои слова.

Ведь только я озвучил то, о чем думает он сам.

Теперь я с удовольствием развернул бы кубик и проверил: что там сегодня новенького в верхних слоях Ноо? Однако на практических занятиях это запрещено. Считается, что тут нужна полная вовлеченность. И мне не остается ничего иного, как скучать и считать кессоны на потолке, пока Виаль не решает наконец, что Па достаточно поглажен по головке.

Следующей ментор вызывает в круг внимания Лору Афе́йну. И это уже не столько испытание, сколько показательное выступление. Потому что, несмотря на рост «тетя, достань галактику» и широкую кость, Афейна прекрасно двигается. Хоть с плавностью текущего меда, хоть с резвостью бешеной белки.

Вот ее мне легко представить действующим мехимерником. И, пожалуй, она в чуть меньшей степени слизняк, чем прочие мои соседи по Песочнице.

Но на все, что она сегодня плетет из своего крупного тела, я смотрю вполглаза. Лениво размышляя о том, что надо бы сходить в мастерскую Кар_Вай и потребовать, чтобы та отремонтировала терморегулятор в бууте. Потому что не имеет права барахлить вентиляция в такой дорогой обуви. А на обратной дороге можно будет перекусить в какой-нибудь орфейне… или нет. До следующего родительского доната еще почти месяц, так что шиковать сейчас не очень умно.

К тому же от этих ленивых обжорных посиделок я превращаюсь в какое-то римляничное желе. Рассиропливаюсь. Вот-вот подернусь сахарной корочкой… Лысый мантикор, это меня от голода что ли в такую жуткую гастрономическую образность понесло?

Но ведь правда: если бы ментор Виаль сегодня вытащила в круг внимания меня, то картинка была бы невыразительная. Конечно, не позорище в стиле Славы Па. Но и графично сломать себя в самых неожиданных местах, как в прошлом году, я бы уже не смог. И против рыцуцика Инхо с шестом я бы сегодня не вышел. Не хватило бы, не знаю, азарта? Апломба?

Я любуюсь удивительно точеными для такой массивной фигуры лодыжками Афейны. И украсила она их занятно… Правда, сейчас надписи не прочитать – ноги двигаются слишком быстро. Хотя и не так затейливо, как руки, которые одновременно змеятся и порхают. Красиво, но рискованно – ментор Виаль наверняка пожурит за «сомнительную двойственность». Если не найдет, к чему еще придраться. Но это вряд ли. Да и не будет она ничего другого искать, если можно пощебетать про любимую «целостность образа».

Предсказуемо и скучно. Как всегда.

Я кручу в кармане кубик. Снова зачем-то представляю себя в круге внимания. Представляется нерадостное. Пора, наверное, возвращаться к ежедневным тренировкам. И в орфейнях поменьше рассиживаться. А лучше всего – затеять новую игру, для которой понадобятся гибкость, сила и кураж.

Как назло, ничего подходящего не сочиняется. Пока я перебираю варианты, Афейна успевает дозмеиться и допорхать, вернуться на свое место и выслушать… не знаю, что – я ведь все прозевал. Когда мое внимание возвращается к занятию, Виаль уже всех отпускает. Студенты разбредаются по лекториям. А мне приходится задержаться на выходе.

Я неординарен во многом, но вот с ростом не повезло – рост у меня самый что ни на есть средний. И поэтому Венц даже голову задирать не приходится, чтобы плеснуть мне в лицо взглядом, полным плохо спрятанного возмущения. Я равнодушно присоединяю этот взгляд к коллекции ему подобных. И еще успеваю мимолетно вообразить запястья Венц, связанные ее же косами…