Кристофер Сиб - Сеть. Трилогия

Однажды он по своей воле закрыл Сеть – все приложения, которые можно было отключить, – но сдался, не продержавшись и недели. Вот и теперь Данила до последнего сопротивлялся. Выйдя из здания Специальной Службы, он старался даже не думать о Сети, чтобы чип автоматически не запустил виртуальное пространство. Это было сродни самоистязанию, болезненному и очищающему.

Данила сдался, упав на жёсткий диванчик и дав Ей заполнить сознание. Перед глазами поплыли десятки сменяющих друг друга изображений. Он едва успевал понять, что на них, как тут же переходил к следующим. Мышцы расслаблялись, тревога постепенно отступала. Он был един с миром, с его виртуальной вселенной. Сама комната будто стала осязаемой.

Данила глубоко вздохнул.

Пора забыться.

Он закинул в рот сразу две таблетки снотворного и, едва улёгшись в постель, потерял сознание.

В заточении

Открыв глаза, Данила понял, что он не у себя дома. Тусклый жёлтый свет льётся с потолка, а грязная постель, на которой он лежит, окружена ржавыми металлическими стенами. В комнате, больше напоминавшей жестяной шкаф изнутри, сыро и пахнет чем-то затхлым. Данила поднял голову. Ещё одурманенный лекарствами, он огляделся. Лежал он у дальней от двери стенки. Очень тесное помещение, куда кроме кровати влез только старый металлический стул. На грязной потрёпанной подушке пятна, смутно напоминающие кровь. Матрас выглядит чище, но в некоторых местах безнадежно порван.

Данила сел, ощутив лёгкий приступ тошноты. Голова казалась непомерно огромной и невесомой. Он помотал ей и едва не потерял сознание. Схватившись руками за шею, простонал – так болели мышцы. Они словно одеревенели, и, казалось, треснут от любого неосторожного движения. Данила попытался размять шею затекшими пальцами.

Раздался звон ключей и, спустя мгновение, дверь со скрипом отворилась. В комнатку одной ногой шагнула девушка с тёмными, слегка вьющимися волосами, собранными в хвост на затылке. Она показалась Даниле смутно знакомой.

– Заноси! – скомандовала девушка.

В комнатушку тут же нырнул щуплый парнишка с подносом, на котором стояла тарелка с едой и горячий напиток, напомнивший Даниле чай.

– Тебе нужно поесть, – бросила она пленнику и, стараясь не глядеть на него, исчезла в коридоре.

Вошедший ловко поставил поднос на стул и быстренько юркнул за дверь, закрыв её за собой. Данила услышал, как его заперли.

Туман в голове постепенно рассеивался, он начал понимать, что его каким-то образом вывезли из дома. Данила мысленно ругал себя за нерасторопность, ведь он мог выспросить хоть что-то, когда принесли еду. Он сделал запрос в Сеть, чтобы узнать, где находится, но та не откликнулась. И тут он с ужасом осознал, что вообще все приложения выключены. Сколько Данила себя помнил, Сеть всегда была рядом, и защищала его.

Внутри, тем временем, разрасталась паника. Мысли метались одна за другой, строя нелепые и пугающие предположения. Так и не притронувшись к еде, Данила несколько часов просидел на койке, обхватив колени тощими руками. Он с трудом соображал, едва сдерживая слёзы отчаявшегося ребёнка, потерявшегося в мрачном ночном лесу. Паника не покидала его ни на секунду. Стало тяжело дышать, закружилась голова. Комнатка ходила ходуном. В безнадёжной попытке вырваться из этой каморки, Данила рванул к двери. Град ударов по холодному металлу остудил его пыл. Рассечённая рука теперь кровоточила и болела. Он снова машинально спросил Сеть, когда ждать медиков (обычно сообщение о том, что они уже в пути, приходило сразу после повреждения), но быстро осёкся, стараясь не думать, что с ним станет, если руку не перебинтовать.

Спустя какое-то время дверь отворилась вновь, но теперь он не стал ждать.

– Кто вы? – Данила бросился к девушке, крича срывающимся голосом. – Зачем вы меня здесь держите?!

– Успокойся! – резанула она ледяным тоном, и пленник встал как вкопанный.

Заметив реакцию Данилы, девушка растерялась. В её глазах мелькнула тень сочувствия.

– Ты должен это съесть, тогда станет легче, – её голос стал мягче.

Она снова позвала парнишку, тот забрал старый поднос, и поставил свежую еду. Когда девушка уходила, она как-то неуверенно оглянулась, словно хотела что-то добавить, но передумала и вышла прочь. Через несколько минут пришел человек (наверное, единственный человек с добрым лицом, которого Данила видел за последние сутки), осмотрел рану и перевязал её белоснежно чистым бинтом.

***

Прошло два дня, по крайней мере, Даниле так показалось. Он дважды укладывался спать, когда единственная зарешёченная лампа в комнате гасла. Ему приносили еду, оказавшуюся на удивление вкусной, и не говорили ни слова. Без «росы» выносить многочасовое одиночество было невыносимо. Данила пытался говорить с собой, мешанина мыслей незаметно переходила в слова, а когда за стеной слышались шаги, он бросался к двери с криками о помощи. На третий день Данила перестал бороться. Все его мысли словно смёрзлись от страха, попрятались, боясь показаться сознанию. Проснувшись утром, он услышал знакомый скрежет двери и увидел суровое лицо охранника.

***

Пётр Сабуров родился и вырос на территории нечипованных. Он никогда не ел досыта, а иногда и вовсе приходилось голодать. Машины из городов отнимали у них всю плодородную землю, пригодную для выращивания еды. Нечипованным часто приходилось попрошайничать у стен сетевого города, воровать с полей или грабить склады своих же соплеменников. Пётр не знал, было ли так везде, но в его посёлке и соседних городках поступали именно так.

Большой город со всеми его благами был закрыт для него. Но любой житель мегаполиса мог привезти к его дому своего отпрыска, как в зоопарк. Однажды, будучи подростком, Пётр заехал одному такому туристу по физиономии, после чего всё их поселение выжили сетевые роботы, переселив на сотню километров дальше от города. Там-то он и встретил первых Непокорённых.

Шайка молодых парней готовилась взорвать огромный комбайн собиравший урожай неподалеку от городка, где теперь жил Сабуров. Он пытался украсть немного еды с поля, когда увидел их – дерзкие, сильные, не знающие страха! Они установили оружие так быстро, и выстрелили так решительно, что машина не успела отправить сигнал тревоги. Спустя мгновенье пятеро парней потрошили комбайн, таская продукты в свой грузовик. Конечно, Пётр восхищался ими и не мог просто уйти. Он стал частью их группировки. С тех пор его семья не голодала.

Шли годы, и Непокорённые стали настоящей проблемой для больших городов. Во многом из-за того, какие методы выбирали Сабуров и его шайка. После них восстановить комбайны было невозможно. В своей команде он держал железную дисциплину. Каждый из его группировки знал, перейти дорогу главарю – верная смерть.