Георгий Газиев - Озаренные целью: жажда свободы. Том 1

Януш, разумеется, узнал про тот инцидент с Власом, и с удовольствием прозвал шайку-лейку Ланса “засранцами”.

– Ну и урод! – Рявкнул Келлепо и смачно плюнул в сторону, пока Януш отошел к выбежавшей на стадион стройной секретаршей.

Она подбежала к старшему надсмотрщику, все время поправляя поднимающуюся наверх облегающую юбку. Как это обычно происходит, ей срочно понадобилось, чтобы Януш проставил несколько важных подписей в документах. Она уже привыкла делать все дела в последнюю секунду, так что оставалась довольно спокойной.

– Псина старая! – Добавил Ланс, ехидно облизывая высохшие уголки рта. – Кел, у тебя жвачка сейчас не при себе?

– Чего? – Не услышал его друг. Ланс стоял от Кела через два человека, среди которых был и Като.

– Жовка есть, спрашиваю?!

Кел снова не услышал, он лишь отрицательно покачал головой и прищурился.

– Хрен глухой, – огрызнулся Ланс. – Жовка, жовка есть?

Блондин кипел и уже чуть ли не орал своим хриплым голосом. Януш дал команду разомкнуть шеренгу и собраться по пятеркам. Ланс наконец-то подошел к своему другу и уже точно дал понять, чего он желал.

– Пожевать, говоришь, хочешь? – Усмехнулся Келлепо, лукаво ухмыляясь и показательно жуя мятную резинку.

– Дааа, от меня спиртом за километр несет. Вчера с батей на юбилее у тетки с паленой водкой оба перебрали. Думал, все тютелька в тютельку будет, но нет… С утра дикое похмелье, и сейчас еле отхожу.

В памяти у Ланса снова всплыл вчерашний вечер. Там отец снова твердил ему одни и те же вещи. Родители всю жизнь держали его в ежовых рукавицах, требуя успеха абсолютно во всех сферах жизни, от спорта до учебы. Разумеется, с возрастом сыну совсем осточертели все эти родительские наказы. Именно поэтому он сейчас пытался на всех оторваться за свою обиду.

Только вот жалостью Кела он не взял. Южанин смотрел на него все с той же лукавой и предвзятой ухмылкой, на показ играя жевательной резинкой меж зубов. Он глянул на Ланса с небольшой паузой, а потом просто плюнул белым шариком в сторону.

– Нельзя на уроках физической культуры что-либо жевать. Опасно! – Заявил Кел и ушел в сторону, оставив друга, как ребенка, перед которым потрясли конфеткой.

Пока Януш молча распределял других курсантов, Като пытался равномерно распределить страх и волнение внутри себя. У него не получалось. Холод, возникший из ниоткуда внутри Каткемы, затмил собой все другие ощущения, включая мигрень от солнцепека. Все вокруг него теперь казалось очень медленным, секунды тянулись издевательски долго. Чешуа повернул голову, огляделся на соперников – обычные, уже привычные ему ребята сейчас казались смертоносными и безжалостными.

И вот прозвучал долгожданный свисток. Ланс, Кел и Каткема приготовились. С ними еще был парнишка без одного переднего зуба и рыженький невысокий хлопец, по имени Рифэль, с лицом, беспощадно усыпанным веснушками. Рифэлю, судя по худощавой внешности, предстоял еще очень долгий путь становления настоящим воином. Ребята собрались в крепкий и целостный квадрат без единого слабого места. За две недели они научились составлять скутумы, как самые матерые вояки. Рифэль держал щит сверху, а Като и остальные выставили по бокам. Прошло еще пару затяжных мгновений. Каткема сразу смекнул, насколько тесно и жарко сейчас будет. Пот лился рекой. Условия были нечеловеческие, но им их никто не обещал. Ведь они были будущие солдаты, расходный материал.

Ребята не заставили себя долго ждать. Первым подбежал Мусалим, от каждого шага которого с земли поднимались невысокие столбы пыли. Он с прыжка влупил дубинкой по верхнему щиту, и сразу, приземляясь, ударил ногой по лицевому барьеру. Тут же появились его дружки и начали налетать на хилый стеклянный домик со всех сторон. Их удары и налеты всем телом были мощными и резкими; они не жалели сил и вкладывались всем весом, устраивая обороняющимся настоящее сотрясение. Парни по другую сторону стекла с тяжестью сдерживали ожесточенный прессинг. Страх пропал, остался лишь чистый адреналин, делающий тело легким, а голову свободной от всех мыслей. Като держал щит изо всех сил и при каждом сотрясении сквернословил. Он немного пятился назад, но потом резко возвращался на позицию. Далеко отлетать-то не удавалось, так как сзади, к центру клетки отлетали еще трое. Было очень неудобно и тесно, но каждый, даже те задиры, не сдавались до последнего.

Тут с левого края ударили дуплетом, парня без зуба аж сбило с ног, но свои тут же подтолкнули его изнутри на место. Подобные атаки пошли со всех сторон, но “поганцы” продолжали стоять на ногах. Уставшие и изможденные. Каткема время от времени кричал от усилий и ярости, словно воин, борющейся за собственную жизнь в последней битве, в прочем, как и остальные ребята. Парни бранились всей нецензурщиной, какую только знали, особенно когда разбивали друг об друга губы и носы. Като, то и дело, получал ссадины и синяки, но боли практически не ощущал, она поджидала его позже. Бедняга Рифель уже не чувствовал свои забившиеся плечи и руки, которые держали бешеную, дергающуюся крышку.

Солнце, ярко освещающее академию, заставляла кожу курсантов блестеть и искриться, обнажая все кровоподтеки и посинения. Оно беспощадно слепило ребят, заставляя жмуриться и смотреть на мир сквозь узкую щелочку, к чему они, кстати, давно привыкли.

Каткема уже не мог выносить эту пепелящую звезду, это яркое желтое отражение от земли и соратников. Он молча мечтал об освежающем дожде и об огромных черных тучах на весь горизонт. Неизвестно откуда, Чешуа находил в себе силы продолжать.

– Да сколько же в них дури. Когда они устанут?! – С режущей сухостью во рту рявкнул Като. Он дышал, как лошадь после пахоты. Его глаза словно в замедленной съемке наблюдали, как оппоненты собирались с силами и вот-вот принимались нападать. Остальные курсанты и преподаватели перестали существовать на время.

Нападающие, конечно, тоже выдохлись, но ненависть к Лансу и Келлепо, видимо, была сильнее усталости. Каждый удар по ним, доставлял команде Мусалима огромное удовольствия. Они сменили тактику, решили ещё яростней и более слаженно долбить именно крышку коробочки. Оппоненты замечали, что она проседала. Рифэль прогибался каждый раз и, казалось, что сейчас упадёт. Он еле стоял на ногах.

– Держись! – Что было мочи кричал ему Каткема.

– Если упадешь, сука, все ноги переломаю! – Заорал трясущейся Кел, разбрызгивая слюни по всему стеклянному щиту.

Рыжеволосый сдерживался из последних сил, и тут свисток. Прошло всего десять минут.

– Теперь квадрат пытается передвигаться. Вперед! – Сказал главный надсмотрщик, ехидно улыбаясь, и снова свистнул.

Януш с наслаждением смотрел на такого рода тренировку, он обожал насилие, обожал противоборство. Смотря на свору неподготовленных пока еще курсантов, Януш то и дело плевался в стороны, отворачивал разочарованно голову и закрывал лицо своей огромной ладонью с длинными, не стрижеными ногтями. Уборщики, чистящие стадион, то и дело останавливались и смотрели на курсантов. В них зрело это прекрасное чувство безопасности, им ведь не приходилось мучиться под невыносимой жарой и гнетом седого грубияна.