Георгий Газиев - Озаренные целью: жажда свободы. Том 1

Тем временем Като проникся сочувствием к Рифэлю и решил пожертвовать своими силами, поменявшись с ним местами. В противном случае крышу бы им точно проломили.

– Молодчик, сдвинул дохляка! Ну что, погнали! – Приказал Ланс, машинально накинув на себя звание капитана их маленького отряда.

Они шли и видели, что их оппоненты уже не могли держать оружие в руках, поскольку не могли отдышаться.

– Эй, вы! Быстро налетели на “поганцев”! – Закричал Януш, махнув на них своей ручищей и злобно выкатив нижнюю челюсть.

Пятерка Мусалима через силу начала лупить по теперь уже подвижной цели. Их удары стали слабее и реже, но и у команды Като, а точнее Ланса, дела шли так себе. Их руки и ноги закислились, кое-как выдерживая нагрузку. А Каткема сразу понял, насколько тяжело было Рифэлю, слабые плечи отнимались на раз. Этот “локомотив” продолжал свой путь праведника, пока ударяющие не смекнули и не начали бить по открывающимся ногам. Друг Мусы, так кратко называли Мусалима, со всей силы зарядил по ноге Ланса.

– Ах ты тварь!!! – Заорал он и со всей силы оттолкнул противника щитом, да так, что атакующий сразу повалился наземь. Этот ответный удар заметил преподаватель.

– Вот это правильно! Вот это по-нашему! Внимание всем! Теперь обороняющиеся могут производить контратаки, но чтобы квадраты обязательно продолжали движение и сохраняли свою целостность! – Объявил Януш, не изменяя своей суровости. Он то и дело косился на дворника, который принялся закуривать сигаретку.

И настоящая игра понеслась. Ланс тут же ударил с размаху Мусу по шлему. Получилось неожиданно, и поэтому так эффективно. Последний на секунду потерял ориентацию в пространстве и попятился назад, пытаясь поправить шлем. Настало время и Рифэлю отомстить за свои страдания. Амплитудным и размашистым ударом снизу он как-будто бы хотел разрубить врага надвое, но удалось лишь разбить губу чернокожему атакующему. Като в этот момент очень сильно пожалел, что не мог поквитаться с противниками, ведь иначе своей команде бы прилетело по голове. Беззубик тоже нанес размашистый удар, но противник успел поставить блок дубинкой. Тут он не растерялся и решил использовать их же прием, то есть заехал по животу с колена, попав прямо между щитков. По итогу, враг остался повержен, сложившись пополам. Келлепо тоже не терял шанса безнаказанно подраться и колющим ударом заехал Мусе в область паха. Несмотря на то, что там была защитная ракушка, вражеский капитан загнулся от боли, матерясь и угрожая, что сейчас всех тут размажет. Только он поднялся и собрался налететь всем телом на Кела, раздался свисток. Януш остановил “сражение” после того, как наставлял словесных тумаков дворнику за то, что тот позволил себе отравлять воздух сигаретным дымом вблизи курсантов и подавать дурной пример.

– Ну что, наигрались, ребятишки? На сегодня хватит. – Захихикал главный ответственный по физическому воспитанию, с довольным видом скрестив руки и оттянув туловище назад.

На этом моменте лицо Мусы выражало неистовую злобу, но против приказа пойти он никак не мог, дисциплина делала свое дело. Мусалим бросил на землю палку, снял шлем, оголив мокрые угольные волосы. Злость прошла. Он смотрел на Кела исподлобья, сильно прищурившись из-за высохших линз, и ртом быстро выдыхал воздух, отпуская порциями гнев. Сейчас ему оставалось лишь представлять, как бы он с ним поквитался. Но в целом, в повседневной жизни такой ярости от него обычно никто не встречал.

У Като, как и у остальных, тоже было прекрасное ощущение легкости в конце боя. Даже ходить и даже дышать получалось намного приятнее. Он был безмерно рад, что смог выстоять и сдержать напор оппонентов, а улыбка от облегчения не спадала с лица. Плечи же будто желали исчезнуть от боли и усталости. Товарищи бросали на него одобрительные взгляды, а это невероятно льстило терзающей себя душе.

Тут их всех снова собрали на построение, на конечный пересчёт. Като стоял рядом с Лансом и Келлепо и слышал их разговор.

– Этому черту, похоже, мало, что мы в камере всю субботу просидели. Ублюдок, пусть идёт нахрен! – Яростно голосил Келлепо, стараясь не превращать шепот в очередную истерику. Он приподнял визор и протер потное лицо, размазав грязь по лбу вдоль морщин.

– Была бы возможность, избил бы его, как того додика, – продолжал рассерженно он же, взглянув на грязные пальцы и поняв, что теперь выглядит, как свинья.

– Ладно, успокойся, сегодня пойдем в клуб. Там нас уже, небось, заждались. – Ехидно сказал Ланс, взор которого был направлен далеко в небо, а фантазии взяли верх над реальностью.

– Ухх, да. Мою уж совсем чуть-чуть осталось обработать… – пояснил хвастливо Кел, однако до Ланса ему было далеко, так как этот потомок коренных северян менял себе девушек, как перчатки.

– Да я свою прямо там, в туалетной кабинке отодру. Вообще плевать.

Януш с Мюргом совсем не обращали на них внимания, так как гневно и придирчиво докапывались до курсанта, который предоставлял мед-справку по болезни из-за пропуска занятий. Преподаватели класть хотели на его причины отсутствия, для них никто не имел права пропускать пару, иначе вводились штрафные санкции в виде отработки занятия.

– А мы им, похоже, настолько понравились, что они уже и жениться на нас готовы. – С усмешкой добавил Кел.

Стиль поведения Кела походил на спокойный, расслабленный, властный и созидательный, его манера речи была неторопливой. А Ланс же говорил быстро и невнятно, будто маленький гоблин, который хотел кому-то напакостить.

– Ага, им с моим “другом” женитьбы хватит. Потом пусть идут на все четыре стороны. – Подтвердил белоголовый и смачно сморкнулся в сторону кроваво-зеленой слизью. Из-за высмаркивания у Ланса лопнули капилляры, от чего вокруг глаз нарисовались красненькие точечки.

Непристойный разговор продолжился, в ходе которого они в голос хохотали над теми девушками. С каждой оброненной фразой Каткема ненавидел их все больше и больше. Его переполняло презрением, и было все сложнее скрывать свой неодобрительный взгляд в их сторону. Потребовалось очень много усилий, чтобы смотреть строго вперед, на трибуны, где шастали уборщики в оранжевой униформе. Поведение Ланса с Келом – было обычной практикой среди молодых парней, но не для него. Като считал дикостью, так спаивать девушек до потери сознания, пользоваться ими и потом исчезать, как какие-то кочующие дикари. Пока Чешуа стоял рядом с ними, он ощущал, что его тело будто пронизывала их чудовищная аура, отравляющая душу. Их поступки полностью расходились с его “кодексом чести”. “Ланс, Ми-фенг и Келлепо… ощутить бы им это на собственной шкуре! Они же, небось, за людей никого кроме себя не считают!”, – корча лицо, думал Чешуа. После прошлого драматичного опыта Като не мог себе позволить ничего большего, чем поцелуй, да ещё только в тех случаях, когда у него было хотя бы немного симпатии к партнеру. Он считал такой путь мужчины правильным, что это и должно отличать человека от животного. Верностью и сохранением чести Каткема хотел заслужить настоящую любовь. Он яро верил, что если человек будет постоянно бросаться из одной постели в другую, то это может продолжаться всю жизнь, пока человек не останется совсем один.