Дарья Безинская - Синий шиповник

Подруга стала частью нашей команды в Роскино – заняла место секретаря. В кабинете у директора – бывшего актера – всегда пахло старой кожей его портфеля и терпким одеколоном.

– Полина, у вас новое задание. Спустили прямо с Ольхона. Нужно снять про Северную войну. В роли Петра Первого обязательно должен быть Яков Становой.

– Да, поняла. Спасибо, – я на самом деле боялась заданий "сверху", их особенно долго вычитывали в Росцензуре.

– На роль Карла Двенадцатого нужно поискать иностранца. Чтобы он контрастировал со Становым. Вот список подходящих, – директор протянул лист с пятью именами.

– Благодарю.

Я вышла, изучая имена. Трое были шведами, один – из Финляндии, последний из Норвегии. И всем нужно отправить запрос-приглашение, потому что просто так въезжать в нашу страну и покидать ее нельзя. Нужно обязательно письмо с уважительной причиной. Все объяснялось нашей безопасностью. Я решила не медлить и сразу села за сценарий. Необходимо было работать быстро, чтобы успеть следом за документами отправить иностранцам их тексты. После двух бессонных ночей я упала в обморок прямо в вестибюле Роскино. Очнулась на банкетке, Гоша брызгал на меня водой. Вокруг стояли испуганные зеваки.

– Что происходит? – подорвалась я.

– Нет, это ты скажи, что происходит? – вспыхнул мой друг. – Если плохо себя чувствуешь, лежи дома! Лена, почему ты ее отпустила?

– Да она выскользнула, – начала оправдываться подруга.

– Я еще не дописала сценарий, – я попыталась подняться на банкетке, но не смогла.

– Не надо дописывать. Я попросил Киру, она поможет.

– Но я начала.

– А она продолжит.

– Ты тут уронила, я собрала, – Лена подала мне мои жалкие сто листов сценария.

Я впервые приглашала иностранных актеров, впервые писала сценарий с кем-то еще. Мы были знакомы с Кирой Ивановой и раньше. Но первые две свои картины я освоила сама, начиная со сценария. Мы зашли в наш с Гошей кабинет. Девушка уже ждала меня. Коротко поздоровалась, забрала написанный материал, надела очки и углубилась в чтение.

– Иди домой, – ассистент попытался вывести меня из кабинета. – Тебе, может, такси вызвать? Хочешь, с тобой поеду?

– Нет, я останусь. Не надо, – я села напротив сконцентрированной Киры.

– Ну, тут немного затянут диалог. Я бы сократила.

– Сокращай, со стороны виднее, – она обычно занималась сценариями для любовных драм, но имела большой опыт, поэтому я бы не стала спорить.

– Ну вот здесь бы уже какую-то сцену с музыкой, грандиозную, – сценарист отняла взгляд от страниц, – знаешь, я бы и начала бы с чего-то яркого, динамичного. Это же Петр Великий.

– Ну, я не знаю. Можно с потешного боя на воде.

За один день мы вместе перестроили концепцию и написали двести листов. Свежий взгляд помог мне найти что-то интересное в уже избитой теме. В моей душе, которую охватила буря страха перед строгими министрами, воцарился штиль. Поэтому ночью я смогла нормально поспать. Сценарий был готов через несколько дней. И пока Росцензура разбирала тексты по косточкам, мы сели с Гошей за раскадровку.

– Наверное, больше крупных планов с Петром, – говорила я, разглядывая ватманы Георгия.

– Зрителей не затошнит от щек Яшки?

– Ну, это же прямой заказ.

– Но щеки все же…

– У каждого свое представление о красоте, – протянула.

– Да, я забыл. Тебе нравятся люди с квадратными мордами.

– Можно подумать, у тебя…

– Мое лицо – ромбиком, – Гоша обвел в воздухе пальцем геометрическую фигуру.

– Просто скажи: ты нарисуешь еще пару планов?

– Конечно.

Через неделю работы сумасшедшими темпами Правительство уже интересовалось, как все продвигается. А Росцензура зарезала кучу сцен из-за того, что в них первый император России недостаточно героически выглядит. Чиновникам – совсем не до драматургии. Им главное, чтобы были соблюдены главные требования к образам в фильме. Мы проклинали цензоров и переписывали все моменты, вызвавшие порицание. Мне вернули сценарий в третий раз снова с красными пометками на полях.

– Еще чуть-чуть, и я начну убивать, – грустным голосом сказала Кира, листая правки.

– Сделай одолжение, пожалуйста, – я улыбнулась. – Там на втором этаже поворачиваешь направо, до упора, на табличке написано "Людов".

– А, Людоедик? Ну, тогда все понятно.

Теперь мы уже и вдвоем не спали ночью. Сидели на кухне Лены и правили сцены с императором. "Ох, Толик", – думала я. – "Взять бы тебя сюда, ты бы увидел, как снимают кино". Раскадровки тоже не пришлись ко двору. Я отдала вечером Лене пять копий сценариев для отправки актерам, и побежала с ватманами к Гоше. Он жил на набережной Ангары, в маленькой, но милой квартирке на втором этаже. Я свистнула два раза, это был наш знак. Еще в университете я привыкла приходить под окна к другу и свистеть. В подъезде работал противный старый консьерж, который никогда меня не впускал. Георгий должен был сам спуститься за мной. Он выглянул с лоджии:

– Шо? Опять? – спросил ассистент, пародируя голос великого актера Папанова.

Я развела руками. В квартире пахло блинами. Я разулась и понесла раскадровки в комнату.

– Кушать будешь? – спросил Гоша.

– Надо скорее закончить…

– Полина, ты голодная.

– Нет.

– Я знаю тебя. Ты прибежала, как только получила листы, – друг потащил меня на кухню. – Петр Алексеевич не будет плакать, если ты сначала поешь.

Надо мной уже все друзья смеялись, заявляя, что меня в мужчинах привлекает только умение готовить. Подтрунивал и Гоша. Поэтому я и не хотела принимать его предложение. Хотя с другой стороны, от блинов может отказаться только бессердечный человек. За раскадровкой мы не заметили, как настала полночь.

– Уже поздно, – проговорил серьезно друг. – Останься.

– Ладно, – ответила я, не чуя подвох.

Он постелил мне на своей кровати, сам ушел на кухню. Я лежала без сна час точно, пока не зашел Гоша. Он крался, боясь меня разбудить, и аккуратно, как ниндзя на задании, лег с краю.

– Что, на диване не удобно? – мой голос в ночи прозвучал, как выстрел.

Гоша свалился с кровати.

– Ты чего так пугаешь? – злобно спросил он.

– Ты говорил, что хорошо меня знаешь. Однако не подозреваешь, что я плохо засыпаю.

– Вот теперь и эта деталь мне известна, – он сел рядом и положил свою горячую ладонь на мою руку.

Только в этот момент я заметила, что у него длинные пальцы.

– Полина… – прошептал он.

Я подняла глаза, Гоша тянулся ко мне губами.

– Нет, подожди! – я отползла к стене и закрылась одеялом до подбородка. – Ты что делаешь?

Георгий молча смотрел на меня. Свет от фонарей проникал сквозь колыхающуюся занавесь. Он выхватывал из полумрака глаза друга, словно работал осветитель над крупным планом героя.