Сергей Москвичев - Мы – грязь. Мы – цветы

Земля вновь принимала его в своих недрах. «Ты скоро вернёшься», – вспомнил Изир. Судя по всему, раньше, чем думалось.

Я умер? Если да, то я скорее должен оказаться в аду. В недрах земных же было тепло, хорошо и спокойно. Боль, терзающая его совсем недавно, осталась где-то позади.

«Ты мучаешь себя не напрасно!» – опять этот шёпот. Теперь его легче различить среди прочих, похож на женский, материнский, ласковый и заботливый.

– Да. Я не могу предать друзей. Я грешен. Может, хоть так я искуплю свою вину перед Богом.

– Все люди грешны! Думаешь нужно что-то искупать? Ты ничего не знаешь о том, что называешь Богом, и никому из живых людей не дано постичь этого, так что, не старайся, – отвечал голос.

– Значит, я жив?

– Жив, но без сознания.

– Кто ты?

– Я? Можешь называть меня как хочешь: подсознание, альтерэго. Можешь думать, что бредишь и разговариваешь сам с собой, а можешь считать меня своим духом, проведением, если хочешь, можешь думать, что я Бог, о котором ты упоминал, это не важно.

– А что же тогда важно?

– Как и всегда. Самое важное это не то что ты сделал, а то, что ты можешь сделать или нет. Верни веру в себя, у тебя есть таланты, используй их.

Изир лежал с закрытыми глазами, но чувствовал, что уже пришёл в себя после последней пытки. Палач и медсестра, судя по голосам, разговаривали с кем-то третьим. Экболиум решил не раскрывать так сразу своего пробуждения.

– Этот парень скорее лотос, а не экболиум. Несгибаемый, – говорила Жанна.

– Мы сломаем его, Ваше Величество, и не таких ломали. Вы же знаете мои способности, – оборвал медсестру Клод.

– Не сомневаюсь, – должно быть, королева. Её голос такой грубый, как у мужчины! По телевидению её как будто дублируют. Она такая мускулистая, может, принимает стероиды? – Этот мальчишка не единственный, кого удалось задержать моим людям. Есть ещё девчонка. Сделайте упор на ней.

«Девчонка? Значит Фиалка или Василёк тоже попалась. Может хотя бы Маку удалось уйти? Так, что там говорил мой внутренний голос? Использовать таланты? Посмотрим, сработает ли это с тобой палач. Не думаю, что ты такой же крутой парень как платиноволосый».

Арувн «Подснежник» Винберг вошёл в заброшенный дом.

В камине догорали поленья, однако подкинуть в пламя очага было нечего. Этого и не требовалось, в комнате было уже даже жарко. Парень перевёл взгляд на Шарлоту, она спала, но не очень спокойно, похоже запарилась под одеялом. Он подошел и раскрыл ей одну босую ножку. Ему такой приём всегда помогал.

Присев в кресло, Арувн наполнил бокал остатками красного сухого вина, недопитого Изиром. Вдохнув цветочно-ягодный аромат, он почувствовал запах морского бриза, тепло южных виноградников, жар летнего солнца – отличное вино, у Экболиума хороший вкус. Сделав несколько глотков, Подснежник откинулся в кресле, предавшись сладостной неге. Когда поленья в очаге погасли и лишь дотлевали, он заметил, что бокал уже пуст. Долив в него остатки из бутылки, парень вновь перевёл взгляд на девчушку. Несмотря на его попытки сделать её сон более-менее комфортным, она по-прежнему ворочалась.

Алкоголь уже немного бил в голову, поэтому было не до восхищения качествами вина. Второй бокал был осушен гораздо быстрее. Арувн по неосторожности задел бутылку, ставя бокал на пол, та покатилась с небывалым грохотом и громко звякнула, ударившись о ножку кроватки. Шарлота открыла глаза.

– Прости, солнышко, я не хотел, – виновато пробормотал Подснежник. – Закрывай глазки и спи.

Девочка приподнялась и села в кровати:

– Мне снятся гадкие чудища, не могу спать.

– Ну, милая, это просто сон, подумай о хорошем, тогда приснится что-нибудь весёленькое. – Арувн икнул.

– Расскажи сказку.

– Ой, Шарлота, я не мастер в этом, да и не приходит ничего на ум, – парень почесал затылок. – Разве Изир не рассказывал тебе историю перед сном?

Девочка надула щёки и губы, подбоченилась маленькими ручками и сердито произнесла:

– Рассказывал. Но я просила его рассказать о героях, а он всё говорил о драконах, жутких кальмарах и гигантских червяках! О том, как умирали люди! Это была неподходящая история на ночь!

Арувн пересел к Шарлоте на край кровати и уложил её:

– Давай так, закрывай глазки, я попробую начать, а ты в своём сне погрузишься в сказку и сама завершишь историю. – Девочка послушно закрыла очи и улыбнулась, похоже, такой расклад её устраивал. – Жила-была страшная королева, с огромными бицепсами и накачанными ногами, а ещё у неё был скверный характер и все придворные её боялись.

– Эй! – Шарлота открыла глаза и нахмурилась. – Это что ещё за сказка?! Ты мне что, про королеву нашу, Эйрин Кор, рассказываешь?! Хочешь, чтобы мне и дальше кошмары снились?

– Прости-прости, сейчас начну заново. – Подснежник пересел обратно в кресло.

– В некотором царстве, в некотором государстве жила-была принцесса, которая боялась спать по ночам, потому что её гадкий придворный шут с волосами, похожими на водоросли, рассказывал ей на ночь сказки, которые её пугали. Этого весельчака выгнали прочь, и когда укладывать принцессу стал её телохранитель с золотыми благородными глазами, она начала спать крепко и не просыпалась до самого утра.

– Знаешь, Арувн, – перебила его Шарлота. – Ты ужасный рассказчик, помолчи лучше. Думаю, я так быстрее усну.

«Мне же лучше, а то от этих сказок у самого глаза слипаются», – скорее это было от вина, но кто ж признается. Однако засыпать было нельзя. Заброшенный дом в Нижнем городе, мало ли какая шантрапа может сюда забрести.

Нужно было оставить Шарлоту в «Вазе», Винберг тоже бы остался, отдыхал бы сейчас спокойно, раз его помощь не нужна. Но, видите ли, малышка хотела проводить папу на задание как можно дальше, а на обратный путь уже сил не осталось. Горн потакает своей дочурке во всём, никакого воспитания. Он всё надеется, что раз она умна не по годам, то сама себя воспитает, своим собственным опытом. А на диагнозы врачей можно забить.

«Глаза слипаются», – парень тихонько встал и начал отжиматься от пола, чтобы взбодриться и отогнать сон. Под действием алкоголя его еле хватило на двадцать повторений, хотя в обычное время Арувн мог запросто отжаться семьдесят-восемьдесят раз. Нужно было попробовать поприседать. Как говорится, устали руки – пусть поработают ноги. Присев сорок раз, Подснежник зашатался, в голову ударила слабость. Только в обморок ещё упасть не хватало.

«Сяду, переведу дыхание, тихонечко», – подумал он.

Не сразу выровняв дыхание, Винберг на секунду вырубился. По крайней мере, ему так показалось: «Не спать! Я должен присматривать за Шарлотой». Парень окинул взглядом её кровать. Как от удара током, его одёрнуло, он мгновенно протрезвел и взбодрился, потому что не увидел дочери Горна в кровати: «Он меня убьёт!»