Марина Ли - Недетские игры

Однако от моей и без того слабенькой жалости не осталось и следа, стоило мне вспомнить о Даниле. Проклятье! Неужели Котик говорил правду, утверждая, что не виноват? Может, я погорячилась, засветив ему фонарь? Всё-таки в поведении моего товарища по учебным часам ничто не указывало на то, что он может поступить подло.

Север тем временем отвернулся от Светланы, вырвал из моих рук свою майку и, не глядя мне в лицо, велел:

– У Колеса в субботу стоишь рядом со мной.

Я открыла рот, чтобы незамедлительно высказать своё согласие, прямо сейчас я не была готова к новым спорам. Откровенно говоря, не уверена, что вообще буду готова к ним в будущем, не после наглядной демонстрации того, на что готов пойти Север, чтобы добиться своего. Моё затянувшееся молчание было немедленно воспринято им как безмолвный протест, взгляд немедленно стал напряжённым и жёстким, а голос заскрипел ледяной крошкой:

– И по-хорошему прошу, никаких больше споров!

Он не просил. Не уверена, умеет ли вообще Арсений Северов просить. Пока при мне он либо отдавал приказы, либо ставил перед фактом. Это я себе уяснила ещё в первый день знакомства, поэтому тон его требования не удивил, но заставил задуматься, однозначно. Северов совершенно точно был в ярости, она кипела в крови, натягивая мускулами смуглую кожу, плескалась в глазах девятибалльным штормом. И, признаться, я не была уверена, кто был причиной рождения этой бурной эмоции: Котик с его навязчивой идеей, Светофор с желанием «поступить по правилам» или я.

– Хорошо, – выпалила, наконец, неожиданно тонким голосом, завороженно следя за тем, как на мужских скулах проявляются два белых пятна, а через секунду, откашлявшись, добавила уже нормально:

– Я поняла.

Северов разорвал зрительный контакт, просовывая голову в ворот майки, и не мог видеть, как Зверь, покрутил пальцем у виска, повторяя беззвучно:

– Ой, баран…

Совершенно точно не мог видеть, но, очевидно, умел слышать мысли. Потому что глянул на мальчишку мрачно, заставив того попятиться со словами:

– Ну, повеселились и хватит. В смысле, дел же до фига ещё… У меня в тире мишень зарезервирована…

Я подумала, что все последуют его примеру, Лёшка так сразу, как только услышала слово «тир», воспользовалась моей временной невменяемостью и сбежала вслед за Зверёнышем, понимая прекрасно, что я захочу опять утянуть её в библиотеку.

Так и получилось. Соратник вручил мне всё ещё влажное полотенце, а Берёза, глазами изображая то ли взбесившуюся лошадь, то ли человека, севшего голым задом на муравейник, постучала ладонью по лбу. После этого они тоже смылись, оставив меня наблюдать за тем, как глава их Фамилии, свистя от боли сквозь зубы, пытается натянуть майку.

– Север, – я смущенно кашлянула. – Ты это…

– Я в порядке! – мне было очевидно, что он НЕ в порядке, но спорить с ним я не стала. – Не в первый раз. Не нужно.

Наплевав на грозный взгляд, я шагнула парню за спину и, едва сдерживая слезы, провела рукой над одним из рубцов, не решаясь коснуться кожи и сделать ещё больнее.

– Может надо чем-то помазать… – пробормотала я.

– Угу, есть одно надёжное средство, – он покосился на меня через плечо и, кривовато усмехаясь, предложил:

– Говорят, если поцеловать и подуть, то заживёт быстрее. Самому мне не дотянуться, так что…

Не говоря ни слова, я опустила иссиня-чёрную майку до пояса, краем глаза отметив, что ремень уже успел занять свое привычное место, а потом всё-таки нашла в себе силы, чтобы сказать:

– Север, прости, я…

Он жестом остановил мое невнятное лепетание, пробормотав уже привычное:

– Должна будешь.

Да уж. При такой скорости наращивания долгов я с Севером никогда в жизни не рассчитаюсь, кажется.

А ведь ничто не предвещало неприятностей. Наоборот, я была уверена, что обхитрила всех и нашла способ левого заработка.

– Извини, Зверёныш, – сказала я Зверю, отказываясь от его щедрого предложения, – но не сегодня. Давай мой разврат отложим на другой день. У меня тут одна идея появилась… не до разврата мне сейчас.

На голодный желудок о разврате не думается. На голодный желудок вообще мало о чём хорошо думается. Может, только если об алгебре да физике с геометрией в придачу…

– Ты куда? – прокричал мне в спину Зверь.

– Зарабатывать на кусок хлеба…

Куда же еще? Одна удачно написанная фраза не могла изменить моего отношения к Книге лиц. Наверное, слишком долго Цезарь объяснял мне намёками и полутонами, чем она является по своей сути, чтобы сейчас в один день я отказалась от старых привычек.

Ошибка была совершена мною изначально. Вообще не надо было появляться в эфире, врываясь на общедоступные страницы со своим наивным гневом. К счастью, у меня хватило ума ограничиться одним предложением. Будь текст моего сообщения чуточку длиннее, не Цезарь, так Палач и его люди обязательно вычислили бы меня по построению фраз, по использованию определённых слов, по тональности, проще говоря, по стилю.

Вне всякого сомнения, детский социум в ближайшее время ждёт ряд встрясок и проверок. В первую очередь, полагаю, они затронут новых пользователей Книги. А в частности тех, которые пишут в моём стиле. Тут Сашку обмануть не получится. Он слишком хорошо меня знает. Иногда мне вообще казалось, что он видит меня насквозь. Реши я начать пользоваться Книгой на полную, разоблачение было бы неминуемым.

Но кто сказал, что я буду пользоваться по полной? Пара-тройка подслушанных фраз, а главное – никакой отсебятины впредь. И лучше не высовываться, а, как говорил Сашка, заполнять страницы со смыслом.

В тот день я не стала тратить все свои случайно заработанные элы на еду, хотя желудок громко протестовал, пугая звериным рычанием продавца в Бытпроме, где я спустила все деньги на шерстяные нитки, замеченные мною ещё утром в отделе уценённых товаров. Не знаю, кто и зачем заказал несколько десятков мотков первоклассной шерсти, вряд ли на весь Корпус найдётся другой подобный мне псих, но судя по желтизне упаковочной ленты, случилось это точно ещё до моего рождения.

Продавцу в текстильном отделе на вид было лет тринадцать, но судя по тому, как он уверенно себя чувствовал за прилавком, я ошибалась, и это не был его первый год в Корпусе. Впрочем, первогодки, как меня радостно просветил Котик, займут свои места у Колеса Фортуны уже в эту субботу. Нам просто повезло с отсрочкой, так как судьбы местных самоубийц решались исключительно раз в неделю – в десять утра каждую субботу, без исключений, даже если эта суббота выпадала на праздничный день и день рождения Цезаря, который отмечался дружно и весело всем Яхоном.

– Если не секрет, – мальчишка бросил на меня оценивающий на предмет здоровья моего ума взгляд и продолжил заталкивать мотки в купленную здесь же большущую, с меня ростом, сумку, – что ты с этим будешь делать?