Мария Галина - Все имена птиц. Хроники неизвестных времен

– Я не мочу, – защищалась Розка.

– Так еще что похуже. Умнее всех быть захотела, да?

Розке стало совсем горько и обидно. Захотелось встать, содрать проклятую простыню и уйти, но тогда сразу будет понятно, что Скиба ее достала. Она стала раздумывать, как бы ответно уесть Скибу, но Скиба была здоровая и наглая, Розка ее побаивалась. Тогда она жалостно подумала, что вот она, Розка, сейчас уйдет, а Скиба останется. Будет дышать лаком и обрезками волос и заработает себе астму, изо всех сил сочувствовала Розка, а на ногах начнут проступать вены. Бедная, бедная Скиба!

Пахло липким лаком для волос и еще чем-то неопределенным, но неприятным. Рядом с креслом тетка в синем халате сметала шваброй в совок обрезки волос.

Отобрать бы эти обрезки у тетки и сжечь. Нехорошо, когда часть тебя болтается где-то в мусорном ящике.

Но тетка, наверное, удивится. Скиба тоже удивится и утвердится в мысли, что у Розки не все дома.

Ножницы опять щелкнули у виска, потом Скиба отложила их и взяла в руки опасную бритву. Розка зажмурилась.

Сзади по шее прошло прохладное лезвие. Потом оно ушло, а холод остался.

– Ну вот. – Скиба щеточкой пощекотала Розкину шею. – Укладка? Лак?

– Нет-нет. – Розка испуганно потянула у горла простыню вниз. Девичья головка с аккуратно уложенными волосами укоризненно смотрела на нее с выцветшей фотографии на стене.

– Тогда иди сушись, – индифферентно сказала Скиба.

Розка взяла свою сумочку, висевшую рядом на загнутом рожке вешалки, и проследовала в каморку, где стояли три колпака. С одной стороны, Скиба может подумать, что Розка ей не доверяет. С другой – кто-то ведь мимоходом, выходя, может просто прихватить с собой, а Скиба и ухом не поведет. Пусть лучше обижается…

Она переступила через толстые ноги толстой тетки в первом кресле, потом через тощие ноги толстой тетки во втором кресле, умостилась на потертом дерматиновом сиденье, сунула голову в сушилку и рукой нащупала выключатель на колпаке. В затылок ударила волна теплого воздуха, в ушах зашумело.

Дать Скибе на чай или не дать? Если не дать, неловко, потому что так положено; если дать, то получится, что из школьной подружки Скиба для Розки превратилась теперь в парикмахершу. Обслугу. Хотя они, честно говоря, не дружили никогда.

А если дать на чай, то сколько?

Розка выключила сушилку и попробовала откинуть колпак, но не сумела. То ли колпак застрял, то ли Розка не знала, куда отжимать. Она сложилась пополам и вылезла. Тетки продолжали сидеть. На голову одной были накручены крупные бигуди, на голову другой – мелкие, баранчиком.

– Всё? – спросила Скиба, она сидела в парикмахерском кресле и щипчиками загибала себе ресницы. – Ладно, садись.

И неохотно поднялась.

– Ты только расчеши, и все. – Розка уселась в кресло, еще теплое от Скибиного зада.

Из зеркала на нее смотрело знакомое лицо. Прическа топорщилась над ушами.

– С этой стороны короче получилось, – деловито сказала Скиба. – Надо подровнять.

Она вновь накинула на Розку грязноватую простыню и щелкнула ножницами около уха. Потом вновь скептически поглядела на Розкино отражение.

Отражение укоризненно моргало на нее из зеркала.

– Тебе под мальчика не идет, – печально констатировала Скиба.

Боже мой, тоскливо подумала Розка, она же меня нарочно изуродовала. Терпеть не может, вот и изуродовала…

– Сколько с меня? – покорно спросила она.

– Три двадцать. И еще укладка. Семьдесят копеек.

Розка положила на квитанцию пять рублей. Скиба сгребла их и сунула в карман несвежего халата.

– Тебе, кстати, плащ не нужен? – спросила она дружелюбно. – Хороший плащ, польский. С погончиками. И недорого. Алка продает, из стоматологии.

– Нет, я пальто купила уже. Чешское.

– Твое, что ли, там висит?

– Ага.

– Где брала?

– У тети Вали, на почте.

– Попроси, чтобы она мне тоже отложила.

– У нее твоего размера нет, – с удовольствием сказала Розка.

– Ты зря постриглась, золотко, – сказала Катюша, доброжелательно глядя на Розку. – Тебе не идет.

Розка молча скрипнула зубами.

Делать было совершенно нечего, замечательная «Ятрань» так и стояла под чехлом, снаружи сиял торжествующий солнечный день, отчего стало видно, что стекло в окне мутное и пыльное. Розка прихватила с собой «Анжелику в Новом Свете», которую ей под честное слово дала Элка, но читать не получалось. Катюша так и зыркала на нее, и на Розку напала тоска. Чтобы хорошенько помучить человека, надо его посадить в такую вот контору и запретить что-либо делать, подумала Розка. Потом все-таки достала Бонка и стала читать текст. Учебник все-таки, как-то не так неловко, вроде бы человек делом занят, хотя, если вдуматься, каким делом?

– Ты где стриглась-то?

– На Пироговской, на углу, – неохотно ответила Розка. Внимание Катюши ее раздражало.

– Та женщина, что тебя стригла, золотко, – Катюша достала из ящика пузырек с розовым лаком, взболтала его и стала задумчиво красить ногти; на Розку она больше не глядела, – молодая, крашеная, на тебя какое-то зло таит. Ты держись от нее подальше, золотко.

Розка молча пожала плечами. Скиба на нее зло таит? Ну да, было дело, они даже дрались в классе пятом, кажется, или четвертом, но вообще за что Скибе на нее злиться, Розка ей всегда давала списать и на выпускных подсказала, когда та запуталась в общественных формациях. Откуда, правда, Катюша знает, что Скиба крашеная? С другой стороны, все парикмахерши крашеные, им импортную краску выдают, они все на себе пробуют.

– Бывает так. – Катюша растопырила пальчики и разглядывала их, склоняя попеременно голову то на один бок, то на другой. – Ты к человеку хорошо, а он тебя не любит. Кавалера ты у нее не отбивала, кусок хлеба не отнимала… А она все равно тебе зла желает. И почему, спрашивается? Ты к ней со всей душой, а она…

«Что она несет?» – тихо недоумевала Розка. Почему-то ей было неприятно.

– Да вовсе нет, – с досадой сказала она, из принципа защищая зловредную Скибу. – У нас нормальные отношения… вообще…

– Одноклассница, – задумчиво продолжала Катюша. – Может, ты сильно умная была, золотко? Выскакивала вперед все время? Тебя вообще в классе любили, нет?

Розка почувствовала, как у нее краснеют уши. Встать, уйти, чтобы доставить этим Катюше еще одно удовольствие? Или уверять, что ничего подобного? На самом деле, конечно, были такие, кто Розку недолюбливал, но ведь были и нормальные люди, которые к ней относились вполне себе ничего.

– А вам какое дело? – спросила она злобным придушенным голосом.

– Да никакого. Вот хочешь, погадаю тебе.

– Нет, – на всякий случай сказала Розка.

– На любовь погадаю. На судьбу. Ты ж молодая, лапушка. Разве не интересно?