Андреас Эшбах - Управление

Все засмеялись. Хелена не знала, над чем; она стояла как вкопанная, уставившись на мужчину, у которого на голове была небольшая шапочка, как у евреев, и вообще он выглядел почти как карикатуры в журнале «Штурмовик», и поняла, что перед ней действительно и в самом деле был настоящий еврей! Непроизвольно ей стало не по себе: разве не были они напастью для немцев? Как родители ее подруги могут сидеть с ним за одним столом? Так ведь не поступают. « Немцы, сопротивляйтесь! Не покупайте у евреев! » Сколько раз она видела подобные плакаты?

– Здравствуй, Хелена, – сказал другой мужчина за столом, отец Мари, крепкого, угловатого телосложения, с водянистыми глазами. Он встал, протянул ей руку. – Мари сейчас с коровами; у нас есть одна беременная, и за ней нужно регулярно следить. – Он указал на гостя за столом: – А это герр Штерн, наш прежний скототорговец.

– Авраам Штерн, – произнес полный мужчина и улыбнулся. Вообще-то он не был похож на карикатуры в «Штурмовике». – Мы с Германом знаем друг друга целую вечность. И в горе, и в радости, как говорится.

– Добрый день, – смущенно сказала Хелена.

Герр Штерн не собирался протягивать ей руку, а вытащил из кармана свой телефон и посмотрел на индикатор времени.

– Мне пора, – произнес он. Он сделал последний глоток из стоящей перед ним кофейной чашки и начал поднимать свою могучую фигуру со скамейки.

– Приходите к нам снова, – сказала мама Мари, у нее были почти такие же волосы, как и у дочери. – Если получится.

– Ну, – произнес мужчина, – в том-то и дело. Поглядим.

– Ты, во всяком случае, осведомлен, – сказал герр Шольц.

– Да-да, – резко ответил тот.

Хелена не понимала, о чем шла речь, но у нее было отчетливое ощущение, что она вообще-то и не должна ничего понимать. И разве ее это касалось? В конце концов, Шольцы вольны принимать у себя кого угодно.

Герр Шольц проводил гостя до двери, и, как только они вышли из кухни, со внутреннего двора вошла Мари. Она была пропитана потом, одета в старую грязную одежду и, тяжело дыша, сказала:

– Привет, Хелена! – Затем она сразу обратилась к матери: – Кажется, началось. Думаю, тебе следует немедленно позвонить ветеринару.

Мать наморщила лоб и, вытаскивая телефон из синего передника, произнесла:

– Ну вот, опять. Это животное в конце концов обойдется нам дороже, чем мы от него получаем.

Герр Штерн, как позднее Мари объяснила Хелене, раньше был скототорговцем в окрестностях, и у фермеров он пользовался большей популярностью, чем государственный кооператив Имперского земельного сословия, которому теперь они должны были продавать все, что производили, по твердо установленным ценам – другими словами, за меньшие деньги.

Сельская служба Хелены сразу началась с приключения. Это были тяжелые роды, затянувшиеся до раннего утра, но в конце концов все закончилось благополучно: теленок, премилый малютка, уже через час после рождения попробовал совершить первые неловкие шаги.

За эти недели Хелена научилась доить корову, собирать куриные яйца без повреждений, различным работам на огороде и многому другому. Но, в общем и целом, это все равно был больше отдых, чем работа. Они с Мари часто бродили по окрестностям, лежали на лугу, глядели на облака и говорили, говорили, говорили, о своих мечтах, своих желаниях, своих надеждах. Они купались в озере, смеялись над дурацкими шутками, защищались от проделок младшего брата Мари, Фрица.

Это было замечательное время, которое пролетело слишком быстро. У Хелены было тяжело на сердце, когда ей пришлось попрощаться с фермой Шольцев и ехать назад к своим родителям, но ничего не поделаешь, скоро снова возобновлялись занятия в школе.

Как раз в тот день, когда она вернулась домой, вернулся и дядя Зигмунд! Не было ни сообщения, ни телефонного звонка, ни электронного письма – он просто сидел в столовой, когда она пришла, в том же сером костюме с жилетом, который был на нем, когда она видела его в последний раз.

Только вот пуговицы на его жилете больше не были натянуты. Наоборот, ткань прямо-таки болталась вокруг его тощей фигуры. Он был очень бледный, как человек, долгое время не бывавший на солнце и свежем воздухе, а на его лице были глубокие морщины.

Когда его спросили о том, что же произошло, он лишь утомленно ответил:

– Тут нечего рассказывать. Они заперли меня и в какой-то момент снова освободили. Вот и все.

От дальнейших вопросов он уклонился.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – попросил он.

Но его очень интересовало, что случилось за это время, и они рассказали ему все, что он пропустил за прошедшие годы.

– Большая ты стала, Хелена, – отметил он; это, пожалуй, было неминуемое замечание.

– А тебя, Гертруда, – прощаясь, сказал он, сгорбленный, больной на вид человек, тень самого себя, – благодарю за письма и фотографии, которые ты мне отправляла. Ты и не подозреваешь, насколько светлыми были эти моменты.

После того как он ушел, весь вечер царила гнетущая атмосфера.

– Они плохо с ним обращались, – раз за разом повторяла мама. – Я не могу поверить, что это соответствует замыслу фюрера. Фюрер желает нам только блага!

В НСА он сразу же получил работу своей мечты.

Первый день его изрядно озадачил. Хотя об Управлении национальной безопасности никому не было известно, оно было достаточно большим. Оно располагалось в огромном здании в духе классицизма, с бесконечными пустыми коридорами, в которых можно было заблудиться ввиду отсутствия указателей: казалось, даже названия отделов и указатели в коридоре надлежало хранить в тайне. Возможно, подумал Ойген Леттке в какой-то момент в этот день, это было даже своего рода показателем качества, если секретной службе удается быть настолько большой и все равно в некотором роде несуществующей.

Главным начальником управления был худощавый мужчина в инвалидном кресле, чье имя также было засекречено: его называли просто «А.». Он не упустил возможности самолично взглянуть на новичка и проверить его, задав несколько вопросов, смысл которых раскрыть Леттке не удалось. Часть этой почти двадцатиминутной беседы они провели на английском языке, которым А. владел по меньшей мере так же хорошо, как и Леттке. Тем не менее, казалось, он выдержал испытание, потому что в заключение А. пожелал ему успехов на новом рабочем месте и отпустил его.

Когда же Леттке наконец нашел упомянутое новое рабочее место после одиссеи по безымянным коридорам, то неуклюжий старый сотрудник по фамилии Мюллер объяснил ему, что к чему: много лет назад, еще во времена Республики, НСА через фиктивную компанию в Англии распространила программу, которая была доступна на всех основных языках и потому теперь пользовалась огромной популярностью во всем цивилизованном мире. Эта программа называлась коротко и просто «Дневник», работала на всех распространенных типах компьютеров, а также на большинстве портативных телефонов и выполняла единственную незамысловатую задачу: собственно говоря, вести дневник. Необходимо было ввести пароль, прежде чем читать или добавлять в него записи, чтобы обеспечить пользователю ощущение защищенности, а на деле пароль мог помешать прочитать дневник любопытным родителям или другим членам семьи. Но в остальном эта защита была чистым очковтирательством: сами тексты хранились в незашифрованном виде, да к тому же в хранилище данных, которое находилось здесь, в Веймаре, в подвале здания.