Алексей Войтешик - Проводник. Книга первая «Ящик Пандоры»

– Больше механик, – остывая, и соглашаясь с мнением собеседника, ответил Велесов.

– Это сейчас не так существенно, – продолжил Левков, – модель образного мышления у нас примерно одинакова. Итак, почему вы считаете, что персонаж, о котором мы говорили, вернее, вы говорили, не психопомп?

Велесов задумался и шумно потянул в себя воздух. После короткой паузы он, неведомо к чему, переставил пустой пластиковый стакан ближе к окну.

– Ай! – отмахнулся он. – Как-то все …схлынуло что ли. …Зря вы меня тормознули. Я ведь и не думал переходить на какие-то повышенные тона…

– Ну, простите, – чувствуя вину за то, что своим замечанием чрезмерно остудил собеседника, смягчился Левков – Просто мне показалось, что от вашего «черта с два» до более крепких выражений не так уж далеко. Ну, не дуйтесь, старина…

– А-а-а, – оживился Велесов. – Я, кстати, так и не понял, с чего вас зацепило это слово – «черт».

– Трудно сказать, – отмахнулся попутчик. – Наверное, сработало клише общепринятых христианских догматов. Вы столько рассказали о том человеке… Мысли помчались куда-то ввысь, а тут вдруг – бац! Эмоции и это слово «черт»!

Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что человек, которого вы так подробно описали, сущность несколько иного порядка, нежели нечистый. Именно поэтому я и тормознул вас. У нас же была же прекрасная линия в плоскости психопомпов. Очень не хочется переносить серьезную беседу в сказочное русло леших, водяных или чертей. Я ведь биохимик. У меня, знаете ли, с детства какое-то несерьезное отношение ко всему этому. Родители, бабушки, дедушки твердили в один голос: «Не чертыхайся! Вспомнишь черта – вот и он!» Опять же, у Булгакова что-то такое было. Но, это же факт! Сколько бы я или они в своей жизни не произносили это слово «черт», никто этого персонажа воочию так и не увидел.

– Валера, устало улыбнулся Велесов, – на самом деле увидеть черта не так уж и сложно. Мой отец под веселую лавочку как-то сказал: «хочешь увидеть черта – напои бабу». Вы знаете, мне пару раз пришлось своими глазами увидеть подобное превращение…

В этот момент, с шумом отъезжая в сторону и пугая разгоряченных беседой путников, открылась дверь. На пороге стояла премилая, молодая девушка, близоруко изучающая свой билет. Мужчины замерли в немой сцене из Ревизора. Поезд тронулся и начал медленно разгоняться, отчего вагон порядочно болтало. Это добавило проблем той, перед которой, закрывая ее чуть ли не по пояс, стоял коричневый, дорожный чемодан на колесиках.

– Посмотрите, это мое купе? – вдруг попросила она, протягивая вперед свой билет, как видно понимая, что в вечернем освещении вагона ей вряд ли удастся что-либо рассмотреть.

Левков охотно поднялся и, бросив взгляд в помятый проездной документ, сам с трудом рассмотрел то, что там было написано:

– Да, вам сюда, – наконец, ответил он, сразу же хватая за ручку пустившийся от болтанки в пляс чемодан девушки. – Вы там что, кабана везете? – попытался он пошутить, но попутчица в ответ только молча блеснула глазами.

Она насупилась и словно отключилась от происходящего. Быстро уложила билет в карман узкой, синей юбки, поправила блузку и, в две секунды привела себя в порядок.

Велесов насколько позволял обзор, с интересом наблюдал за этим, попутно отмечая расторопность своего товарища биохимика. Сам он все еще был шокирован столь эффектным появлением попутчицы.

Глядя на то, как Левков укладывает в нишу под спальным местом чемодан красавицы, Игорь встрепенулся. Что ни говори, а сухой, заумный, пусть даже и такой интересный разговор не так скрашивает время в пути, нежели легкая трескотня с милой девушкой.

Однако что-то шло не так. Попутчица вдруг зло посмотрела в спину закрывающего дверь Левкова и, отчего-то только сейчас, через три-четыре минуты после сказанного, вспомнила его шутку по поводу тяжести ее дорожного чемодана:

– Какого кабана? …Боже, как же мне все это осточертело, – ни с того, ни с сего бросила она в затылок ничего не подозревающего Левкова и тут же продолжила. – Ну, придумали бы хоть что-то другое, не такое колхозное и банальное. Это ведь совсем не сложно! Неужели на самом деле работают эти проклятые рычаги и схемы поведенческой реакции мужчин в обществе женщины? Я же вижу, – продолжила она, усаживаясь к окну, – вы не так примитивны, каким хотите казаться. Тогда почему кабан? Зачем так?

На лице Валерия Алексеевича Левкова – сотрудника какого-то белорусского института, застыла маска недоумения. Он вдруг стал каким-то вялым, заторможенным. Медленно повернулся и сел рядом с Велесовым.

– Это по билету мое место! – с вызовом бросила вдогонку к уже сказанному попутчица, хлопая ладошкой по сидению рядом с собой. – Мне проводник сказал. И не вздумайте приближаться…

– А кто приближается-то? – косясь на Левкова, неопределенно буркнул Велесов.

– Осточертело! – вдруг снова непонятно к чему добавила дама и демонстративно уставилась в темное окно. – О-сто-черте-ло…, – повторила она уже тише и полностью погрузилась в свои мысли.

Велесова просто раздирало от негодования. Как можно было объяснить причины столь рачительного преображения настроения этой дамочки? Ни он, ни тем более помогавший ей Валера не сделали ровным счетом ничего такого, что могло бы спровоцировать такую реакцию. «Левков до сих пор в ауте, – мысленно переваривал случившееся Игорь, – но я-то в норме! Интересно, что это было? Бабская придурь? …Ну ее к лешему!…»

Игорь подался вперед. Он намеревался встать и предложить Левкову выйти, якобы на перекур, и все обсудить, но тут тупо смотрящая в окно попутчица, не отрывая взгляда от проплывающего вдали сумрачного пейзажа, снова разомкнула свои коралловые уста:

– Осточертело, – повторила она слово, на котором у нее, похоже, случился заскок.

И тут Велесов вдруг передумал вставать. С трудом сдерживаясь, чтобы не бросить сходу какую-нибудь неподготовленную колкость и тем самым взорвать и без того чем-то здорово раздраженную девицу, он откинулся назад, подхватил со стола недопитую бутылку купленного на перроне виски и, ловко попадая на болтанке в пластиковые стаканчики, налил Левкову и себе.

Придерживая тару, дабы качка не расплескала напиток, Игорь отдал внимательно следившему за ним Валере его стакан, а свой тут же залихватски опрокинул в глотку. Опустевшая пластиковая тара была водружена на горлышко бутылки.

Глядя на него, выпил и Левков, вслед за товарищем надевая туда же и свой стакан.

Велесов легким движением схватил со стола кусочек лимона и, стараясь не морщиться, проглотил его:

– Кислятина, – точно скопировав интонацию девушки, произнес он и тут же, с нажимом по слогам повторил, – кис-ля-ти-на. Скажи, Валера!