Хиль де Брук - Чумная крыса

Маленькие белые пуговки с проштампованной на них буквой Т. Действующее вещество, если верить аннотации, при постоянном приеме накапливалось в клетках мозга, но имело не длительный эффект. Другим, более радикальным решением проблемы было хирургическое вмешательство, за последние годы набиравшее популярность среди молодежи. В стране, где уровень медицины, а в частности хирургии и трансплантологии, достиг небывалых высот, подобная операция была сродни вазэктомии. Рационально ли? Безусловно. И все же Поуп не видел необходимости ни в том, ни в другом, предпочитая доверять себе, словно оставлял лазейку. Для чего? Свой вклад в демографический фонд нации он уже внес, двоих детей вполне достаточно, чтобы сказать «я исполнил свой отцовский долг, засим откланяюсь». И разве же он хотел испытать когда-либо страх? За подобные мысли его никто не осудит, но даже думать об этом странно и непривычно.

Поуп сделал паузу, чтобы промочить горло. Вода оказалась солоноватой на вкус. Позабыв о предосторожностях, он сделал несколько жадных глотков, прежде чем вернул стакан на место. Капитан, эта молодая женщина, державшая сейчас его судьбу за горло, откинулась на спинку стула и, чиркнув зажигалкой, прикурила сжатую в зубах сигарету.

Мужчина невольно смотрел, как она затягивается, выпускает облако сизого дыма, подсвеченная со спины лучами заходящего солнца. Ее пустые глаза, да и все лицо завешено плотной клубящейся пеленой, отгорожено от прочего мира. Может, это тоже своего рода часть допроса – психологическое давление на допрашиваемого или что-то подобное.

– Итак, вы проснулись, привели себя в порядок, пролистали сводки новостей, позавтракали, – заговорила Сприн, покачиваясь в кресле. – Что вы ели?

Сигарета тлела в ее тонких пальцах, а дым вальяжно расплетался вокруг.

– Это важно?

– Просто отвечайте на вопрос. Что вы ели утром двенадцатого октября?

– Квинк приготовила кофе с молоком и тосты с апельсиновым джемом.

– Квинк это?

– Персональная ООС.

– Вы всегда пьете по утрам кофе с молоком или предпочитаете разнообразие в меню? – капитан дернула один из ящичков стола за ручку и не глядя вытащила пепельницу, чтобы стряхнуть в нее пепел.

Покрытое сетью мелких трещин стекло выглядело так, словно пережило не один бой, на дне ершились вдавленные в него окурки и пепел, на округлой кайме крохотный скол. Почему не выбросить ее и не купить новую? Зачем держать в столе этот мусор, где все пропитается отвратным запахом?

– К чему эти вопросы? – спросил он. – Какая разница, что я пью по утрам? Мы ведь здесь не по этой причине. Объясните, в чем меня обвиняют?

– Официальное обвинение еще не выдвинуто. Мне необходимо услышать вашу версию произошедшего, прежде чем я отправлю собранный материал руководству. От того, что именно вы скажете, будет зависеть объявленная тяжесть преступления. Вы меня понимаете, мистер Поуп?

Ее голос бесцветен. Придвинувшись вместе с креслом к столу, она глядит на мужчину в упор, и от этого взгляда он ощущает зуд между лопаток.

– Да, понимаю, – кивнул Поуп, соглашаясь.

– Хорошо. Просто отвечайте на вопросы. Какой кофе вы пьете обычно?

– Черный.

– Но в этот день выбрали с молоком и…?

– И «имбирным пряником», это сироп. Я предоставил Квинк выбрать вкус.

– Был какой-то особый повод? Эта дата вызывает у вас какие-то ассоциации?

Нет, она не шутила. Выражение лица ясно говорило, что эта информация важна для дела. «Что ж, придется играть по ее правилам, раз нет другого выбора», – пронеслось в мыслях, вслух же он сказал:

– Я проснулся раньше обычного и позволил себе немного отойти от привычного распорядка дня. Насколько мне известно, капучино и грейпфрутовый сок не являются правонарушением, как и кофе с молоком.

– Вы не ответили.

Двенадцатое октября. Прошло чуть больше месяца. Он попытался вспомнить, но это ни к чему не привело. Это был обычный будний день. Почти.

– Я не знаю, – Поуп мотнул головой, одновременно пожав плечами.

– Вы не знаете? Не хотите знать? Или не помните?

– Я не знаю, – куда более твердо повторил он.

– Каждый день вы выбираете черный кофе, но именно в этот день изменили своим привычкам, – констатирует Сприн, указывая на него сигаретой, зажатой между средним и указательным пальцами, а затем смотрит в папку. – Ваша персональная ООС выпущена до второй, конечной Реформации, – читает женщина и выпускает еще один клубок дыма, прежде чем поднять взгляд от бумаг. – Она давно устарела. Не было желания ее демонтировать?

– Она исправна.

– Фрматнуть и вконтачить новую, прокаченную версию?

Дым дерет горло, хочется открыть окно, а неожиданный переход капитана на сленг нижнего уровня дезориентирует. Он звучит почти неприлично в стенах этого здания.

– Нет, не было.

Квинк – это первое, что чета Поуп приобрела в новую квартиру. Он слышал этот голос на протяжении почти пятнадцати лет. Чуть меньше, чем продлился его брак с Лорелин, чуть меньше, чем слышал голоса детей, покинувших дом с достижением совершеннолетия. В стенах его дома периодически появлялись другие женщины, они приходили и уходили. Сыновья связывались с ним через видеофон, находясь на другом конце необъятной страны. Квинк – константа, неизменно присутствовавшая в его жизни последние годы. Могло ли ему прийти в голову демонтировать ее или заменить на иной интерфейс с отличными электронными мозгами?

– Вы полагаете, демонтаж ООС, установленной в вашем жилище более четырнадцати лет назад и ни разу не подвергавшейся форматированию, сродни… – тут капитан сделала паузу, ткнув сигаретой в пепельницу. – Предательству?

Кажется, Поуп ощутил, как отхлынула кровь от кончиков пальцев, зато прилила к щекам и ушам. Что она такое говорит? ООС – программа, и только. Какое еще предательство?!

– Это какой-то розыгрыш? Вы сами себя слышите? Допустим, кто-то гонится за новой версией качественного бренда. Я же вижу в этом нерациональную трату денег, если прежняя вещь работает как часы и никогда не подводит. Будь она неисправна, я уже тыщу раз бы ее заменил, даже не сомневайтесь.

Она усмехнулась.

– У старых версий куда меньше ограничений в поведенческой модели. Поговаривают даже, что они, срисованные с дореформационного человека, способны испытывать привязанность к своему владельцу.

– Где поговаривают? В низах? – теперь пришел черед Поупа смеяться, однако он был серьезен.

– Моя работа предполагает общение с разными слоями населения, мистер Поуп. В том числе и с жителями нижнего уровня.

Скука – вот что плескалось в ее глазах, усмешки и вальяжное поведение не обманет его. Скука и бесконечная пустота, а не надменность и отстраненность, как показалось сначала.