Ант Скаландис - Ненормальная планета (сборник)

– Понимаете, доктор, – сказал парень, – она такая красивая девушка, на ней такие джинсики шикарные, такие у нее отличные ножки и вообще фигурка – прелесть, словом, я в нее сразу влюбился…

– Ой, доктор, – защебетала девушка, – он такой замечательный парень, такие у него джинсы роскошные, и так сидят, и вообще видуха у него стремная, в общем очаровал он меня с первого взгляда…

– Но, видите ли, доктор, – они заговорили хором, – как только мы снимаем джинсы… Ну ноль эмоций! Обидно, доктор!

Врач задумался.

– В темноте? – спросил он.

– В темноте, – ответили парень с девушкой.

– А ну-ка, разденьтесь на свету!

Они переглянулись и скинули джинсы. Под джинсами не было НИЧЕГО. Верхние половинки тел висели в воздухе над двумя парами адидасовских кроссовок московской экспериментальной фабрики.

– Н-да, – протянул врач-сексопатолог, – тяжелый случай. Ничем не могу быть вам полезен…

Из-за спин продавцов появился плохо выбритый, нетрезвый мужчина в пыльных брюках с расстегнутой ширинкой, по-видимому, грузчик, и громогласно объявил:

– Сорок восьмой кончился! Пятидесятого тоже мало осталось.

– А сорок шестой?! – возопили из очереди.

– Не знаю, – сказал нетрезвый и удалился.

По другую сторону очереди, словно зеркальное отражение ушедшего грузчика, появился потрепанный пьянчужка, забредший с улицы.

– Ребята, – обратился он к стоящим вокруг Разгонова, – вы мне купите штаны?

– Купим, купим, – заверил бородатый, – мы тебе еще и подштанники купим.

– Эх, вы, – сказал пьяный, но от очереди не отошел.

– А интересно, – продолжал Разгонов прерванный разговор, – будут у нас когда-нибудь делать джинсы не хуже импортных?

– Уже делают, – сказал лысеющий, – только в недостаточном количестве. И потом ведь нашим дуракам нужна не сама хорошая вещь, а только «лейбл». «Сделано в СССР» – морщатся, а с фирменной бляхой любую тряпку купят.

…По переулку тянулась длинная очередь к пункту обмена. Хмурые люди держали под мышками и за пазухой, сжимали в руках, извлекали из сумок большие прозрачные пакеты. Штаны в них были свернуты вверх кожаными этикетками: «Москва. Суперджинсы». В окошке ветхого деревянного сарайчика пакеты обменивали на неопределенного вида тряпки с фирменными бляшками, наклейками, нашлепками и вышивками. Получившие свое уходили, удовлетворенно улыбаясь и тихо переговариваясь.

– Да разве нашим по зубам делать такие надписи?

– Ну, конечно, слабо. Понятное дело.

– Смотри, разве у «Москвы» пуговицы так блестят?

– Да не в жисть!

– Гляди-ка, приятель, какая краска, а? Настоящая индиго. А на «Москве» что? Так, какой-то медный купорос.

– Да разве наши могут так шов прострочить?

– Вестимо, нет. А у «Москвы» вообще прострочка поперек штанин и молния на заду, да и ту не расстегнешь.

К Разгонову подошел мужик с куском джинсовой тряпки, увенчанным массивным бронзовым диском и, сложив пополам, старательно потер ее, совсем как енот-полоскун в Уголке Дурова.

– Глянь, парень, как трется благородно, – сказал он. – Нешто «Москва» будет так тереться?

– Да не в жисть! – сказал Разгонов…

– А можно еще делать копии с западных фирм, – предложил Разгонов, – этакую незатейливую подделку.

– А вот этого-то как раз и нельзя, – возразил очкастый с наморщенным лбом.

И тут по очереди прокатилась весть: кончается сорок шестой.

«Плохо дело, – подумал Разгонов. – Купить что ли сорок четвертый для сестры?» Но тут же стало жалко денег.

– Выход один, – сообщил очкастый, – закупить штанов побольше и обеспечить всех организованно. По карточкам. Или еще лучше: раз в год выдавать зарплату джинсами.

Дня джинсовой получки ждали с нетерпением. Женщины еще за неделю начинали перешептываться, секретничать, иные, наоборот, мечтали вслух. Мужчины заключали пари и сделки. Джинсовая получка была в известном смысле лотереей. Одинаковых штанов на всех не хватало. А те, кто не носил джинсов, обязаны были отказаться от них и взять зарплату деньгами. Но никто не отказывался. В нарушение закона все избыточное количество джинсов погашалось обменами и продажей. И бороться с этим было невозможно.

Разгонов не снашивал джинсы за год, как, впрочем, и многие другие, и у него сохранились не только прошлогодние, но и позапрошлогодние и даже третьегоднишние штаны. Теперь Разгонов мечтал поменять новые джинсы на кроссовки и модную рубашку. Обмен вполне вырисовывался. И вдруг раздался звонок, учетчица молча послушала и, положив трубку, произнесла скорбным голосом:

– Джинсов больше не будет. Кончились джинсы. Теперь зарплату будут выдавать бюстгальтерами…

– Вы все умрете, – проникновенно сказал пьяный.

– Да ну! – не поверил лысеющий. – А я тут как раз собирался жить вечно.

– Да нет, – пьяный вроде бы даже обиделся. – Вы все умрете, потому что вы все больные люди. У вас джинсомания. И вы не излечимы. Вы не излечимы! – витийствовал пьяный.

…В городе свирепствовала эпидемия. Казалось, что огромное смрадное облако микробов зависло над зданиями и площадями, и даже уличные фонари пригнулись под тяжестью этого облака. Разгонов, выйдя из подворотни, запахнул плащ, надвинул на глаза шляпу и поправил на лице марлевую повязку. Туманный, сырой, промозглый воздух просачивался не то что под плащ, а, казалось, прямо под белье. Темно-зеленые борта фургонов, перегородивших улицу, были влажны от росы, а на брезенте темнели большие мокрые пятна. В просвете между машинами возникла зеленовато-серая неуклюжая фигура в общевойсковом защитном комплекте и фильтрующем противогазе с запотевшими стеклами. Разгонов вытащил из карманов все свои документы в запаянных пластиковых пакетах и вложил их в резиновую ладонь проверяющего. Пока тот разглядывал их, поворачивая резиновую морду то одним, то другим глазом, сзади, гремя автоматами, подошли еще двое.

Разгонова пропустили, и это была удача. Не каждый день удавалось так легко проскочить в самую опасную часть города. Но сегодня его вело само провидение, и он обязан был успеть. Успеть во что бы то ни стало. Опередить команду дезинфекторов и спасти Ольгу. Ольга, наверно, еще не знала о новом законе, законе, дающем дезинфекторам исключительное право обыскивать любые квартиры по подозрению в хранении джинсов. А в квартире у Ольги были джинсы. Разгонов знал это. А джинсы были переносчиком вируса.

В переулке послышался топот многих ног, и когда Разгонов дошел до угла, он увидел бегущего зигзагами человека в джинсах, с джинсами в руках и даже с джинсами на руках и отверстием для головы между штанин. Преследователи были в разноцветных комбинезонах: двое в зеленых из оцепления с автоматами наперевес, один в желтом – из дезинфекторов и двое в черных из похоронной команды.