Александр Борун - Среди зомбей. Утопия. Конспект

Сетеботы-воспитатели, созданные и контролируемые сетеразумом, очень дозированно допускали использование виртуала для обучения. Такое обучение всегда очень нравилось и воспринималось как игра, всё равно, насколько сложным оно было. Учителя использовали его как награду за хорошее поведение и старательное обучение, которой можно было лишить за непослушание, отсутствие прилежания на других уроках, проводимых в традиционном древнем стиле, и так далее.

Но всё-таки, пусть только как награда, пусть немного, виртуал использовался. При этом сетеразум узнавал, кто из детей, к их несчастью, или, на самом-то деле, к счастью, не способен полноценно включаться в виртуал. То есть жить там, как в реале. Они были на всю жизнь обречены останавливаться на стадии примерно шлема дополненной реальности, когда жить в неполноценном, по ощущениям, виртуале помогает собственное воображение, но в реальность происходящего меньше веришь, чем не веришь. Эти обречённые жить в реале и были элитой, как их называли остальные, или прóклятые, как считали они сами.

* * * *** * * *

Девочка Ана была из их числа. Её, как и прочих элитных детей, отделили от сверстников, поместили в лучшие условия и воспитывали и обучали отдельно. Ей, как и многим прóклятым, хорошо давалось программирование, которое и должно было стать её профессией. По большей части сетеразум обновлял составлявшие его программы сам, но в некоторых случаях хитрости самообучающихся нейронных сетей не хватало для решения, требующего настоящего творчества, эффективнее оказывался всё-таки человеческий разум. По крайней мере, так предпочитали думать сами программисты. Правда, в процентном отношении таких случаев становилось всё меньше; но сетеразум развивался вглубь и вширь, и программистов всегда не хватало.

Так что предстоящая девочке жизнь совершенно ясна. Она уже и сейчас, по сути, работает как программист, в порядке профессионального обучения, так же будет и дальше. Не суждено ей попасть в суперэлиту, от управленцев и функционеров требуются другие способности, впрочем, она про них почти ничего не знает. В работяги она точно не попадёт, это только для способных жить в виртуале. Скорее всего, за ней сохранят нынешний дом, точнее, этаж, и мини-парк возле него. Только наивный представитель класса работяг мог принять его за настоящий лес, да ещё ничейный.

Кто живёт на двух других этажах дома, она не знает. Похоже, прямо над ней вообще никто, или некто, круто помешанный на тишине. А с верхнего этажа звуки доносятся так тихо, что непонятно. Вряд ли они познакомятся. У дома свой вход на каждый этаж, и она ни разу с ними не встречалась.

Так вся жизнь и пройдёт, в индивидуальной работе. Ну и совместной с коллегами в сети. С ними же можно не только работать, но и дружить или враждовать в сети.

Вот что Ана рассказала мальчику о себе среди общения по поводу компьютерных игр.

О своих абсолютно бесполезных мечтах всё-таки попасть – как-нибудь! – в виртуал, испытать там замечательные приключения и найти, фигурально выражаясь, прекрасного принца на белом коне она, конечно, не сказала ничего. Толку-то – говорить о несбыточном?

Хотя мальчик происходил из класса работяг, гораздо более многочисленного, чем элита, его история была менее обычной, чем у девочки. Совсем, совсем необычной. И, несомненно, более опасной для рассказывания.

Окончив школу, дети становятся взрослыми, и, согласно давней традиции, никто более не имеет права пускать или не пускать их в виртуал. Попробовав этой сладкой отравы во время обучения, все они немедленно тонут в нём, как только это оказывается возможным. Ведь там гораздо лучше, чем наяву.

Но как быть с телом, у которого свои потребности? В конце концов, если оно умрёт, заброшенное хозяином, он тоже умрёт и не будет больше способен жить в виртуале! Тем не менее, как показывает опыт крысы с электродом, вживлённым в центр удовольствия, а также никак не искоренявшиеся до появления виртуала наркомания, алкоголизм и прочее, очень многие люди не способны повести себя рационально и позаботиться о себе в такой ситуации.

Проблема решилась просто. Желающий жить в виртуале сдаёт тело той или иной управляющей компании. Согласно заключаемому договору компания обязана заботиться о теле, вверенном её попечению: кормить его и заставлять испытывать полезные физические нагрузки. Для чего она управляет телом с помощью подключаемого к нему сетебота. Такие тела с подключенными ботами называют почему-то зомбами и зомбями. В зависимости от пола: он – зомб, она – зомбя. Но множественное почему-то осталось «зомби», наверное, по инерции. Только стало изменяемым.

Не совсем понятно, отчего такое название, ведь они не мертвецы и совсем не рвутся добраться до чьих-нибудь мозгов и сожрать их, как делают зомби в фильмах-ужастиках. Наоборот, свои сдали напрокат.

Правда, отчасти они похожи на граждан постиндустриальной эпохи, получающих всю инфу из «зомбоящика», те тоже, в основном, удовлетворялись потреблением его «инфы», а не пытались выносить мозг другим гражданам. То есть пытались, но только некоторые, самые активные из них, а больше, всё-таки, этим занимались те, кто сидел в зомбоящике и кормил граждан своей «инфой».

Дойдя до истоков термина, можно видеть, что первоначальные зомби, изготовленные из сограждан колдуном-вудуистом, ни на кого не охотились, а тихо копали хозяину огород в качестве бесплатной рабочей силы. То есть самое оно. Но как-то странно предполагать, что термин из такой древности. Обычно для названия нового явления вспоминается что-то самое недавнее.

Взамен обеспечения здоровья доверенных ей тел компании имеют право использовать их на каких-то работах. Чем и занимаются. То есть это не благотворительность, а разумное вложение капитала.

В качестве части вычислительной мощности сети, как оказалось, люди не очень хороши, слишком сложно заставить их мозги, даже под полным сторонним управлением, заниматься бессмысленными для них расчётами, будь они арифметическими или логическими: много ошибок, сложный контроль, медленно… И, при большой нагрузке, вредно для психики.

Так что работа, в основном, физическая и понятная для людей, как если бы они занимались ею, будучи в сознании. Хотя, будучи в сознании, они бы на такую согласились только под очень большим социальным давлением. И не за такую зарплату. Но кто их будет спрашивать, зомбей?

Время от времени владелец/ица тела приходит в себя и проверяет, насколько компания хорошо заботится о теле. Иногда владелец/ица, не удовлетворившись состоянием тела, слишком, по его/её мнению, эксплуатируемого в виде зомба/зомби, меняет управляющую компанию. Хотя компании, естественно, от такой практики не в восторге и более-менее стараются не разочаровывать клиентов слишком явно.