Василий Клеймёнов - Четвёртый Рим

– Как себя чувствуешь, сын мой?

Сергей принял сидячее положение и упёрся взглядом на икону с каким-то святым, что висела на стене, напротив. Изображённый смотрел на него и казался живым.

– Святой Андрей. – сказал Алексий поняв, что заинтересовало Сергея – Один из многих канонизированных в двадцать первом веке, на закате Старой Эры.

Алексий отвлёкся от работы за столом и повернулся к молодому человеку. Его серые глаза источали старческую мудрость, а мягкая улыбка – опеку и заботу.

– Странно. – ответил Сергей и нахмурился, погружаясь в воспоминания – В детстве, родители меня постоянно водили на воскресные службы. Над головой мелькало столько икон, но этого лица там не видел.

– Его там и нет. Церкви хватило ума не подвергать святого Андрея анафеме, но патриарх не любит про него вспоминать.

Сергей слушал и не мог оторвать взгляда от иконы. Обычная писанная красками, картина в деревянной раме была абсолютно статичной. Но от неё веяло силой, что вынуждала благоговеть. Лишь одного взгляда достаточно, чтобы уверовать. И не нужны были лицемерные проповедники, вещающие проповеди по ТВ круглые сутки.

– Чем же так насолил им святой, живший ещё до Слёз Ангела?

– Он выпадал из общей иерархии тогда ещё Русской Православной Церкви. – ответил Алексий – Выступал против превращения России в тоталитарную теократию.

– Тео,… что?

– Теократия. Это политический режим, при котором вся власть принадлежит служителям главенствующей религии. В данном случае, Церкви.

Сергей представил теоретически будущее Ирия, где Хозяина на посту диктатора заменит патриарх и не знал плакать ему или смеяться. Тем более, что такая перспектива не такая уж и бредовая. Ирий тонет в культурном мракобесии, а патриарх всё чаще мелькает на телеэкранах. Его проповеди с каждым днём, всё больше напоминают типичную идеологическую пропаганду.

– Дело дрянь. – только и выговорил Сергей. Но эта фраза немного удивила отца Алексия.

– У тебя неожиданная реакция для простолюдина.

– Чем же?

– Простой народ Ирия, хоть и теряет веру в Церковь, но не в православную веру. Ты же ведёшь себя, как эрудированный интеллигент, чей мозг обременён критическим мышлением.

Сергей хотел было ответить ему, что после пережитого, нельзя оставаться верующим. Ибо, если Бог существует, то он лютый садист.

– Значит я паршивая овца. – покачал головой Сергей.

– Отнюдь. – сказал отец Алексий и его лицо засияло – Ты тот, с кем я хотел бы поговорить!

– О чём?

– О чём угодно! Может сейчас и не заметно, но меня часто навещает паства. Разочарованные праздностью и распущенностью ИПЦ, прихожане рассматривают меня, как альтернативу. Мой долг спасать заблудшие души и защищать тех, кто просит защиту, но порой хочется пообщаться с тем, кто не смотрит на тебя, как на мессию или наоборот, антихриста. Как хороший человек с хорошим человеком.

– Вы льстите мне, святой отец. – сказал Сергей и почувствовал душевную боль от воспоминаний – Меня нельзя назвать хорошим.

– Сын мой, я живу на этом свете столько времени, что могу изучить любого человека за минуту беседы. И мерзавца я определил бы тут же. Так что, не нужно себе накручивать. Сам факт того, что ты поглощён самобичеванием говорит о многом. Истинные злодеи считают, что всё делают правильно.

– Как скажете. – на словах согласился Сергей. Спорить, тем более со священником, у него не было ни сил, ни желания.

– Я знаю кто ты, Сергей Драгунов. – вдруг заявил отец Алексий – Пока ты спал и набирался сил, то я навёл справки.

– Вот как? Вы прямо сыщик.

– Ничего подобного. Я может и отшельник, но не изгой. Доступ к веб-газете имеют даже самые бедные жители трущоб, так чем я хуже? Ну и навёл ты шороху. – отец Алексий усмехнулся и покачал головой.

– Странно, что вы не отчитываете меня за убийство двоих человек. – подметил Сергей, имея в виду двух вольников – Одна из заповедей вроде гласит: «не убий».

Старик кивнул.

– Верно, сын мой. Но подозреваю, что твою совесть терзает не это.

– Вы правы. – признался Сергей – Я предал отца и больную мать, чтобы пойти служить. Хотел самоутвердится перед девчонкой.

– Тебя мучает не это. – напирал священник – Я узнал те надгробия, над которыми ты лил слёзы. Помню эту пару. Та женщина-калека, умерла от какой-то болезни, а её муж не захотел жить без неё.

Сергей слушал, раскрыв рот. Отец запомнился ему ворчащим и вечно недовольным эгоистом, который «тащит всё на себе». Но вот мамы не стало, и он обрёл свободу. Больше нету балластов и спиногрызов на плечах. И отец потерял смысл жизни.

– Самоубийц не отпевают. – слова Алексия не дали Сергею вновь уйти в себя – Поэтому мне пришлось выставить твоего отца психически не здоровым, чтобы можно было похоронить рядом с женой.

Сергей вдруг почувствовал, как его мутит.

– Они простили тебя. – сказал Алексий – Ты можешь скорбеть, но нет смысла мысленно себя пожирать и проклинать.

– Я не должен был выжить.

– Что, прости?

– Во время атаки. Арабы раскатали нас, как бульдозеры снег. Пленных офицеров убили сразу, как я потом понял: «за некомпетентность, повлекшую за собой поражение». Но простые солдаты, подобные мне, потом им завидовали.

Отец Алексий внимательно слушал. Его самого, снедал интерес. Большинство ирийцев, даже из элиты за всю жизнь, не покидают территорию Ирия. Всегда интересно, что происходит в другом конце мира.

– Нам раздали по камню, – продолжал Сергей, говоря так, словно картина из прошлого воспроизвелась перед глазами – И сбросили в яму. Через пять минут на ногах стоял только я.

Алексий понимающе кивал и успокаивающе хлопал его по плечу.

– Несчастный мальчик, тебе столько пришлось пережить.

– Это было только начало.

– Да я-то понимаю. Тебя десять лет не было, не могло всё закончится так быстро. Тебе нужно выговориться. Не исповедоваться, а именно выговориться. Я тот, кто выслушает.

Сергей продолжил не сразу. Он не собирался отмалчиваться, ибо понимал, как важно ему сейчас выговориться. Но он просто не мог подобрать нужные слова, дабы описать всё, что он увидел.

– Меня заставили смотреть на то, что они вытворяли с телами убитых мной сослуживцев. – с болью в голосе произнёс Сергей – Их тела избавили от одежд и запихнули в какой-то железный контейнер, их которого торчали шланги, соединённые с резервуарами. Когда арабы включили устройство, то последние наполнились водой. Для арабов вода – самый важный ресурс, который они добывают везде где только можно. Даже из людей.

– Человек на семьдесят процентов состоит из воды.

– Да. То устройство, выжало моих соотечественников до суха, превратив в скукоженных мумий. Меня эта судьба миновала. У арабов оказались весьма странные понятия о воинской чести. У меня был выбор: вступить в их клан или умереть. Служить басурманам я не хотел, но и умирать тоже не собирался. В итоге, со скрипом выбрал первое. – Сергей развел руками – Походу я предатель.