Галина Ивина - Чужой «костюм». Том 1

– А куда нам деваться? – хмыкнул Билли. – Мы и за еду согласимся работать.

Билли оставил Джека и побежал к механической руке, гордо возвышающейся над котлами. Она напоминала бесполезные фонарные столбы старого мира, которые в избытке громоздились по всей столице.

К седьмому котлу подвозящие уже катили первую партию баллонов. Джек поднялся на платформу, отгоняя навязчивые мысли о выговоре и грозящем штрафе. Коэн уже его ждал. Он стоял на платформе у «пробоины» – месте, которое не ограждали хлипкие поручни, и бесстрашно глядел вниз.

Заметив Джека, Коэн развернулся спиной к краю платформы. У Джека внутренности холодели от его показной безрассудности. В отличие от напарника он не любил высоту и, когда приходилось стоять «первым», старался держаться поближе к ограждениям.

– Ребята внизу поддали жару, – сообщил Коэн, глядя на Джека через крошечные оконца защитной маски. – Кто сегодня начинает?

Сегодня Джек не отказался бы встать в начале цепочки, чтобы отдохнуть от невыносимой жары. Но Коэн вчера отстоял смену у края, поэтому не мог снова там встать. И все из-за испарений от готовящейся НН. Они пробивались сквозь защитную маску, от них к концу смены кружилась голова и в глазах темнело. Несколько несчастных случаев вынудили начальство запретить заливателям работать у края два дня подряд.

– Я, – сказал Джек и занял свое место у жерла. Там, где только тонкие перила отделяли его от бурлящей ядовитой смеси.

Во время работы Джек и Коэн отмалчивались. Как и другие рабочие они экономили кислород и старались снизить количество вдыхаемых испарений готовящейся НН, которые содержали частицы грутена.

Разговаривать во время работы не получалось и из-за постоянного движения. Баллоны, которые поднимали снизу, следовало осторожно выливать в котел. Едва Джек справлялся с одним, Коэн подносил второй. Как только Коэн возвращался к своей зоне, поднимающие уже ожидали его с третьим. И так целый день.

Джек осторожно наклонил очередной баллон, выливая смесь. Лицо обдало жаром, нагревающим маску, проникающим сквозь нее и опаляющим кожу. Смесь потекла вниз – малая капля, среди пустоты, которую им придется заполнить.

Он держал баллон до тех пор, пока из него не вылилось все содержимое. Минуты, словно в аду, тянулись мучительно медленно. Когда он, наконец, выпрямился, Коэн подал следующий баллон.

За несколько часов от однообразных и тяжелых действий, ныли мышцы спины и рук. Говорили, будто до «Большого кризиса» работалось проще. Да и зарплату люди получали достойную. Но без грутена станки и многофункциональные роботы превратились в кучу бесполезного металлолома.

Корпорация заявила, что нет смысла адаптировать их для современного использования. Ходил слух, что так они сэкономили огромные деньги, а рабочих не интересовала истинная причина. Им оставалось радоваться тому, что директор не решился заменить людей техникой, иначе они стали бы бесполезными.

Джек считал, что изобретатели в корпорации имели возможность облегчить условия труда. Сделать так, чтобы старая техника заработала от НН. Конечно, сложно и затратно менять способ питания у старых роботов, но их внедрение сократило бы смертность среди рабочих.

Однако Неприкасаемых не волновало, сколько людей гибнет на заводе. Они не замечали, что рабочие гробят себя, выполняя действия, предназначенные для машины. Инвесторы отказывались вкладывать деньги туда, где и так все налажено, пусть и самым несправедливым образом. Их не беспокоило то, что жадность и желание сэкономить убивает людей.

Покинув цех, Джек с облегчением стянул защитную маску. Протер рукой потное лицо одним широким движением и глубоко вдохнул. В начале смены воздух в коридоре казался ему тяжелым, от него во рту появлялся гадкий привкус ржавого железа. Теперь, после четырех часов работы в маске, он настолько посвежел, что его хотелось вдыхать без остановки.

Те, кто выходили из цеха, полминуты наслаждались свободным дыханием. Потом воздух терял первоначальное очарование. Захмелевшее сознание подсказывало, что он все так же наполнен смертельными частицами отходов и лучше поскорее уйти.

Вместе с толпой Джек пошел в раздевалку, держась рядом с Коэном. Напарник рассказывал о предстоящем свидании с красоткой, подающей пиво в местном баре. В основном, его болтовня сводилась к описательной внешности. Увлекшись, он не заметил, что никто не комментирует его восторги.

Отстав от Коэна, Джек привалился к стене. Он задыхался, его руки дрожали, по лицу стекал пот, словно он склонился над котлом. У него не осталось сил даже двинуться с места. Он отработал три смены подряд, и четвертая больше напоминала пытку.

Еще год назад он неделями работал без выходных, но в последнее время смены давались слишком тяжело. Плохой знак. Джек слишком хорошо понимал его значение и не хотел думать о будущем. От мысли, что смерть уже сделала на нем пометку, горло, будто стягивало тугой веревкой.

– Ты в порядке? – рядом остановился Озри, с которым он жил по соседству. Простоватый мужчина лет под сорок, с мудрым взглядом на жизнь. Он растил двух дочек подростков и мечтал однажды вернуться с ними в столицу. Говорил, когда наркоманов вылечат, жить там будет намного лучше. А в Рейдже порядочным девушкам нечего делать.

Стиснув кулаки, словно это движение придавало ему сил, Джек посмотрел на Озри воспаленными глазами и коротко ответил:

– Да.

– Это из-за смены воздуха, – подсказал сосед. – После дезинфекции полегчает.

Сколько работал, Джек о таком не слышал, и потому не особо поверил. Чем ему поможет дезинфекция, если она даже со своими функциями не справляется?

Постояв пару минут, Джек заставил себя дойти до раздевалки. Переоделся и прошел дезинфекцию, от которой глаза слезились минут пять. Но тряска и слабость действительно исчезли.

Столовая гудела от прибывающих рабочих. На обед и короткий отдых им выделяли всего пятнадцать минут. Лет сорок назад, когда мир был иным, такие ограничения не допускались. Профсоюзы отстаивали интересы рабочих и добивались увеличения перерыва.

Но к 2097 году не осталось профсоюзов, и рабочие утратили персональные права. Им разрешалось только работать, прерываясь на короткий отдых и получать талоны на еду, жилье и одежду.

Кухонная панель из пяти секций располагалась в дальнем конце зала. Она поддерживала постоянную температуру, оставляя еду подогретой. На боковине каждой секции светилась неоновая надпись, подсказывающая, что находится внутри: каша, суп, салат или мясо. Рабочие брали поднос с тремя вместительными углублениями. С ним они подходили к кухонной секции, нажимали кнопки подачи и получали порции желаемых блюд.