Артём Бенцлер - Умалишённый

Незаметно она подошла к месту своей работы. Огромный, сверкающий чистотой и достатком, магазин вырос у неё перед глазами. Само воплощение духа Торговли. Километры одежды, развешанной в определённом порядке, ждут своих будущих хозяев. Стеклянные двери бесшумно разъехались в стороны. Мия спешно убрала наушники из ушей и шагнула внутрь. На неё нахлынула тошнота, но она усилием воли загнала её обратно. По глазам, привыкшим к дневному свету, резануло ярким искусственным освещением.

– Привет! Как дела? – К ней подскочила высокая брюнетка, встречающая гостей на входе, широко улыбаясь. Или скалясь. Тут не разобрать.

Профессионально улыбается, американской улыбкой в 32 голливудских зуба. Как дела? Как дела. Ненавижу этот дурацкий и неряшливый вопрос «Как дела?». Что тут ответить? Реально пересказать все мои дела? А, может, всю жизнь? Этот идиотский вопрос убивает меня своей банальщиной, уродует мои нервные клетки, заставляет моё сердце учащённо биться от возмущения, бессилия и ярости.

Но, вместо почти уже сорвавшегося с языка «Тебе-то какое дело, тупая швабра?», вслух она произнесла: «Привет! У меня всё ОК! Я так рада, что ты сегодня работаешь в смене!». Мия вздрогнула, с удивлением наблюдая, как совсем не те слова, что только что крутились у неё в голове, а другие, вообще другие слова, предательски, не спрашивая разрешения, мягко выплывали из её собственного рта, ненадолго застывая и покачиваясь в неподвижном воздухе магазина, после бесследно растворяясь и оседая на упругих барабанных перепонках, а затем и в сером веществе головного мозга брюнетки. И ещё вдобавок Мия приветливо улыбнулась. Ну, это уж самое днище, детка, поздравляю. Что ж. ОК. All right . По-максимуму впихнула эту хренову приветливость в улыбку. По самый край. Презирая и ненавидя себя за это и ещё больше, – за трансляцию елейно-корпоративной интонации дружелюбия, принятую у них в коллективе. И не только в коллективе. Это всё – негласные стандарты всего нашего цивилизованного общества. Цивилизованного в кавычках. Такого «цивилизованного», что аж удавиться хочется от всей этой толерантности и повсеместной демонстрации псевдо-радушия. Не хочешь прослыть никчёмной злобной единицей общества – всегда мило улыбайся и доброжелательствуй с ближним своим. Кстати, как и с начальством. Особенно с начальством. Брюнетка, всё также ласково скалясь, кивнула и двинулась в другой конец входной зоны, брызжа радушием во все стороны, с 09.30 до 22.30 убивая наповал входящих посетителей своим оптимизмом.

Дура, подумала Мия. Просто тупая дурочка. Только и умеет, что растягивать губы в белозубую гримасу на входе. И ещё – подлизывать Руководству. Такие Руководству нравятся. Девочка далеко пойдёт. Сейчас в моде все эти «активные», «целеустремлённые», «энергичные», с мотивирующими лозунгами, типа «покинь свою зону комфорта», с умными мыслями умных мёртвых и не очень людей на стенах пользователей в социальных сетях, с тренингами личностного роста, с коучингами по развитию, йогой, правильным питанием, вегетарианством, заботой об экологии напоказ, hand-made , стартапами и тому подобной хренью, со смузи, роллами, фотографиями ног и еды в Santagram, с селфи на беговой дорожке, из раздевалки в спортзале на фоне шкафчиков, с luxury жизнью и толпами подписчиков, мечтающих быть такими же. Таких тысячи. Таких миллионы. Однотипная биомасса с самомнением в миллиард долларов.

Ты никто в нашем мире без регулярно обновлящихся статусов, замызганных пообтрёпанных цитат, улыбающихся аватарок, фотоальбомов, переполненных рафинированным счастьем, перепостов с псевдоумных пабликов.

Но если так подумать, то кто я? Может быть, я такая же? Только с противоположным знаком – с уверенностью в «нетаковости». Вместо фотографий ног в Santagram – фотографии теней, вместо смузи – соя с карри, селфи не на беговой дорожке, а с выставки искусств. Но это одно и то же. Только под разным соусом. А блюдо-то одно.

Я посмотрел на себя в зеркало в ванной. Мужчина. Тридцать лет. Холост. Брюнет. Глаза голубые. Рост средний. Телосложение среднее. Всё среднее. На правой ключице длинный шрам после операции. После вчерашнего меня до сих пор бил озноб. Я включил душ, наскоро помылся, какое-то время ещё постоял под горячими струями воды, чтобы согреться. Вылез из душевой кабины и снова остановился перед зеркалом. Я здесь. Я существую. Вот он я – смотрю на себя из зеркала. Мужчина со стекающими по телу струйками воды после душа. Или это не я, а кто-то другой смотрит на меня из зеркала? Тогда где же я? Я с силой мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Вода разлетелась от меня в разные стороны, как от мокрой собаки. Надо поесть. Со вчерашнего дня я ничего не ел. Вечером только стакан пива и на этом всё.

Размякшая пицца валялась на столе, напоминая своим видом о неудавшемся ужине. Ветчина и грибы увязли в оплывшем куске теста. С шоколадкой ничего не случилось. Я открыл холодильник, пошарился по полупустым полкам, нашёл два яйца, луковицу и пару бутылок пива. Достал сковородку, налил в неё немного масла, поставил на включенную плиту. Мелко нарезал лук, обжарил его в кипящем масле до золотистого цвета, разбил туда пару яиц и посыпал сверху орегано из пакетика. Открыл валявшуюся рядом с пиццей банку с сардинами и ощутил приятный аромат консервированной рыбы, погибшей не своей смертью. Позавтракав, я надел костюм, часы на руку, взял сумку и вышел из дома.

Под палящим солнцем в чёрном костюме медленно шагаю по направлению к автобусной остановке, лавируя между спешащими куда-то людьми. Все куда-то торопятся: большая часть на работу, многие на учёбу, родители тащат несчастных детей в школы, а совсем мелких, громко визжащих, волокут в детские сады или группы развития. На мою неспешную походку прохожие поглядывают исподлобья, злобно, некоторые умудряются будто нечаянно толкнуть в бок острым локтем или задеть плечом. Это непозволительно и просто возмутительно вот так вот, не спеша, идти рано утром в будний день в самый разгар рабочей недели. Кто же знает, что я для этого встаю пораньше, ворую у своего сна лишний час, чтобы вразвалочку пройтись с утра до остановки.

Подъезжает мой автобус. Я сажусь в самом конце, у окна, и достаю толстую книгу. Артур Бьорн «Путешествие внутри себя». Книга попала ко мне случайно: я зашёл в букинистический магазин, чтобы порыться там в безбрежних завалах старых книг, как плотный томик в прямом смысле слова свалился мне на голову с верхней полки, когда я потянулся за «Пуританами» Вальтера Скотта в кожаном переплёте. Я счёл это знаком и ушёл из лавки с неизвестной мне книгой в бумажном шуршащем пакете. Ладно, шучу я. Это было бы слишком банально. На самом деле всё гораздо проще. Банальнее некуда. Продавец впарил мне её в довесок к заказу. Неликвид по очень привлекательной цене. Дешевле рулона туалетной бумаги. Почему бы не взять? 583 страницы размышлений неизвестного автора за 43 условные денежные единицы. Я тогда посчитал, что совершаю удачную сделку. По 0,07 за страницу – это неплохо.