Валя Худякова - Мгновения

Далее, под каруселью Лиц, вибрирует оповещениями пара моих личных Потоков. Один, тихий, скромный, уютный и будто заброшенный, наш с Мадсом. Другой, мерцающий ворохом непрочитанных сообщений и искрящийся бурей реакций, с Мартой. Кажется, она спрашивает о завтрашней встрече…

– Уф-ф…

Я тут же решаю, что это не срочно и пролистываю мимо.

Потом, за Потоком Марты, тянутся несколько унылых рабочих групп, недовольно, но послушно затихших до грядущего утра, и наконец обрывается пустотой молчания навеки оставленный Поток мамы.

– Эх…

Надо было бы сразу убрать его. А теперь … теперь время прошло, и я чувствую, что вряд ли не решусь на это.

Тяжело вздыхаю и побыстрее пячусь вниз взглядом. Туда, к спасению от тревожных мыслей, туда, в бесконечный поток ярких, цветных пятен. Здесь все подряд: образы и Мгновения, отрывки Диорам, Изображения, Формы, шаблоны, темы, реакции… Обсуждаемые веяния, горячие тренды, обновления, споры, новости, захватившие внимания новинки… Среди них, присмотревшись, без труда узнаю растиражированную на десятки копий недавнюю работу Марты.

Улыбаюсь.

– Ух ты!

А я уже и забыл, насколько она хороша. Надо будет обязательно сказать об этом Марте завтра при встрече. Жалко, что я так и не успел познакомить ее с мамой, уверен, они обе остались бы в восторге.

Изображение Марты исчезает в ворохе ленты, и мои глаза продолжают рассеянно скользит дальше по Экрану, пока не натыкаются на Поток Мгновений галерей и музеев. Он подсвечен полупрозрачным контрастным цветом, намерено, чтобы я точно не пропустил его.

– Спасибо…

Растрогавшись, благодарю Систему за заботу и догадливость.

Экран мягко мигает в ответ. Поток, открываясь, увеличивается до полных размеров. Я пару секунд бесцельно скролю список, раздумывая, что бы выбрать, и почти сразу останавливаюсь на одном из своих самых любимых Мгновений. Не единожды оно уже спасало меня в наполненные давящей грустью вечера, насыщало радостью унылые, тоскливые дни, дарило спокойствие и вдохновение. Для меня в нем всегда есть нечто удивительное, ведь его коснулась рука моей мамы, это она познакомила меня с ним, и оно тоже было ее главным фаворитом.

Идеальное Мгновение. Галерея искусства двадцать первого века. Преимущественно Европа, США, Россия.

Такие странные, архаичные слова. Такое притягивающее, переломное время.

– То, что надо.

Я устраиваюсь поудобнее и слегка киваю Системе. Чуть сильнее включается вентиляция, свет в комнате медленно затухает. Все готово, я погружаюсь…

Когда-то давно Мадс долго объяснял мне, как это работает. Мгновение. Что-то про нервные окончания, нейроны, интерфейс, сигналы, мозг и Сканирование… Он в этом спец, я ему полностью доверяю, не зря же мой друг – один из лучших Архитекторов.

Однако я мало что понял, а еще меньше запомнил и, к слову, потом был очень рад короткой памяти. Не представляю, как Мадс уживается со своими мозгами… Но уверен, знай я все подробности, держи эти мелкие технические детали в мыслях, никогда не способен был бы по-настоящему погрузиться, оценить то главное, что несет в себе Мгновение: хрупкое, почти реальное происходящее. Иллюзию, настолько искусную, что не отличается от жизни (пусть, как выяснилось, с некоторыми исключениями), насладиться ей сполна, отдав должное гению ее кропотливых создателей.

Вот и теперь, хоть мой разум невольно и осознавал правду, я сам, стоило открыть глаза, искренне поверил, что очутился совершенно в другом месте.

Мгновение

Извечный, будто пыльный, полупрозрачный полумрак коридора. Мягкий длинный ворс ковра, в который так приятно погружаются подошвы ботинок. Знакомый запах, чуть затхлый и тяжелый, непривычный, особенный, наполненный отголосками величественной, молчаливой тайны. Застывшие, бархатистые складки портьер, легкие полотна воздушных тюлей. Едва приоткрытая дверь, выщербленная искусной резьбой, словно сошедшей с картины одного старого русского мастера, имя которого я давно позабыл.

Скрип и шорох. Мои пальцы, тонкие, бледные, привычно обвивают прохладный, отполированный многочисленными прикосновениями цилиндр медной ручки, с усилием тянут ее на себя, открывая взору светлое помещение, уходящее куда-то вглубь здания.

В отличие от неуютной, немного мрачной, настороженной атмосферы пустого коридора в залах галереи царит свет, свобода, праздник и воздух. Обрамляющие пространство высокие, симметричные прямоугольники стен кое-где прерываются простыми полуколоннами с необычными игривыми геометрическими капителями и уравновешивающими их строгими, обрывающимися каннелюрами. Им вторит лепнина: тонкие бортики вокруг картин и длинные вьющиеся завитки на плавных изгибах карнизов, что направляют взгляд высоко вверх, к глухому светлому потолку с утопленными в него круглыми светильниками. Все будто существует в едином, застывшем ритме, особой приятной глазу композиции. Четкие, выверенные полосы конусов ламп, отделенные друг от друга равными промежутками. Матовые блики табличек, оливково-золотые, с зеленоватым и бронзовым отливы рам. Анфилада проемов без створок и подножек, арки проходов, окаймленные одинаковыми, из приятного темного дерева наличниками и доборами. Сосредоточенное и вместе с тем странно многоголосое молчание цветов, пятен, фигур, застывших на полотнах картин.

Я громко вздыхаю, с облегчением, словно освободившись наконец от тягостного, давящего груза, оставив его до поры до времени там за дверью входа, и делаю первый, неторопливый шаг к ближайшей стене. Прохожу пару метров и останавливаюсь.

Здесь, я знаю это, даже не взглянув на название и имя, меня ждет моя давняя любовь. Месяц и ночь. Скромная рама, небольшая картина. Пейзаж давно потерянного мира. Интересно, что там теперь? Полис, город, что-нибудь еще? Можно ли побывать? Узнаю ли я это место?…

Чуть склоняюсь. Широкие фактурные волны мазков, тонкие и толстые нити блестящего под лаком масла. Переливы света и цвета. Оттенки умбр и холодные тени, почти черные, кое-где зеленоватые и красноватые контуры, синевато-фиолетовые разводы масляной пасты и одинокий, горящий, будто оказавшийся здесь по ошибке, золотистый вертикальный штрих. Пятна, бессмысленное, беспорядочное, однако отчего-то мучительно завораживающее море красок без формы и без содержания.

Отхожу – пара шагов не глядя. Вновь обращаю взгляд к картине и вдруг, словно по волшебству, таинственному и удивительному, вижу в ней строй и порядок, идею, мысль, чувства и смысл. Мягкая темная ночь позднего лета, безоблачное, чистое небо, отдыхающая под покровом сумерек земля, шуршащая нежными, журчащими переливами прохладной искристой воды река, мрачный, застывший на горизонте еловый лес и сверкающий ослепительным блеском холодный желтоватый месяц.