Алиса Гольц - Триада

– Древены старее всех родов! Всех людей. – сказал он. – Они здесь с самого начала, Пивси. Только я могу забрать жизнь древена, но именно поэтому я поклялся себе никогда этого не делать. На самой заре Триады древены были нашей семьёй. Нашими родными. Даже сейчас они не тронут никого без обиды. Хотя и без неё есть им, за что гневаться на род человека.

– И что теперь с вашей клятвой? – спросил Пивси.

Гость вопрошающе взглянул на него.

– Ну да, да… – простонал Пивси. – Простите. Я вас подвёл. И владыку Кастари подвёл.

Гость был без сил и еле стоял на ногах. Он держал руки на весу и, стоило пальцам случайно пошевелиться, вздрагивал от боли.

– В кармане плаща пузырёк. – сказал гость. – Достань его и вылей.

Пивси подскочил, чтобы скорее исполнить просьбу.

– Всему есть цена, Пивси. Цена убийства древена, что был во гневе, велика. Вон та капля, которая висит на дереве – чёрная желчь. Живое существо, которое коснётся её, будет навсегда проклято. Это – гнев древена. И он не должен достаться никому.

– Не достанется! – горячо ответил Пивси. – Мы сейчас к берегу спустимся да выльем ее.

Гость чуть не подскочил.

– Нет! – воскликнул он. – Она найдёт живое, и тогда – быть беде. Только разумное существо может подчинить себе чёрную желчь и научиться с ней жить. А если встретится она с неразумным…

– Понял. – сказал Пивси. – Глуп я, простите.

– Цена твоей невежественности так же велика. Чтоб не забывал ты о смерти, что я причинил по твоей вине, ты будешь хранить чёрную желчь. И будут хранить её твои дети и их дети. Потому что некуда ей деться. Быть ей здесь вечно.

Пивси застыл с пузырьком в руке, и уже открыл рот, чтоб умолять господина этого не делать.

– Я закончил. – строго сказал гость. – Собери желчь и догоняй меня. И ещё. Орвель предупредил, что меня здесь не было?

Нет такого человека, который бы, попав на Эллатос, не заехал в Гаавун. Латосы гордо зовут его второй столицей. Есть там, на что посмотреть. Славится он лучшими купеческими лавками и диковинными товарами. И кто там только не встречается! Все, кого только можно увидеть на землях Триады помимо коренных её жителей – златовласых латосов, светло и тёмно-русых аргвалов и черноволосых дежей – стекаются в этот город: и синеволосые диллы, изворотливые и шустрые, будто ящерицы; и пришедшие с гор тальды-отшельники, чьи волосы горят пурпуром; и даже грозные сатдуны время от времени появляются в этом гостеприимном городке на берегу моря, и смотрят косо на любого, чей цвет волос не алый, а переговариваются меж собой только на сатдини – резком, жёстком языке – а с другими не говорят вовсе.

Раз в половину Эгары Гаавун, и без того суетливый и деловой, начинает бурлить, словно кипящее молоко в котле. Приходят корабли Аргваллиса, с которых сходят аргвалы-торговцы и знать, и прилетают летоходы Деджи, откуда появляются гордецы-дежи – высокие черноволосые люди-триадцы, что давно закрепили за своим родом чёрный цвет волос, а потому считают, что достойны звания отдельного народа. Приходят парусники сатдунов, лодки тальдов и диллов – и тогда порт у маяка Вериханы ломится от приезжих, а на причалах только и успевают, что привязывать корабли, и работают до самой ночи.

Приходит время Торгована. Тогда открываются все лавки и ярмарки, а люди, у которых находится хоть что-то на продажу, снуют по улицам, стараясь найти уголок и для себя. В эти дни кажется, что сама удача поселилась в этих землях и благоволит торговцам и покупателям. Потому и считают жителей Гаавуна одними из самых богатых во всём королевстве Эллатос.

Сто шестьдесят две Эгары назад произошло то, что всколыхнуло весь Эллатос. Тревожная весть эхом тысяч голосов прошлась по всем домам – Торгован впервые за всю свою долгую историю вдруг не состоялся. В ожидании гостей, прибывающих на ярмарку, Гаавун провёл целое утро, но ни к полудню, ни к вечеру так никто и не появился. Жители, собравшись на холмах у берега океана смотрели вдаль, стараясь заметить хоть какое-то движение на горизонте, но он оставался тихим и пустым. День клонился к вечеру. Лишь золотая полоса, оставшаяся после захода солнца, освещала водную даль. На землю пали сумерки, и люди стали расходиться по домам.

И тут в небе с Севера послышался гул, и над холмами показался грузный чёрный аппарат. Он кружил над землёй по спирали, точно огромная муха без крыльев, и от его чёрных боков отражалась линия оранжевого заката. Сверху жители Гаавуна казались пилоту муравьями, ползущими вверх по холму-муравейнику. Все они бежали в сторону посадочной площадки для его летохода. Пассажирский Мальтер с Деджи приземлился чуть ли не на головы ошарашенных и испуганных латосов.

Только пилот сошёл с летохода, как на него обрушились тысячи возгласов.

– Что случилось? – кричали латосы.

И тогда пилот, запинаясь, рассказал, что другие два летохода пропали ещё задолго до прибытия в Гаавун. Они шли за ним и в какой-то момент просто исчезли. Точно растворились в небе. В растерянности он сделал несколько кругов, ожидая найти потерявшиеся аппараты, но они пропали, словно не было их вовсе. Тем временем, начало темнеть, и он подумал, что уже и сам потерялся, как вдруг увидел спасительный свет Вериханы в порту Мипар возле Гаавуна – самого яркого маяка на Эллатосе.

Рассказ поверг жителей города в невероятное смятение. Однако исчезновение дежских Мальтеров и аргваллийских кораблей так и остались загадкой для всего Эллатоса. Больше Вторую Землю никто и никогда не посещал. Со временем она смирилась со своим одиночеством. Гордость всех латосов – Торгован, служивший ранее местом встречи самых необычных торговцев Триады, стал не более, чем провинциальной ярмаркой, на которую съезжались маленькие караваны с других земель Эллатоса. Несмотря на это, традиция проводить Торгован всё же осталась – пускай, не такой пышный и праздничный, как раньше, но все такой же желанный.

С тех пор много-много Эгар пролетело. События былых времен оказались погребены так глубоко в памяти людей, что даже при всем своем желании они бы не смогли их оттуда извлечь, не исказив до неузнаваемости. Но извлекать и не понадобилось. Латосы всегда с радостью забывали то, что приводило их в смятение. Потому и жили они в большинстве своём счастливо.

На 1149-ую Эгару Третьей поры небо с землёй сошлись так, что и без того суетливый Торгован совпал с прекрасным праздником Триады – Светоднём. Торговля обещала быть невероятно удачной, ведь торжество собирало в городе жильцов всех соседних деревень и поместий, мечтающих о развлечениях и вкусном угощении.

Солнце клонилось к горизонту и превращалось из золотого в ярко-оранжевый. Оно освещало весь Гаавун и его главную улицу – Баник, на которой копошились лавочники и уличные торгаши. Одни аккуратно складывали товар в тележки, собираясь увозить домой, другие, ругаясь под нос на вялую торговлю, сворачивали свои палатки. Третьим повезло больше – закончив рабочий день, они просто закрывали лавки на замок и, довольно притоптывая, шли по домам.