Наталья и Игорь Дуалины - Овации

Отец подал на развод. Мать психовала. Когда поняла, что решение его окончательное, то попыталась найти себе отдушину. Когда появилась уже третья отдушина в виде очередного мужчины, бабка наорала на свою дочь. Бабка сказала, чтобы моя мать не приходила со своими ухажерами. Бабка сказала, что она устала. Что я непростой ребенок. Она сказала матери, чтобы та определялась, искала постоянства и забирала меня. Мать плакала, потом выла. Она говорила, что не может пережить предательства моего отца. Что ничего не может с уверенностью сказать. И что ей очень и очень плохо.

Она уволилась с работы и запила. Я по-прежнему жил у бабки. Бабка переживала за мамку. Я злился от всей этой ситуации, стал конфликтным в школе. Но так как был очень слаб физически, то после первой драки перевелся в другую школу, сгладил свое поведение и стал нажимать на олимпиады. Я делал успехи, выигрывал. Я охладел и к матери и к бабке, воспринимал этих людей, как людей, которые выполняют свои обязанности. Они кормили меня, одевали. Бабка следила за мной и потихоньку выходила мамку.

Теплое чувство к матери так и не вернулось. А когда я был на третьем курсе, мне сообщила соседка, что мать умерла. Она напилась и отравилась. Мы жили по-прежнему с ней вместе. Я видел, что она конкретно поддает, но готовился к сессии и старался не отвлекаться.

Похоронили мать. Бабка плакала, говорила, что всегда чувствовала, что переживет свою дочь. Она хотела меня забрать к себе, но я ответил твердое «нет». Я остался жить в оставшейся от матери квартире. Отец мой в то время ушел от своей женщины к своей матери – другой моей бабке, с которой мы не общались.

Я жил один в квартире. Закончил институт. И хорошо, что кризис наступил тогда, когда я на руках имел диплом. Моя неуспешность состояла в том, что я не мог найти работу, не был востребованным у девушек, жил очень бедно и много читал ночами. Я стал худым и сутулым. Старался следить за внешним видом – стригся раз в месяц, стирал свои вещи вручную, потому что машинка сломалась, а покупать новую не было возможности.

Однажды, читая в интернете доску объявлений, я увидел сообщение о том, что набираются люди на прохождение психологического теста. Это оплачивалось, правда совсем немного. Я позвонил по номеру указанного телефона и мне назначили встречу.

Я приехал в небольшой офис, расположенный в старом трехэтажном здании. Рядом со мной сидели двое возрастных женщин, годящихся мне в мамы. Мне показывали двигающийся кубик и я мгновенно говорил, что он впалый. Мне показывали крутящуюся маску Чаплина, и я говорил, что с одной стороны вижу выпуклое, с другой – впалое лицо. Они сказали, что я – шизоид. Пометили что-то у себя на листочках и внесли в компьютер.

Я попросил немного пояснить. Одна из женщин сказала, что мой мозг не достраивал реальность. Я стал спорить и говорить, что я прав, что вижу правильно, а не иллюзию. Наверное, я разговаривал повышенным тоном, поскольку ее коллега одернула объяснявшую и сказала, что у них еще много работы.

Я ушел оттуда. Стал смотреть и читать в интернете. Я был немного в шоке от прочитанной информации о шизоидах. Желудок мой бурчал, живот дул. Мне становилось плохо. Но потом я вдруг понял, что внутренне я не мог с ними согласиться. Я чувствовал себя нормальным и правым. Просто в данный момент моей жизни удача отвернулась от меня.

Я сидел в квартире и думал о том, как же хорошо, что есть квартира, в которой можно сидеть, даже если есть долг по квартплате. Грустно было сознавать, что даже в студенческие годы у меня постоянно были подработки, и я мог себя содержать, а сейчас кукую в одиночестве. Некоторые друзья и знакомые предлагали встретиться, но я отказывался. Просто каждый выход куда-нибудь – кино или кафе или театр требовал материальных затрат, а у меня с финансами было очень туго.

Я ходил есть к бабке, которая со своей хорошей пенсии готовила нам супы и борщи. Я прекрасно знал, где лежит ее заначка, но молчал об этом. Она всегда говорила, что живет от пенсии до пенсии и совсем ничего не остается. Она немного побаивалась меня, потому что я был моложе, сильнее и был мужчиной. Иногда она рассказывала о том, как в соседях жена ударила мужа сковородкой, победив его. Тогда я смотрел в упор на бабку. Она тупила глаза и говорила, что драться не хорошо.

В один из дней мне позвонили. Сказали, что ищут таких как я для проведения определенных исследований и научных экспериментов. Я спросил, кто дал им мой номер. Они ответили, что конкретно сказать не могут. Недавно проводился психологический тест, в котором я, вероятно, принимал участие. Я вспомнил и согласился прийти.

Я устроился на работу, которая была мне приятна. Мы проводили исследования. Делали выводы. Меня подключили на секретный проект, потому что я мог вычленять верную информацию. Говорили, что я ценен тем, что меня сложно провести.

21.12.2017

Когда я был совсем маленьким, мамка отправляла меня к бабке и деду. Бабка готовила, а с дедом мы болтали. Дед сидел на крылечке и курил папароски, изготовленные самодельным способом из газетки, набитые махоркой. А я сидел рядом, довольный, что приобщаюсь к взрослому обществу. Дед сравнивал жизнь в городе и деревне и приводил доводы в пользу того, что в деревне жить лучше. Что всегда что-то вырастало на огороде, картофель, свёкла. Я кричал, что еще лук и чеснок. Двоюродная сестра произносила слова «вишня» и «яблоки». Дед кивал. А мы продолжали перечислять еще и еще. Говорили об огурцах и томатах, о крыжовнике и сливе. Дед говорил, что еще есть скотина, куры и свиньи, которые дают мясо, корова, которая дает молоко. Мы прыгали. Дед заканчивал свой разговор тем, что мама моя – абсолютная дура, что уехала из деревни ради каблуков и платьев.

Я убегал куда –нибудь за сараи, потому что не хотел слышать о своей матери ничего дурного. Для меня она была классной и очень красивой. И хотя готовила она не так вкусно как бабушка, постоянно сидела на диете, на которой держала и меня, хотя жили мы в маленькой комнате, предоставленной ей на ее работе, для меня она все равно была самой лучшей мамой. Мне самому нравилось в городе с ровными тротуарами, машинами и зданиями в несколько этажей. Город наш был совсем небольшим, но мне он казался огромным, еще и потому что я ничего подобного в жизни не видел.

Я сидел за сараем и плакал. После очередного подобного разговора я убегал за сарай и просто играл с какими-нибудь камушками. А потом убегал уже тогда, когда дед только заговаривал про скотину. Вскоре мы совсем перестали садиться с ним на крыльце. Нам стало не интересно, мы уже знали его рассказ наизусть.

Дед видимо искал с нами общения. В один из дней он взял меня с собой и повел в огород. Там находился колодец, деревянный, старенький, из которого черпали воду журавлем. Вода была очень вкусной. Бесспорно, потому что даже соседи иногда приходили за водой. Дед разрешал брать. Он подвел меня к колодцу, и я впервые посмотрел в него. В темноте виднелась вода, которая стояла ровной гладью. Деревянные стены были уже старенькими. Дед сказал, что я очень резвый. Но некоторых вещей стоит опасаться. Он сказал, что вот с ним можно подходить к колодцу. А без него нельзя.