Уильям Котцвинкл - Доктор Рэт

– …доктору Рэт за его выдающийся вклад… потому что его прекрасный… великолепный прорыв… мне приятно вручить вам, доктор Рэт, Нобелевскую премию за вклад в науку.

– Благодарю вас, ваше величество.

Вспыхивают камеры, аудитория лучится приветствиями.

– …вот сюда, доктор, прошу вас. Для вас и для других лауреатов будет устроен специальный обед… сыры, разных сортов… немного прессованного печенья… всевозможные сладости…

– Конечно, конечно…

Богато убранная коврами гостиная, сверкающий канделябр. Все лауреаты кланяются друг другу. В центре комнаты огромная изящная хрустальная чаша. Какой чудесный запах. А внутри плавают такие удивительные фрукты: апельсины, лимоны, так что все лауреаты тут же суют туда носы. Вот я подхожу и присоединяюсь к ним. Восхитительно. Мои поздравленья повару.

Но почему это я сползаю по краю чаши, наступая на кожуру от апельсина? Вокруг меня китайская вышивка, куда же это я попал, что случилось? И почему на мне высокий шелковый головной убор? Осторожно ползу вдоль этого места в сточную канаву, прихватив с собой саксофон, мои лапы вымазаны липким дегтем. (Сравните с: "Потеря реальности под действием наркотиков", "Психиатрия и неврология".) Где-то далеко звучит гонг. Вот появляется сиделка в белом… это мисс Хоп Той… мерцает лампа… мистер Кем Ли улыбается мне… я повис на краю их кувшина, мой нос в сиропе…

За дверью слышны громкие голоса. В комнату врываются крысы-бунтовщики! Быстрее, доктор, протрезвляйся!

– Хорошо, забирайте лекарства…

Капитан мятежников и его команда хулиганья забирают кувшин, отталкивая в сторону мистера Ли Янга и его компанию. Я переворачиваюсь на спину и падаю в тень, в то время как заговорщики придумывают свой очередной ход:

– Мы собираемся бросить камень в Президента, это цель номер один на сегодняшний день…

– Верно, мы хотим забросать камнями их всех, конгрессменов, сенаторов и прочих ОВП (Очень Важных Персон).

– Мы загрузим наркотики в наши защечные мешки. Мы доберемся до их кухни в этом Белом Доме…

– Мы спустим все это дерьмо в президентский суп. Забросаем его камнями за завтраком, ланчем и за обедом, и забросаем каждого, кто ест вместе с ним.

– Его леди тоже.

– Верно, ее тоже.

– Мы накачаем наркотиками армию.

– С этим проблем не будет, они, так или иначе, все наполовину наркоманы.

Меня охватили странные чувства. У революции так много войск. Боевики и внутри, и снаружи, со всех сторон слышны тяжелые удары марширующих ног. А еще эти крысы, замышляющие заговор с наркотиками. Что я делаю здесь? Меня охватывает дрожь. Мой хвост трясется, зубы щелкают. Начинается кризис идентификации.

– Извините… Мне бы хотелось глотнуть воздуха. Они очень заняты грабежом запертого шкафчика, в котором хранятся наркотики, и не замечают, как я сматываюсь оттуда.

– Затем, когда мы проясним их сознание, они должны увидеть необходимость единения всех живых существ…

Тут я испытал нечто похожее на кошмар, оказавшись в притоне наркоманов, наслушавшись зловещих голосов. Странные амбициозные идеи. Я должен… предупредить Президента. Крысы на его кухне, защечные мешки, наполненные пропитанным опиумом печеньем.

Теперь, через этот коридор, вниз по ступеням…

Вот улица, вот переулки. Я только что получил чертовскую встряску, но я… все еще иду по кругу, ноги дрожат, нос все еще зудит.

Ну, хорошо, допустим, что я сфинкс с отрубленным хвостом! Какая прекрасная фантазия!

Ведь это наши заспиртованные предки.

Плавают в банках. А бунтовщики подсвечивают их прожекторами. Множество крыс ходят вокруг бутылок, глядя на своих предков. Приличное зрелище, вполне приличное.

Теперь я начинаю понимать, почему ученый-профессор и его ассистенты делают подобные экспонаты. Да на них просто приятно смотреть! Наш проф протравил все органы и мышцы с помощью яркой краски, а центры прожилок просто прекрасны. Мне часто доводилось слышать, как он выкрикивал: "Прекрасно, просто прекрасно!" А я так и не знал, почему, до настоящего момента.

Все сияющие органы и мышцы были четко выделены!

Ученый-профессор и его ассистенты как опьяненные смотрели на них. Да, они забывали все свои заботы и печали и только наслаждались мускулатурой. Что за яркое зрелище! Кто сказал, что ученые не имеют художественного вкуса?

Вы только дайте им хорошо раскрашенное тело, и они получат все первичные и вторичные эстетические побуждения мозга.

Мы просто обязаны открыть "Галерею органов и мышц"! Прежде всего, следует провести подготовительную выставку в здании студенческого союза. Можно даже пригласить департамент театрального искусства, чтобы они со вкусом осветили, например, мертвую шимпанзе, плавающую в большом стеклянном контейнере. Обезьяну можно поставить вертикально, показать все ее органы, раскрасив их в разные цвета. При этом за сценой может негромко звучать классическая музыка.

Возможно, это положит начало той самой программе общественных связей, которая нам так необходима!

А все эти собачьи глаза, которые мы выдавили - ведь нам удалось заставить плавать их в специальной банке. Должен сказать, что это будет настоящая выставка современного искусства, сущий поп-арт. И еще хорошо бы добавить задний проход от задушенного бабуина.

И опять-таки, это сделал доктор Рэт. Он работает со всех сторон над улучшением образа Науки в глазах общественности. А перед главным входом Храма Науки мы будем подсвечивать прожекторами эмбрион свиньи. Его можно разместить где-нибудь на лужайке, под стеклом. Будут сиять все внутренние органы. Нужно дать возможность каждому увидеть, чем мы заняты на самом деле. Студенты, поклонники либерального искусства, увидят эмбрион свиньи и у них от восхищения потекут слюни, как у любого истинного поклонника Науки.

А ведь вполне возможно и такое: швейцар в биологическом корпусе уже стар, мы можем раскрасить его красным, белым и голубым и пустить поплавать в демонстрационном контейнере прямо в аудитории, рядом с флагом!

Мой самый любимый клык - правый, и как раз его я глажу сейчас хоботом. Здесь, в тени деревьев, я глажу тебя так, как делал это многие годы. Я поглаживаю тебя вновь и вновь, издавая легкий протяжный звук. Ах, старый клык, я уже протер в тебе заметную ложбинку этим постоянным поглаживанием, но мне так приятно делать это.

Сегодня река очень спокойна, и я предаюсь воспоминаниям. Мои зубы износились и выпали, и только мягкая растительность на речном берегу составляет в последнее время мою трапезу. Вот так произошло со старым слоном: он оказался на берегу реки, с тяжелыми клыками, такими старыми и тяжелыми, что своим весом они тянут вниз его голову.