Чарльз Соул - Год Оракула

– Так это правда, – сказал Телер, чувствуя некоторое смущение. – Но как?

– Как? – переспросил человек. – Очень просто. Я тут единственный на сотни километров человек, читающий по-французски.

И он снова рассмеялся.

Телер абсолютно не мог понять, что происходит.

– Простите, не понимаю.

Оракул потянулся к стоящей рядом матерчатой сумке, достал оттуда газету и поднял ее над собой. Телер шагнул вперед. Это был номер «Ле Репюбликен» примерно месячной давности. На первой полосе крупными буквами – заголовок статьи про Оракула с перепечаткой предсказаний с Сайта. Одним из первых по дате было сообщение о крушении самолета в пустыне Нигера.

Телер понял. Катастрофа случилась еще до того, как Сайт по-настоящему ворвался в сознание мира. В те времена никто бы не поехал по пустынному бездорожью нигерской пыли только потому, что какой-то американский сайт вроде как умеет предсказывать будущее. Сейчас, конечно, дело обстоит иначе. Место действия каждого из предсказаний Сайта стало в фокусе огромного внимания, тем большего, чем ближе дата предсказанного события. И туристы со всех концов мира, и внимание всех медиа.

Этот человек увидел возможность и ухватился за нее, вот и все. Рискнул – и выиграл.

– Так что сами видите, – продолжал человек. – Со всех сторон приходят люди, просят моего совета и приносят мне богатство своих деревень. Мое племя стало богатым, и я тоже. Вы первый белый, кто приехал меня увидеть. Задавайте свои вопросы, давайте ваши дары, и я вознагражу ваши поиски.

– Да пошел ты, – плюнул Телер. – Ты мошенник, ничего я тебе не дам.

Лже-Оракул грустно покачал головой.

– Это вы неудачно сказали, друг мой. Видите ли, у меня есть планы. В этих мертвых землях люди отчаянно стремятся к будущему. Любому будущему. Почему же не от меня им его получить?

Он прищурил глаза.

– И я им его даю. В отличие от белых, которые только берут.

Он поднял голову и произнес длинную фразу на хауса, слишком быстро, чтобы Телер успел разобрать, но это и не было нужно – и так все понятно. Он выругался и потянулся за пистолетом, поворачиваясь к двери.

Первая пуля попала ему в грудь. У него еще хватило времени увидеть у входа в хижину двух детей-солдат с автоматами, пока вторая пуля не вошла ему в щеку и не вышла из затылка.

В тридцати милях к западу от Дулута, Миннесота, на газон перед большим викторианским домом, взметнув сверкающие на солнце облака пушистого чистого снега, опустился сине-белый вертолет «Сикорски H-92», имеющий обозначение «Marine Two» [3] Так обозначается вертолет, несущий на борту вице-президента США. .

Дом одиноко стоял на территории в сто акров пологих лесистых холмов Среднего Запада, и на газоне приличная секция трехфутового снега была вычищена для вертолета. В двухстах ярдах в сторону от «Marine Two» стоял изящный черный вертолет, каким летают генеральные директора компаний, поставленный на широкие полозья, позволяющие приземляться на снег. Маленький в сравнении с огромным «Сикорски», он казался блестящим темным жуком.

Еще несколько вертолетов стояли вдоль газона и длинной загибающейся дорожки, ведущей от дома к ближайшей дороге чуть дальше мили отсюда. Эти были матово-черные, с незаметными пушечными контейнерами. В них прилетели агенты секретной службы и морские пехотинцы в зимнем обмундировании. Все они стояли в стратегических точках со всех сторон дома, держа под наблюдением и дом, и окрестности.

На широкой веранде дома сидел на качалке одинокий человек, что-то попивая из термоса и медленно качаясь вперед-назад, вперед-назад. Он был хорошо укутан – пуховик, ушанка, толстый шарф.

Из «Marine Two» смотрел в окно Энтони Лейхтен, разглядывая человека на веранде. Тот оказался меньше, чем ожидалось. Прозвище Тренер вызывало в уме образы крепкого уроженца Среднего Запада с пышущими здоровьем багровыми щеками и несколько излишним объемом талии. Но этот человек казался низкорослым и почти хрупким.

– Это он? – спросил Лейхтен. – Тренер?

– Более или менее, – ответил Джим Франклин.

Лейхтен скривился. Детали этой встречи были окончательно согласованы всего несколько часов назад. Она должна была произойти в его фамильном доме в сельской Миннесоте, совершенно заснеженной, куда добраться можно только по воздуху. Но этот человек как-то сумел прибыть первым и уже сидел на веранде с термосом, когда прибыли передовые части охраны.

Лейхтена это раздражало крайне.

Он повернулся к директору ФБР, сидящему напротив него в красивом светлом кожаном кресле с вырезанной на подголовнике печатью президента.

– Ты не тратишь мое время зря? – спросил он. – Потому что сейчас момент для этого ну самый неподходящий.

Франклин бросил на него очень темный взгляд, черный как смола.

Лейхтен знал, что директор ФБР его ненавидит. И к этому привык. Энтони Лейхтена ненавидели многие.

А ненавидели его за то, что он побеждал. Тратить силы на переживания о том, что люди недовольны, когда он их побеждает, казалось колоссальной потерей времени, а вот о времени он переживал сильно. В конце концов он должен реализовать свою миссию, и на это ему отпущена только одна жизнь.

Он встретил взгляд Франклина с бесстрастным лицом, а потом подмигнул. По лицу собеседника пробежала тень замешательства, что Лейхтен тут же отметил с удовольствием.

Подавшись вперед, он постучал по двери вертолета. Стоящий снаружи морпех ее открыл, выпустив тепло кабины и впустив внутрь миннесотскую зиму. Лейхтен вышел из вертолета и направился по расчищенной дорожке к собственной веранде, где сидел Тренер, глядя на него и по-прежнему покачиваясь.

Он подошел ближе, лицо Тренера – улыбающееся лицо – оказалось достаточно близко, чтобы разглядеть – и Лейхтен остановился как вкопанный. Потому что Тренер не был низкорослым мужчиной хрупкого сложения. Тренер был женщиной.

Лейхтен заставил себя сделать следующий шаг, женщина на веранде встала. Он вспомнил разговор с Франклином о Тренере: директор ФБР не упомянал, что его загадочный посредник на самом деле – посредница. Но Франклин и не поправлял Лейхтена, когда тот называл ее «он».

Лейхтен решил спросить этого человека, зачем он совершил такой грубый и подозрительный поступок. И тут же с треском выгнать этого бесполезного осла, не понимающего субординации.

Все эти мысли промелькнули у Лейхтена в голове, когда он подходил к веранде. Начищенные туфли скользили на снежной тропе. Когда он подошел к ступеням, на лице Тренера мелькнула легкая тень недовольства, но тут же сменилась еще более широкой улыбкой.