Наталия Шитова - Неспящая

С полминуты мы оба молчали.

– Даже не знаю, что с вами делать, – устало проворчал начальник. – Серьёзно, не знаю. Детский сад, штаны на лямках… И не реагировать не имею права, потому что о ваших шашнях не знает только ленивый или слепой вроде твоего дядьки.

– Не надо, Виталик… Сергеевич!.. Пожалуйста!

– Чего не надо?!

– Реагировать!

– Я не враг ни тебе, ни тем более Серову. Но я не могу оставить всё так, как оно есть сейчас! – твёрдо отчеканил Карпенко. – Поэтому хочет Серов, не хочет – меня уже не волнует. Я сегодня распорядился передать тебя под надзор Марецкому.

– Ма… Марецкому?! Ну, знаешь!.. – я вскочила в ярости.

– А в чём дело? Вы с Алексеем давно друг друга знаете, специалист он хороший, исполнительный, иногда даже слишком. Инструкций не нарушит. Что ты взлетела? Сядь.

Я молча опустилась на стул. Строго говоря, никто не обязан кикимору – или потенциальную кикимору – спрашивать, кого ей назначить надзирателем. Это потом, если что не так, то по обоснованной жалобе надзирателя могут заменить. Я хоть и не кикимора, но моей особой надзорной группе никаких поблажек не делают.

– Когда вы скажете Максу? – буркнула я.

– Да я уже сказал бы, но мне ему не дозвониться, – недовольно вздохнул Карпенко. – Ты знаешь, где он сейчас?

– Дома. У меня… У нас, то есть.

– Уверена?

– Позавчера у него были оперативные выезды по списку Эрика. Вчера – плановые надзорные визиты. Сегодня он выходной, так что дома должен быть.

– Ну-ка, набери его, – приказал Виталий. – А то он, может быть, нарочно на мои звонки не отвечает.

Я долго слушала гудки, но на мой вызов Макс тоже не ответил.

– Странно, – удивилась я. – Может быть, случайно звонок отключил?

Карпенко потёр лоб в угрюмой задумчивости и махнул рукой:

– Всё пока, иди.

Я встала, дошла до двери и взялась за ручку.

– Лада! – голос Виталия неуловимо изменился. – Вернись-ка.

Я оглянулась.

Виталий наклонился куда-то под стол и вынул оттуда компактный чёрный парусиновый рюкзачок с мелкими красно-белыми шашечками на внешнем кармане. Рюкзак Макса, с которым он обычно ходил на службу. В последний раз я видела его на плече Макса вчера утром, когда провожала его и закрывала дверь.

– Откуда он здесь?!

– Сначала думал, что не стоит тебе говорить, пока ни в чём толком не разобрались, – сурово сказал Карпенко. – Но чёрт с ними, с формальностями, сейчас уж точно не до них. Ты должна знать, и я от тебя скрывать не буду…

– Что с Максом?!

– Ты сядь, сядь-ка обратно.

Я доползла до стула.

– Когда вы созванивались в последний раз?

– Вчера около шести вечера. Я пришла сюда на дежурство и позвонила Максу, что у меня всё в порядке. Мы друг другу часто не звоним, чтобы не отвлекать от дел попусту.

– Хорошее правило, – хмурясь, сказал Карпенко.

– Виталик, что с ним?!

– Вчера в восьмом часу вечера Серов подал по рации сигнал тревоги. Несколько групп сразу готовы были прийти на помощь, но на уточняющие вопросы, что случилось и по какому адресу, Серов не ответил. Он просто больше не отвечал ни по общему каналу, ни по выделенному. Не ответил и на вызов по мобильному.

– Но мобильный работает!

Карпенко опять сделал раздражённое движение бровями:

– То-то и оно, что работает. Но система пеленга его не находит.

– Такое может быть?!

– Может, как видишь. Хотя технические специалисты лишь пожимают плечами и не готовы объяснить причину, – удручённо сказал Виталий.

– Да, но рюкзак?!..

– Рация Серова, хоть он и не отвечал, тоже продолжала работать. Её удалось засечь, и через некоторое время рацию и рюкзак нашли в мусорном баке во дворе на Шестнадцатой линии. По графику вчера у Серова не было ни одного адреса на Васильевском… Лада?!

Я подняла голову:

– Где же он, Виталик?

– Хотел бы я знать не меньше тебя, уж поверь, – сурово ответил Карпенко. – Ищем. Все наши, кто свободен от дежурства, и у кого нет срочной работы с поднадзорными, брошены на поиски Серова. Если к истечению суток результата не будет, буду просить помощи у полиции, а если понадобится, то и у других силовиков.

– Я могу посмотреть рюкзак?

Виталий молча протянул мне его через стол.

Я порылась внутри:

– Где его планшет? Он ушёл с планшетом.

– Возможно, планшет там же, где и мобильник.

– Адреса, по которым он должен был ходить вчера?..

Карпенко развёл руками:

– Конечно же, проверены, кикиморы опрошены. Все утверждают, что Серов ушёл от них живым и здоровым, и никаких странностей в поведении они не заметили. Разумеется, будем перепроверять… Может быть, ты знаешь, куда он мог зайти, кроме адресов по графику?

– Нет, – отрезала я. – Не знаю.

– Ты успокойся, подумай хорошенько – может быть, говорил он что-то о своих планах на вечер, ты просто значения не придала, – спокойно сказал Виталий. – Если что-то вспомнишь, сразу же мне звони. Немедленно! И я тоже, если какие новости, сразу с тобой свяжусь. Я же понимаю, Лада – не деревянный, небось.

– Спасибо, Виталик.

– Ну, иди, иди. Тебе надо успокоиться.

Я вышла в коридор и бегом бросилась в подвал.

– Эрик, я пошарю в твоём компе? – я заглянула в одну из каморок, где Эрик занимался своим подопечным. – Мне очень срочно.

– Пошарь, только мои окна не закрывай, – ответил Эрик, не поднимая головы.

Я прошла в его закуток, присела на табурет и сразу же полезла в поисковую базу дружины.

Никита Корышев, кикимора второй группы… Улица Мира, дом тридцать один, квартира двадцать четыре. Да… Где Шестнадцатая линия и где улица Мира. Неблизко. Вряд ли эти два адреса могут быть связаны между собой. Но проверить нужно обязательно.

– Что случилось? – спросил Эрик встревоженно, заглядывая в закуток. – На тебе лица нет.

– Макс Серов пропал.

– Я слышал, – кивнул Эрик. – Да найдут твоего надзирателя, не переживай.

Эрик у нас к сплетням не прислушивается и того, что под носом у него происходит, в упор не видит.

– Да, Эрик, конечно, найдут.

– Жаль, если с парнем что-то серьёзное.

– Да, жаль. Очень жаль. Ты извини, Эрик, мне бежать надо.

Я рванула мимо дяди, задев его плечом, и помчалась на выход.

Сколько я ни работала над собой, сколько ни училась держать себя в руках, а всё равно без толку. Обида, ярость и тревога бушевали в моей душе примерно в равных пропорциях.

Тревога, конечно же, за Макса. Уж мне ли не знать весь набор опасностей, среди которых дружинник находится даже не на службе, а круглосуточно. Я чуть ли не наизусть помнила печальную статистику питерской дружины за последние годы и представляла себе, сколькими разнообразными способами можно отдать концы на этой работе. Иногда эти способы напрямую никакого отношения не имеют к кикиморам, но тогда косвенное отношение – непременно. На прошлой неделе дружина похоронила Сашу Лабазникова – хорошего, незлого, весёлого паренька, у которого в дружине не то что врагов, даже тихих недоброжелателей не было. Пошёл вот так с плановым надзорным визитом к одной мадам кикиморе, и выяснилось, что всё у мадам замечательно, и жизнью своей она совершенно довольна. А вот муж её, алкаш недобитый, очень был недоволен, что кто-то припёрся и помешал его застолью. Настолько недоволен, что взял да и зарезал по пьяной лавочке нашего Сашку прямо на своей кухне.