Андрей Рубанов - Хлорофилия. Живая земля

Загорелся зеленый, Герц тронул.

– Кошмар, – выдохнула пассажирка и засмеялась.

Только молодые и цветущие девочки умеют так быстро переходить от испуга к веселью. Савелий тут же расслабился, а когда выскочил на трассу, где можно было включить автопилот, высвободить руки и напиться воды «Байкал экстра-премиум», тоже усмехнулся. Появление загадочной незнакомки с круглыми коленями, едва восемнадцати лет, явно можно считать финальным аккордом сумасшедшего дня. Это был его, Герца, приз.

– Спасаетесь бегством? – осведомился он.

– Ага, – дружелюбно ответила девчонка. – Спасибо вам.

Очень приятная, решил Савелий.

– Куда путь держите?

– Куда-нибудь. Отсюда! Я такого кошмара давно не видела.

Герц изловчился и состроил гримасу глубокого недоумения.

– Какого кошмара?

– Ну, вертолетов… и прочего.

Он спросил, что, собственно, произошло, зачем и откуда вертолеты, и получил сбивчивый рассказ о поваленном стебле.

– Это был ужас! – восклицала юная леди, перехватив у него бутылку с водой. – Вы бы это видели! Толпа черных ниндзя с ведрами! Пять минут – и осталась одна кора!

Рассказывать она не умела. Медленно подбирала слова, и всякий раз найденное слово оказывалось самым скучным, грубым и простым.

Финал экспрессивной новеллы совсем не понравился Герцу. Его спутница сунула руку в сумочку и достала изрядный кусок мякоти, завернутый в пластиковую гигиеническую салфетку.

– Вот, – важно заявила девчонка. – Это она и есть.

– Стоп, – нахмурился Савелий. – Мы так не договаривались. Я не желаю на это смотреть. Откройте окно и выбросьте.

– Да ладно вам. Ее все едят.

– Во-первых, не все, – твердо возразил Савелий. – И даже не большинство. Во-вторых, я могу быть милиционером. В-третьих, это просто неприлично. Такая хорошая культурная женщина…

– Ладно вам. Какой вы милиционер. Вы какой-то известный тип, архитектор, что ли… В общем, шишка… Я вас видела. По телевизору.

– Это было давно, – мирно ответил Герц. – И я не архитектор.

– Но и не милиционер! Я слышала, все эти… знаменитые… жрут мякоть. Только не сырую. Концентрат, в таблетках.

Савелий пробормотал:

– У вас обширные познания.

– Не издевайтесь.

– А вы уберите дрянь. За ее хранение вас могут посадить в тюрьму. И меня заодно.

– За траву не сажают.

– Вам виднее.

– Я серьезно. – Девчонка понюхала содержимое салфетки.

Стало ясно, что она большая любительница. При том что Герц точно знал: сырая мякоть не имеет запаха.

– За траву не сажают, – повторила младая травоядная. – Мне «друг» говорил. Он там был. В тюрьме. Уже давным-давно за траву никто не сидит. Наоборот – там ее едят. Все. И охрана тоже.

– Не может быть. Тюрьмы подключены к проекту «Соседи», там везде объективы…

– Везде, да не везде, – взросло возразила девчонка.

– Значит, у вас есть «друг»?

– Как же без «друга» приличной девушке?

– Вот как.

– Между прочим, он приятный. Пальцем меня не трогает. Он меня всему научил.

– И траву есть – тоже научил?

– А что такого? – с веселым вызовом воскликнула девчонка. – Я вижу, вы хоть и архитектор, а совсем темный дядя. Вы знаете, как ее правильно жрать?

– Употреблять, – поправил Герц.

– Употребляют, – снисходительно, по слогам сказала его спутница, – наркотики. А траву – жрут. Знаете, как ее жрут?

– Понятия не имею, – твердо произнес Савелий. – А что, есть особые хитрости?

– А как же. Вас как зовут?

«Она первая начала», – сказал себе Герц и представился.

– А меня – Илона. Будем знакомы. Кстати, это… Спасибо вам.

– Пустяки.

– Если бы не вы, я бы уже сидела в изоляторе. Пришлось бы звонить Моисею. Он бы, конечно, сразу меня вытащил, но потом… – Девчонка вздохнула. – Он, это… не любит, если я попадаю во всякие истории. Он любит, чтобы все было тихо.

– Я его прекрасно понимаю. Куда вас отвезти?

– А никуда не надо. Могу выскочить прямо здесь. Возьму такси. Денег, правда, нет… Но я знаю ребят, которые отвезут по дружбе.

– Хотите – я вам одолжу.

Девчонка рассмеялась:

– Эх вы. Давать в долг нельзя! Это настоящее преступление. В сто раз хуже, чем хранить мякоть стебля. За такое как раз могут в тюрьму. И меня, и вас.

Пятисложное слово «преступление» далось ей с большим трудом.

– Мелкие суммы разрешены, – внушительно возразил Савелий. – Одиннадцатая поправка к Конституции.

– Ну, я в этом не понимаю. И в долг брать не буду. Я никому ничего не должна. Я бы закурила, вот.

– Курите, – разрешил Савелий.

– Нет, – твердо сказала девчонка. – В вашей машине не курят. Это сразу чувствуется. Я, между прочим, не какая-нибудь… У меня своя порядочность есть.

– Вы хотели меня научить. Насчет травы.

Девчонка подумала, посмотрела на Герца и серьезно заявила:

– Если вас до сих пор не научили, я не хочу быть первой. Пусть вас учит, это… кто-нибудь другой. Я вас научу – вам понравится. Вам понравится – вы начнете жить совсем другой жизнью. Это серьезное дело.

Савелий кивнул:

– Я готов. Я люблю серьезные дела.

Девчонка улыбнулась:

– Ну вас к черту. Не буду.

Помолчали. Он смотрел на дорогу и на спутницу. Она – в боковое окно.

– В двух словах, – мягко попросил Герц. – Чисто теоретически.

– Лучше на практике.

– Исключено. Ограничимся вводной лекцией. Я весь внимание.

Девчонка опять засмеялась:

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят.

– И вы про это ничего не знаете?

– Клянусь.

– О боже. А еще архитектор. В общем, слушайте. Главных правил всего три. Первое правило: вода. Если вы едите траву, вам надо пить воду. Чем больше, тем лучше. Не чай, не кофе, не сок – только чистую воду. Съели дозу – сразу пейте. Много пьете – много радуетесь.

– Ясно, – кивнул Савелий.

– У вас вон, на заднем сиденье, пять или шесть бутылок дорогой воды. Вы тоже много пьете. Сейчас все непрерывно пьют воду. Потому что модно. Чтобы знали: эту моду создали те, кто жрет мякоть стебля.

– Не может быть. А какая связь?

– Очень простая. Пьют все. И те, кто жрет траву, и те, кто не жрет. Поэтому тот, кто жрет, не привлекает к себе… ну, внимания. Поняли хитрость?

– С ума сойти. Вот оно как.

– Второе правило: надо различать движняк и отходняк…

– Я не запомню, – озабоченно перебил Савелий. – Это надо записать.

Девчонка усмехнулась:

– Тут нечего запоминать. Сначала у вас движняк. Все очень весело. Особенно – двигаться. Ходить пешком. Общаться – неохота. Лениво. Зато секс – в самый раз. Секс, кстати, очень интересный…

– Чем же?

– Ну… – Инструкторша закинула ногу на ногу и задумалась. – Это так просто не объяснить. Сами поймете. В общем, движняк длится где-то двенадцать часов. Смотря какая доза. Потом надо лечь и поспать. Проснулись – наступает отходняк. Он еще лучше, чем движняк. Ничего не хочется. Даже секса. Как проснетесь – сразу надо хорошо напиться воды. И потом у вас есть еще целый день, пока не отпустит…