Акурат - Деятель

"Так что, – говорили осведомлённые, – всё в твоих руках, пробивайся!"…

Следующие после неудачи полгода Тихоня провёл в одной из контор Городского Центра Энергетики, куда его по блату устроил отец, работавший там же. В первый рабочий день Тихоню назначили Экспедитором и дали пыльный и совершенно пустой стол в одной из комнат, где ютились ещё человек восемь, составлявших какой-то там отдел, назначение которого Тихоня так до конца и не понял. Сослуживцы всё время что-то бурно делали и много перемещались. Тихоня же обыкновенно сидел целыми днями за своим остававшимся пустым столом и в худшем случае читал. А в лучшем, начальник отдела отправлял его сопровождать куда-нибудь какой-нибудь важный груз. Тихоня никогда не вдавался в подробности. Он безропотно принимал документы, отдавал документы, снова принимал и снова отдавал в разных местах и разным людям. Они все знали Правила и говорили, что нужно делать, какие бумаги куда отдавать и какие брать взамен. Люди эти были все на вид немного замученные, но хорошие. Он им доверял и не проверял…

Через пять месяцев Тихоня стал замечать, что такое времяпровождение не добавляет ему бодрости, а совсем наоборот и, хуже того, стало мешать достижению новой цели. Он немного подумал и на одной из встреч с Живчиком, после тренировки, решился попросить у него помощи. Живчик, как ни странно помог и по знакомству устроил Тихоню в один из самых старых в Городе, да и вообще в Стране, филиалов Центра Воздействий, который в народе называли просто «Первый». Ему уже было, наверное, лет триста. В этой цитадели традиций Тихоня получил звание Чернорабочий, сочтя это хорошим знаком и счастливой возможностью узнать суть своей будущей специальности изнутри, а заодно надеялся на знакомство с кем-нибудь из Деятелей. Он воспрянул духом и со старанием принялся за свои новые обязанности. Они оказались удивительно примитивны. Почти всё рабочее время, за исключением перерыва на обед, он вместе с другими коллегами перетаскивал разных размеров и форм уродливые конструкции – деревянные обитые тканью и металлические – и те и другие раздражающе неподъёмные, особенно последние… Все эти балки, рамы, фермы, щиты, кубы и прочие диковинки в несметных количествах таились, в ожидании своего часа, на складе – непостижимых размеров тёмном и холодном ангаре. Почему-то размещался он в самом дальнем дворе «Первого», и до него нужно было долго идти почти через всю территорию. Его огромные железные ворота, похожие на пасть какого-нибудь вымершего ящера, составляли одно целое с мощным кирпичным фасадом без окон, высотою этажей в восемь, и даже когда открывались во всю свою исполинскую ширь не могли впустить достаточно дневного света для того чтобы рассеять космическую тьму хозяйничавшую за ними. Тихоня много раз бывал внутри, но никогда не видел ни стен, ни потолка, а уж где кончалось это мрачное помещение отважился бы проверить лишь самый отъявленный авантюрист. Заходя на склад, Тихоня как можно быстрее подходил в указанное начальником место, над которым заранее включалось тусклое освещение, взваливал на себя новую деталь и, стараясь, по возможности, не смотреть по сторонам, поскорее вытаскивал её на улицу. Там ждала длинная самодвижущаяся платформа, перевозившая «деревяшки» и «железки» (как называли их «старики») поближе к пандусу основного здания, откуда снова посредством мускульной силы Чернорабочих они перекочёвывали в «карманы» – глубокие, пыльные ниши, каменным лабиринтом извивавшиеся вокруг эпицентра ежевечерних событий, – и уже в них, тёплых и уютных, проводили остаток времени до своей великой миссии. Самое неприятное было то, что деталей для Демонстрации всегда требовалось много и приходилось постоянно ходить на склад. А самым необычайным и удивительным для Тихони стал тот факт, что из тяжёлых, грубых и совсем некрасивых предметов, потом строили довольно изящные сооружения в Главном Зале, том самом месте, где проходили Демонстрации. Тихоню, не смотря на его просьбы, как начинающего сотрудника не допускали к строительству – это было почётной обязанностью опытных членов бригады. Они говорили, что сооружения предназначаются для Деятелей, и что те каждый вечер на них работают, а иногда по утрам и тренируются. Тихоне очень хотелось посмотреть, хотя бы на тренировку. О том, чтобы попасть на вечернюю Демонстрацию не могло быть и речи. По Правилам ему, не достигшему совершеннолетия, не разрешалось работать или находиться на рабочем месте дольше положенного количества часов в день. Его смена всегда начиналась рано утром и заканчивалась задолго до вечерней Демонстрации, поэтому остаться на неё не представлялось возможным. Тихоня неоднократно пытался спрятаться где-нибудь до вечера, но всякий раз его кто-то случайно замечал, а он не мог придумать правдоподобного объяснения своему нахождению на территории и сопровождался охраной к выходу. Прийти же в Главный Зал с парадного входа, как все желающие, он тоже не мог – выяснилось, что Чернорабочие не имеют права быть зрителями. Так что о Демонстрациях пришлось временно забыть и оставалось надеяться, что в «Первом» снова назначат тренировки Деятелей. И вскоре Тихоня смог их увидеть! Впоследствии они ему самому нравились гораздо больше, чем любые другие занятия.

Фургон взбрыкнул и остановился, шумно выдыхая. Тихоня открыл глаза – не остановка… Неужели сломались?!.. Со старыми фургонами такое частенько происходит, но всё же это было бы очень некстати – пешком идти совсем не хочется… Тихоня глянул поверх кресел вперёд и понял в чём дело. От плоского лба фургона разномастной бугристой полосой тянулась и терялась в дали традиционная пробка перед Вокзальной Площадью. Километровая, всегдашняя, банальная… изрядно всем надоевшая своим постоянством и неизменностью, категорически непролазная и безвыходная. На то, что откроют двери можно не надеяться – между фургоном и тротуаром ещё целых два ряда дымящих, нетерпеливо дёргающихся личных самоходов. Как сказал один из приятелей Тихони, лучшее наказание людям за суету и метания – это городские пробки. Слово «наказание» не нравилось Тихоне и он чуть поменял формулировку, заключив, что дорожные пробки – лучшее ЛЕКАРСТВО от суеты и метаний. Но, как ни называй, а наказание или лекарство явно не помогали людям и год от года ритм жизни неудержимо увеличивался, как сердцебиение человека охваченного страхом. Рассуждать об этом было легко, а на практике Тихоня сам боялся и избегал пробок. Они казались ему идеальным образом несвободы и зависимости. Особенно когда ты стоишь, стиснутый такими же счастливчиками со всех сторон, где-нибудь посредине фургона и даже если получится заорать, никто не сможет тебе помочь при всём желании. Владелец личного транспорта в сравнении имеет преимущество – он может открыть дверь, окно, или выйти и получить толику иллюзорной свободы… Остаётся стать таким владельцем. Тихоня мечтал об этом в детстве – он соорудил себе из плотной бумаги подобие приборной доски, взял у матери крышку от самого большого ведра и часами развозил воображаемых пассажиров, объявляя остановки, или ездил по своим важным делам, представляя себя водителем. Механизмы он недолюбливал, но вот личный самоход иметь очень хотелось. И пешком ходить не надо – утомительно слишком, и приобщиться к чуду Управления интересно. Так думал Тихоня-ребёнок. Потом перестал. Но всякий раз очередная дорожная пробка напоминала ему о том, что, как минимум, одну… маленькую… детскую, но всё же мечту он не осуществил… А порой, попавшему в транспортный плен Тихоне, становилось совсем плохо, так что было уже не до рассуждений. Кажется, врачи называют это боязнью закрытых пространств. Впрочем, от того что ты знаешь диагноз легче не становится. Слава Богу, в таких случаях в нём всегда просыпался борец и усилием воли удавалось справиться со слабостью. Он очень не любил эти состояния страха и паники, однако не рассматривал их как болезнь и со временем научился предупреждать их появление… Нынче же ничего делать не пришлось – Тихоня настолько был увлечён, что не почувствовал привычной напряжённости и волнения. Водитель выключил двигатель, фургон перестал дрожать и затих, как старый пёс, от которого отстали и дали прилечь. Поняв, что поездка затягивается, Тихоня счёл задержку благоприятным знаком, поблагодарил Пространство за возможность заняться новым интересным делом и снова закрыл глаза…