Гордей Егоров - Проект «Тревожные Небеса»

– Вставай, – говорю ей, – Сейчас укроемся в убежище и всё снова будет хорошо… – она начинает приподниматься на локтях…

– Лежа-а-а-ать! – орёт в мегафон полковник, – Лежать, говорю! Ей лежать! Ты иди сюда!

– Почему? Она со мной!

– Не обсуждается! Она не прошла проверку. Если твой анализ чистый – пройдёшь в убежище. Если нет – зачистка.

Я встаю, как вкопанный. Мне знакомо это слово. Руки держу над головой. Как на зло, открытая площадь, ни столбов, ни клумб. Впереди вижу бетонную урну. То, что нужно, думаю, и делаю шаг вперёд:

– Хорошо, – говорю, – товарищ полковник, я чист! Это точно! А почему гермоворота ещё не закрыты?

– Закрыты. Но вас определят в партию опоздавших, которых запустят через шесть часов.

– А как же атака? Биологическое оружие? – до бетонной урны десять шагов. Девчонка рыдает в грязную тротуарную плитку где-то сзади.

– Атака ожидается завтра. Сегодня ещё безопасно.

– Точно безопасно? – тяну время. Ещë три шага.

– Точно! – вздыхает в мегафон Свиридов.

– А! Чёрт! – я наигранно спотыкаюсь и падаю – всегда был плохим актёром. Автоматчики уже расслабились и, увидев мой дешёвый цирк, пялят на меня глаза как две магазинных камбалы. Я выхватываю травмат и стреляю в левого. Не понимаю: попал или нет.

– Огонь! – орет громкоговоритель.

– Вставай! Беги к машине! – ору я девчонке. И продолжаю лупить из травмата то в первого то во второго автоматчика. Они на удивление не следуют приказу и не открывают огонь, а падают на бок и откатываются назад. И тут я совершаю глупость.

Осёл.

Я встаю и тоже бегу к машине. До неё метров шестьдесят. На что я рассчитываю? Дальше всё происходит так, будто мой мозг сам спускает курок: вот сейчас будет выстрел и я слышу выстрел. Огонь обжигает мою ногу выше колена. Я спотыкаюсь и падаю как подкошенный. Перекатываюсь и смотрю назад. Даже на таком расстоянии я вижу глаз стрелка через прицел. Секунду мы смотрим друг на друга, потом я поднимаю травмат и… сразу осознаю смехотворность этого жеста. Я для него как на ладони на убойном расстоянии. Если же моя пуля и долетит до него, то даже царапины не оставит. Чёрт. Он усмехается мне прямо в лицо и опускает оружие. Я всё читаю в этом взгляде. Он оставляет меня истекать кровью. Умирать.

Я переворачиваюсь на спину и, глядя в серое небо, прощупываю рану – поток крови просто пугающий. От этого осознания мне сразу становится дурно. В глазах темнеет. Нет я так не умру… я тут не умру… никогда.

Никогда.

– Имя?

– Вадим.

– Фамилия?

– Мохов.

– Где кем работаете?

– Начальник отдела поддержки пользователей. В Телекоммуникационной компании.

– В какой телекоммуникационной компании?

– Называется так: ООО «Телекоммуникационная компания».

– А. Понял. Почему в машине оружие?

– Потому что имею право его перевозить.

– Что? – майор поднимает на меня взгляд в котором читается всё: и три класса образования, и криминальное прошлое, и непонимание, припудренное агрессией.

– Есть разрешение на хранение оружия. Значит имею право перевозить это оружие в своём автомобиле.

– Ты чо такой дерзкий? Права чтоль свои знаешь?

– Знаю.

– Зачем тебе столько оружия?

– На стрельбище ехал.

– Да мне насрать, куда ты там ехал? – он начинает повышать голос, – Я другое спросил. Зачем тебе столько оружия?

– У меня было три единицы оружия. Разрешено перевозить до пяти. Я ничего не нарушил.

– Разрешение есть?

– Лицензия есть. Документы на всё оружие есть.

– Разрешение есть? – он снова повышает голос и начинает вставать, нависая надо мной.

– До пяти единиц разрешение на перевозку не требуется.

– Не требуется? – он орёт мне прямо в лицо, – Это мы сейчас разберёмся!

Майор багровый и задыхающийся с грохотом отодвигает свой стул и идёт к выходу. Стальная дверь гулко хлопает. С обратной стороны гремит замок. Я остаюсь один.

Черная дверь. Тишина.

Меня зовут Вадим Мохов. Тридцать восемь лет. Рост метр девяносто три. Вес около ста двадцати килограмм. Я вообще не эталон современного мужчины – не ношу бороду, не хожу в барбершоп и спортзал, не играю в приставку. Жена говорит, что я старше своего возраста лет на сто. Мне кажется, что она приуменьшает. Откуда в машине оружие?

Я смотрю на чёрную дверь.

Зачем мне столько оружия?

Когда долго смотришь на чёрный предмет, он может изменить свой цвет…

Что значит зачем? Я болен оружием. Я влюблён в оружие. В общем, оружие моё хобби. Только в тысячу раз больше, чем хобби. Люблю ли я что-то больше чем оружие?

Да. Свою семью. Я помню, что оставил в машине шоколад для дочери, а потом…

Я опускаю глаза и смотрю на кольцо на своей руке. Силюсь вспомнить – где они сейчас? В животе просыпается тревожный червячок. Кажется им нужна помощь? Берусь за кольцо указательным и безымянным пальцами и начинаю его крутить – ощущения туманные и далёкие. Я нужен им, но почему я здесь? Тревога нарастает. Поднимаю глаза, но… черной двери нет. Нет всей стены. Вместо этого я вижу закатное небо. Окрашенные красным облака, тёмные силуэты деревьев. А из-за горизонта прямо ко мне летит вертолёт. Сейчас его ещё еле слышно, однако время не подчиняется мне и вот он всё ближе и ближе. Вместе с его гулом нарастает уже не просто тревога, но страх. Он захватывает меня всего. Я открываю рот, что бы кричать от этого страха и… делаю вдох.

С моего лица поднимается муха, я слышу её жужжание вокруг моей головы, она делает круг и снова садится мне на щёку. Я в омерзении хочу дёрнуть головой. Но не могу – шея жутко затекла. Пытаюсь поднять руку и перевернуться и тут острая боль пронзает меня от правой ноги до самого затылка.

– Чё-ё-ё-ёр-р-р-рт… – от боли у меня перехватывает дыхание.

– Тихо… тихо… – слышу рядом.

Текут секунды. В голове вскипает земля, рвутся к небу вулканы. Их лава стекает по безвольным складкам мозга в океаны под моей головой и, охлаждаясь, смиряет боль. Её острота спадает и я медленно делаю вдох…

– Тише… Я перетянула ногу… чтобы не было такой кровопотери…

– Медсестра? – я пытаюсь говорить, но сухое горло выдавливает только беззвучный шёпот.

– Училась полтора года… и бросила.

– Жгут… умеешь накладывать?

– Умею.

– Как з… звать как?

– Александра.

– Шура.

Наверное она кивает. Я этого не вижу. Несколько секунд я прислушиваюсь к темноте.

– Шура… где мы?

– В подъезде. Крюкова пять.

– Какие… интригующие подробности… Как мы сюда…

– Я привезла… вас…

– Вадим… зови меня Вадим… – несколько секунд молчу, пытаясь найти в недрах организма хоть немного слюны, чтобы смочить горло, – Есть вода?

– Нету. Но я знаю, где можно достать.

– Нет. Давай отложим это. Крюкова пять. Это где вообще?