Артём Караваев - Чисто в лесу

Я задумался, постарался выкинуть всё лишнее из головы и с минуту просто смотрел. Постепенно начало формироваться необычное понимание того, что город живёт в каком-то другом, ограниченном мире, а копошащиеся в нём люди как-то бесцельно существуют, не подозревая, что за ними наблюдают сверху.

– Мне кажется, – решил огласить я своё наблюдение, – что в жизни людей внизу нет никакого видимого смысла, машины только создают шум и загрязняют воздух, образуют пробки и заставляют нервничать и суетиться сидящих в них людей; люди, идущие по улицам, каждый день проводят одинаково бессмысленно и глупо, ничего не делая хотя бы даже для того, чтобы увидеть, что над ними есть другой мир, при наблюдении из которого суета людей кажется, по меньшей мере, нелепой. Хочется подойти к каждому и сказать, что его жизнь жалкая и никчёмная…

– Именно так, Артём. – поспешила перебить меня Дара, пока я окончательно не вошёл в роль тёмного властелина мира, испытывающего презрение к своим рабам. – Сверху ты видишь то, что тебе не так ясно было видно внизу. Внизу ты считаешь себя элитным студентом, многого добившимся, имеющим большой вес и снискавшим уважение в среде преподавателей. А теперь скажи: где твои друзья из студенческой элиты? Где твои награды, заслуги, твой опыт, где нужны твои знания? – спросила Дара и сама ответила: – Там всё это… – она подняла прямую руку, совершенно точно указывая пальцем по направлению к главному зданию моего университета, при этом даже не посмотрев в его сторону.

Я медленно повернул голову туда, куда указывал палец. Дара опустила руку, а я продолжал смотреть. Уверенность в том, что я действительно что-то значу в этой жизни, откалывалась от меня крупными кусками, но не падала на поверхность крыши, а, рассыпаясь, уносилась ветром куда-то вдаль. Поколебать мою уверенность ещё никому не удавалось. Я легко разносил в прах любые попытки показать мне, что я что-то делаю неправильно, но Дара… она заставила меня мысленно представить себя на месте других людей, на которых я совсем не хотел быть похожим, от которых я старался отгородить себя, жизнь которых в некоторой степени была мне даже противна.

Я стоял и смотрел невидящим взглядом в сторону университета – и моё положение в нём уже не казалось мне что-то значащим. Мне было неприятно, когда я вдруг представил себе процедуру награждения на подведении итогов очередного соревнования: «и больше всех задач решил…» Правда, а какое всем дело до того, сколько я или кто-либо из моих соперников решил задач? Какой толк от того, что на секунду быстрее кто-то пробежал эту несчастную тысячу метров? Какова цена всей этой суеты, наращивания себе какого-то элитного статуса, если я нахожусь всё в том же болоте, в котором копошатся те, над кем я считал себя выше и кого считаюсь умнее.

Дара смотрела на меня и ждала, а когда я повернулся к ней, продолжила спокойным, но более тихим и вкрадчивым голосом:

– Теперь представь, Артём, что точно также за нами наблюдают какие-то более высокоразвитые существа из своего космического корабля, что кружит около нашей планеты. Разумеется, существа эти умеют маскировать корабль так, чтобы наши приборы их не замечали. Вот они смотрят на возящихся внизу людей и думают, пытаются понять, что же именно мешает нам поднять голову и увидеть, что за пределами нашего мира есть мир другой, который ждёт нас, зовёт познать его, раскрыть его тайны, усовершенствовать его, наконец. Они смотрят и видят, как мы, копошась, съедаем и сжигаем все ресурсы планеты, тратя бесконечно мало из всего этого на освоение окружающего пространства. Уже столько ресурсов растрачено, а дальше Луны человек ещё не летал. Даже слетать на Марс – громадная проблема, хотя он не так далеко. Фактически в шаговой доступности, если говорить о путешествиях к звёздам. И знаешь, что эти существа думают, отвечая на возникающие у них вопросы, Артём?

– Не знаю, Дара, даже не представляю себе. – растеряно и задумчиво ответил я.

– Они думают, что нас ещё нельзя выпускать за пределы той сверхмалой резервации, которую мы называем Солнечной Системой. Нельзя выпускать человека даже дальше Луны, настолько он не готов ещё прикоснуться к тайнам, ожидающим его дальше нашего спутника. Они думают, что оказывать нам помощь в технологическом отношении будет большой ошибкой, так как со столь низким уровнем нравственности, со столь низким уровнем понимания окружающей реальности, со столь фальшивой системой ценностей нас просто нельзя выпускать из этой тюрьмы. Мы начнём так же всё портить за её пределами. Представь, что эти существа дали нам много тысяч лет назад возможность разрабатывать ресурсы и дали нам знания, позволяющие со временем придти к правильному пониманию вещей, и освободиться от оков гравитации и ограничений скорости света, построить правильную систему отношений и правильное общество. Количество ресурсов ограничено, и время нашего существования на этой планете тоже ограничено: рано или поздно климат будет меняться, и суровые природные явления, вроде очередного ледника, сметут всё на своём пути. Сейчас, завтра, через десять тысяч лет, не важно, но это произойдёт. Цивилизация будет уничтожена, если продолжит безудержно потреблять ресурсы, вместо того, чтобы пытаться вкладывать их в развитие. Ещё раньше может произойти другая катастрофа: гибель цивилизации из-за неправильной системы отношений – люди просто перебьют друг друга или вымрут. Это логично, ведь никому не нужны глупые создания, живущие в своё удовольствие. Это паразиты, механизмы ограничения, а затем, возможно, истребления которых являются частью социальной гигиены. Перед гибелью, правда, люди будут думать, что во всём виноваты какие-то объективные законы развития материи и будут оправдывать своё положение прочим наукоподобным бредом, но это будет уже не важно. – Дара говорила всё более горячась и усиливая голос.

– Артём, ты понимаешь, что происходит? – выразительно спросила она, ставя ударение на слове понимаешь . – Вот представь теперь человека, которого высадили в шлюпке посреди океана, положили в шлюпку ограниченное количество еды, которой хватит, скажем, на год или даже больше, не важно; дали вёсла, даже запасные положили; снабдили компасом и картой, в которой отмечено его текущее местоположение на момент высадки. А чтобы не скучно было, и чтобы одиночество не свело с ума, дали каких-нибудь книжек или бумагу и ручки с карандашами, чтобы записывать что-либо.

– И вопрос в том, что этот человек будет делать? – догадался я.

– Именно! Один человек сядет, и будет кушать и загорать, ничего больше не делая. Рано или поздно он всё съест и потом умрёт, ничего не добившись. Другой тоже будет кушать, но потом до него вдруг дойдёт, что потом еда закончится, и в связи с этим нужно уже сейчас что-то делать. Начнёт грести, но, во-первых, к этому моменту его уже сильно отнесёт ветром и течением, поэтому он не будет знать, где сейчас находится, чтобы как можно более точно проложить курс, а, во-вторых, часть еды уже съедена, и хватит ли ему до берега – большой вопрос.