Роман Дингер - Переговорщик

– Что вы тут делаете, больной?! – раздался всполошенный голос дежурной медсестры.

– Уйди, пожалуйста… – тихо сказал я, не оборачиваясь.

– Молодой человек, не надо мне указыв…

– Да, блин! Уйди, прошу тебя! – не оборачиваясь оборвал я гневную речь.

Девушка осеклась, потом протянула руку, стараясь не смотреть на меня:

– Пройдемте в палату, а? Ну, пожалуйста… Меня ж уволят!

– За что? Из-за меня? Вряд ли. Иди, я сейчас уйду.

Медсестра тихо ушла. А я погладил шрамы на лице и улыбнулся своему отражению:

– Вот видишь, Танго, не такой уж ты и всесильный…

Костыль съехал на пол, задев меня по больной ноге. Я поднял его и пижаму, которую сунул подмышку, бросил напоследок взгляд в зеркало и пошел к палате, как есть, нагишом, чувствуя, что сейчас готов убить любого, кто встанет передо мной. Но никто не встал почему-то… Всегда так.

Юлька ворвалась в палату без стука и ринулась ко мне. Обхватила меня и разревелась. Тихонько так, тоненько, как маленький ребенок…

– Юль… ну ты чего… Юль… слышишь? Перестань, ну! – растерялся я от такого напора.

– Где ты был, Мишка? – всхлипнула она, подняв на меня мокрые глаза.

– Ну… здесь был.

– Мишка…

Она прижала мою голову к себе и опять заревела. Пришлось молча терпеть. Но видит Бог, как же я рад ее видеть! И до сих пор интересно, почему за пять недель нахождения здесь ни разу о ней не вспомнил?

– Как ты? Как ты себя чувствуешь? – немного успокоившись, спросила она.

Пробежала пальчиками по лицу, быстро так, словно запоминая. Тронула слегка шрамы, но руку не одернула…

– Больно было?

Я кивнул.

– Ну ничего. Заживет быстро! – Она быстро наклонилась ко мне, и, зажмурившись, неумело чмокнула меня в губы. Потом отвернулась и быстро слезла с кровати. – Миш, а я тебе вкусненького привезла. Будешь?

– Буду. Надеюсь, не манная каша?

– Нет.

Она быстро выложила из небольшого рюкзака свертки-пакетики и принялась разворачивать…

– Ой, а вы кто? – раздался голос удивлённый голос Дины от дверей.

Юля подскочила как ужаленная и огорченно замерла над свертками:

– А… что, нельзя, да?

– Дин, привет. Успокойся, нет запрещенного ничего. Знакомьтесь, кстати. Юля – Дина, Дина – Юля.

Девчонки церемонно кивнули друг другу, старательно пряча глаза.

– Все равно нельзя! – попробовала отстоять свою позицию Дина.

– Будешь? – спросил я, и протянул ей крупное красное яблоко, которое взял из пакета.

– Буду… – уже тише ответила она и села на стул возле кровати. – А вы Мишина сестра, да?

Юлька прыснула и замахала головой:

– Не, ну что вы… Я… Я…

– Дин, не спрашивай, кто мне Юля.

– Извините… – густо покраснела девушка.

– Да нет, все нормально. Только я и сам не знаю. Юль, ты знаешь?

– Не-а, – ответила та, старательно сооружая мне невероятных размеров бутерброд. – Но ты – Мишка. И все тут. Держи!

На этот раз засуетилась и Дина, помогая сесть повыше.

– Приятно, однако… – весело буркнул я. – Две девушки ухаживают…

– Ешь давай, больной… – вздохнула Юля, вручив мне бутерброд. – А то совсем похудел, я смотрю.

Я смачно откусил от бутерброда и довольно фыркнул:

– Во мне сто килограмм живого веса. Так что, потеря в полкило вряд ли кого обеспокоит…

Юльке разрешили остаться в палате до моей выписки. Уж не представляю, как она уговорила врача, но к вечеру в палату два мужичка втащили еще одну кровать. Сноровисто поставили у окна, переговариваясь, потом притащили матрас, тощий и бугристый, в каких-то пятнах…

– Как на таком спать? – поморщился я.

Мужики не ответили. Швырнули матрас на койку и ушли.

– Да ладно, Мишка, я уживусь, – миролюбиво сказала Юлька.

– Фиг там! – буркнул я. – На этом матрасе спать невозможно. Меняемся местами! Ты будешь спать здесь!

– Фиг там! – смешливо и в тон ответила она. – Сиди уже спокойно!

К вечеру в больнице стало тише. Юлька уже притащила откуда-то чистую простынь и подушку, и теперь сидела на кровати, и рассказывала последние новости.

– Ты, главное, за Тимошку не бойся! Я его забрала тут же, как только полиция приехала…

– А как ты узнала, что полиция приехала?!

– Позвонили. Соседи твои позвонили, мол, гавкал и выл Тимофей всю ночь. Вызвали полицию. Ну, чтобы узнать, что ты в порядке. А там нет никого.

– А тебя как нашли?

– Говорят, что на стене, рядом с зеркалом был написан мой номер мобильного.

– Точно, – крякнул я. – Сам же написал, чтобы не забыть, точно… Тимоша в порядке?

Юлька кивнула, и вдруг заливисто рассмеялась:

– Он такой сладкий! И вырос как! Даже не знала, что он варенье любит!

– Сливовое.

– И с малиновым хорошо расправляется. Весь такой смешной, перепачкается вареньем, потом ходит счастливый, пытаясь облизать себя всего…

Я вздохнул:

– Угробишь мне ребенка и диабетчика из него сделаешь…

– Не бойся, не сделаю. Тем более что варенье он нечасто получает. Надо бы сходить ещё прикупить пару баночек.

– Черт возьми… Юль, а ты где деньги взяла, чтобы сюда приехать?! Совсем из головы вылетело! Заняла? Вернемся – я тебе дам деньги, вернешь всем!

Она перебралась на мою кровать и взяла меня за руку:

– Миш, успокойся уже! Мне твой друг дал. Сказал, что он тебе был должен, а теперь долг возвращает.

– Какой друг? – оторопел я.

– Бахром.

– Бахром?! Как он узнал? Ты сказала?

– Да ничего я не говорила! – отмахнулась Юля. – Когда ты сказал, где находишься, я хотела у девчонок наших денег занять, чтобы приехать. И тут он позвонил, будто мысли мои услышал. Сказал, что сейчас приедет. И приехал. Привез много денег и билет на самолет…

– На самолё-ё-ёт… – протянул я, пытаясь сообразить, когда я давал Бахрому деньги. – Так и сказал? Мол, должен и все такое?

– Так и сказал. И даже отвез в аэропорт. Привет передавал! Сказал, что ждёт в гости, когда вернемся.

– Странно все это, друг Юлька…

– Почему?!

– А я ему никаких денег не давал. И как он вообще узнал, что ты собралась сюда? Не менее странно…

– Ой… – она совсем растерялась. – Зря я взяла, да?

– Нет. Я ему верну их обратно. Ещё груши есть, кстати?

– Есть!

Она легко соскочила с кровати и открыла рюкзак:

– Помягче дать? Впрочем, они все мягкие… Других не было.

– Давай какие есть.

Бахром, Бахром… Спасибо, конечно.

Но как ты узнал?

Ночью я проснулся. Протянул руку к тумбочке и вытащил нож, который светился в темноте…

– Ты думаешь, я сейчас в состоянии творить добрые дела? – шепотом спросил я темноту.

Она не ответила. Я посмотрел на Юльку, свернувшуюся калачиком на тощем матрасе, и вздохнул. Ладно. Зовет – значит, пойдем. Лезвие открылось легко. Руны тут же ярко сверкнули в темноте и отпечатались огненными зайчиками в глазах. Я осторожно встал и нарисовал их в воздухе, чувствуя, как дрожит нечто вокруг.