Сергей Домаев - Ужас. Часть 1

«Ужас» произвёл на меня неизгладимое впечатление. Прочитала на одном дыхании, пережила сильные эмоции.

Мне понравился стиль писателя. То он показывает динамичное течение московской жизни и военные баталии игровой реальности, то переносит нас в своё детство, и язык повествования становится тёплым, до боли знакомым читателю. Оказываешься в сказке, покоряющей богатством чувств в описании близких людей. Многогранная лексика помогает ощутить дыхание родных.

Потрясающая кульминация. Лаборатория. Талантливый программист испытывает свою новую игру. Сгорание жизней заставляет его ощутить сильные боли в голове, испытывает на прочность. Автор показывает тот случай, когда игра захватывает сознание, диктует свои правила.

Андрей выигрывает бой, но какой ценой. И выигрывает ли? Сколько сил, энергии! Опустошение – вот финал опыта. А это необходимо в жизни? У молодого поколения свои высоты. Эта опасная высота, наверное, тоже нужна. Это произведение ̶ предупреждение. Игровая реальность – несомненный вред.

Автор – оптимист. Что спасёт человека? Что поможет правильно ориентироваться в жизни? Любовь. Вот Она «так завораживающе играет на скрипке», оставляет след на душе.

Надо жить с любовью. Беречь жизнь. Она прекрасна!

Учитель высшей категории, Отличник просвещения Российской Федерации, Заслуженный учитель Республики Мордовии, Дудникова П.Н.

Все совпадения с реальными персонажами или событиями случайны. Всё, описанное ниже, – плод воображения автора.

Всем, кто залип в игре и уже никогда не выйдет из неё… живым.

Полдень. Солнце палит так, словно находишься в хорошо прогретой, финской сауне. Ультрафиолет проникает даже сквозь недельную щетину на лице, оставляя на коже загар. Чёрные солнцезащитные очки едва ли спасают глаза от ослепления, и те прячутся за веками. Соломенная шляпа не даёт мозгу расплавиться окончательно. Горячий ветер колышет бежевые, почти невесомые, льняные брюки. Поясная нейлоновая сумка топорщится под белой, с длинным рукавом, хлопковой рубашкой навыпуск. Человек пытается удержать равновесие, вгрызаясь в камень скрюченными от напряжения пальцами через подошву кожаных тёмно-коричневых сандалий. Он стоит, широко расставив ноги, на стене башни одной из трёх, расположенных рядом друг с другом, каменистых возвышенностей. Взгляду открываются удивительные виды на все триста шестьдесят градусов. Из гладкой, как море в штиль, пустыни, словно зубья хребтов огромных драконов, замурованных в землю, тянутся с северо-запада на юго-восток цепи гор. Метрах в пятистах, севернее башни, в своеобразном ветреном коридоре между двумя горными грядами, раскинулся бело-жёлто-зелёным персидским ковром древний город Йезд.

Человек смотрит вниз, на дно башни, видит там гору трупов и прыгающих по ним птиц-падальщиков. Кровь от всех тел сливается в одну огромную лужу. Под действием солнца и ветра она быстро высыхает, и вот уже вместо неё тёмно-бордовое пятно. Кое-где птицы довершили свою работу, оставив от тел лишь кости. От этой картины человека начинает тошнить, в глазах появляются чёрные точки, наступает головокружение, и внутрь черепной коробки врывается тупая ноющая боль. Ещё мгновение, и он упадёт вниз, на дно башни, присоединившись к телам в большой высохшей луже крови.

В то утро Андрей, разработчик виртуальных игр, решил не пользоваться лифтом и побежал вниз по ступеням. Четыре этажа быстро закончились. Андрей, выскочив из подъезда многоквартирного жилого дома, в котором снимал однушку, встал подышать утренним воздухом – тот после дождя источал особый аромат. При выдохе совсем не было видно пара, а это означало тёплую погоду на весь день. Он улыбнулся, закрыл глаза и постоял ещё несколько секунд у подъезда, дыша полной грудью. Затем посмотрел на ясное голубое небо с редкими облаками, надел солнцезащитные очки и отправился на работу.

В то самое утро, это было двадцать девятое марта две тысячи десятого года, в воздухе уже вовсю пахло весной. На деревьях распускались почки, обнажались перегнившие под слоем снега листва и прошлогодняя трава. Начищенные до блеска кожаные туфли Андрея твёрдо чеканили широкие шаги по гладкому и мокрому асфальтированному тротуару.

Это был стройный, ростом чуть выше среднего, подтянутый спортивный мужчина двадцати восьми лет, выглядевший не старше двадцати. Короткие тёмно-русые волосы его были зачёсаны вправо и «по-московски» блестели от геля и лака. Идеально отглаженные со стрелками брюки, обнажая носки, взлетали в самом низу от быстрых выбросов ног.

Кроме ослепительно-белой рубашки, воротник которой выглядывал из-под пуловера, всё остальное в его образе: брюки, туфли, ремень, бляшка на ремне, пуловер, галстук, хлопковый шарф, висевший на шее, расстёгнутое нараспашку пальто, кожаные перчатки, солнцезащитные очки, носки и даже боксеры – всё было чёрного цвета.

Был, впрочем, и ещё один выделяющийся на общем фоне элемент костюма – на галстучном узле белыми нитками были прострочены очертания смайлика в очках. Настроение Андрея было приподнятым. Весна разливалась яркими красками и волнующими ароматами, от которых слегка кружилась голова. День стоял чудесный. Андрей не шёл, а буквально «летел» вперёд – тоже московская привычка.

Вряд ли его можно было назвать красавцем, но несомненно было в нём что-то такое, что привлекало внимание противоположного пола. Широкий, но аккуратный, с прямыми крыльями и чуть заострённый, нос, даже несмотря на перелом, полученный Андреем в одиннадцатом классе на уроке физкультуры, нисколько не портил его овальное, чуть вытянутое, лицо со сглаженным подбородком, а, наоборот, придавал ему основательность и завершённость.

Парень из параллельного класса, как позже выяснилось, решил припугнуть Андрея и мотнул головой в его сторону, видимо, ожидая, что тот в страхе отпрыгнет: вот была бы ржака над «лохом!». Но Андрей не отпрыгнул, так как не был ни лохом, ни трусом. Он просто не ожидал, что у парня настолько мало мозгов, что он сделает то, что сделал. «Неудавшаяся шутка» чуть не обернулась приводом «озорника», а по сути дебила, в участок, если бы Андрей не внял мольбам физрука, больше заботившегося о своей собственной шкуре, не заявлять в милицию.

Ох уж эти уроки физкультуры в старших классах! Там неоднократно случались стычки, иногда заканчивавшиеся дракой. Вряд ли такое было бы возможно в присутствии учителя. Но физрук появлялся лишь дважды за урок – в самом начале, когда бросал школьникам мяч, и в самом конце, когда его забирал. Всё остальное время он сидел в своём кабинете и делал вид, что всё, происходившее в спортзале, его вовсе не касается. Наверное, в школьном табеле он был записан не «Учителем физкультуры», а «Хранителем мяча».