Зинаида Порохова - Пересечение вселенных. Книга 4. Миры и цивилизации

– Да. Целая планета, – покачала головой Индира. – Теперь я понимаю, о чём говорил Гуркиран-баба, когда сказал о подарке Шивы – я, хоть и не по своей воле, но тоже вышла с этого поля игры. Я буду молиться за Виктора Ивановича – чтобы боги вразумили его, и чтобы он понял, что не на том пути. И чтобы познал сострадание ко всем, а не только к избранным.

– Да. Будем молиться обо всех блуждающих в потёмках и ищущих света, – кивнул Юрий.

– А куда теперь ты? – спросила Индира. – Живи у нас, сколько хочешь. Я думаю, мои родители с радостью примут тебя, просветлённого учением в дацане человека. Но что ты сам думаешь делать?

– Я пока в растерянности, – пожал плечами Юрий. – Мой друг Оуэн посоветовал мне выйти из пифоса. Я вышел. И оказалось, что путей у меня много, но все они тупиковые. В дацан возвращаться нельзя – там меня всё ещё стерегут. Не хочу опять привлекать на них удар. К Оуэну? Даже если я отращу себе жабры, это будет слишком экстремально. Там, где он обитает, среда обитания слишком непривычная – мокро, тихо и опасно, – пошутил он. – Да он и сам сейчас оказался в переплёте, не лучше моего. Сидит в базальтовой пещере и прячется от учёных, желающих поместить его чучело в музей.

– Жабры? – удивилась Индира. – Ты серьёзно? И ты мог бы?

– Ну, да. И мне любопытно – вдруг получилось бы? – по-детски рассмеялся Юрий. – Так что извини, Индира, за столь бесцеремонное вторжение в твою жизнь. Но мне пока бежать некуда. Ну, кроме краснодарского вокзала, точки схождения вселенных, с нищими и убогими – возлюбленными бога Рудры-Шивы и моего друга шайвы Гоши. Но это не менее опасно и экстремально, чем жить на дне океана. К тому же там Михалыч лютует.

– Что ты! Я только рада! – возразила Индира. – Сам Шива велел оказывать помощь путникам и нищим. Мама свято чтит это правило гостеприимства.

– Это как раз про меня, – кивнул Юрий. – Но я постараюсь недолго этим пользоваться. Я ведь знаю индийскую щепетильность в вопросах такта и правил приличия, – улыбнулся ей Юрий. – Вы можете бесконечно уговаривать меня остаться. И говорить, что я – это самое ценное, что есть в вашем доме. И без меня он осиротеет.

Юрий шутил, но Индира понимала, что он просто бодрится.

– Я очень не хотел обременять твою семью, но у меня не было иного выхода. Бродил по улицам Дели, пока ты их подготовила, – задумчиво проговорил он. – Интересный у вас город – жизнь в нём так и кипит, народу множество. И из этого кипения рождаются судьбы, характеры, вершится жизненная история – так называемая карма. Никто и не ведает, что кому-то в очередной раз пришла в голову идея вмешаться в ход всеобщей истории, стать Богом и поделить мир на правых и виноватых.

Девушка сказала:

– Я рада, что могу помочь тебе, – сказала она. – Мои родители для меня готовы на многое. Хоть и нескромно так говорить. А мама, по-моему, уже приняла тебя. Правда, есть ещё брат Файяз. Он… немного оболтус. Но не так плох, как хочет казаться. Он слегка учится, слегка кутит, в общем – живёт, ни о чём не задумываясь, – сказала Индира. – Кстати Юрий, ты потом расскажешь мне обо всём, что с тобой ещё случилось? О твоих муршидах-учителях из дацана. Кто такие шайва Гоша и лютый Михалыч. И о корабле с учёными, собирающем чучела. Мне будет очень интересно послушать.

– Да, конечно, – рассмеялся Юрий. – Непременно расскажу.

***

Файяз в этот день вернулся домой рано. Надо было, наконец-то, доделать курсовую, будь она неладна. И завтра сдать её зануде-доценту, иначе его не допустят к сессии.

Файяз зашёл на кухню, в надежде, что там его покормят, не дожидаясь обеда. Повариха Фируза, как всегда, не могла отказать балагуру и всеобщему любимчику. Хотя по индусским традициям категорически запрещено пробовать и есть еду во время приготовления. Считалось, что дэвы расхитят и испортят её вкус, если съесть хоть кусочек до прасада – благословления пищи перед домашним алтарём. Но она была очень решительная и смелая женщина, не верящая во всякие предрассудки, поэтому щедро накидала Файязу на тарелку всего понемножку, кинула сверху лепёшку чапати, предупредив, чтобы не выдавал её. Ананда же любила во всём порядок и считала, что есть надо как цивилизованный человек: за столом, не спеша, используя все необходимые столовые приборы и приправы.

– О, как вкусно! Ты сегодня в ударе, Фируза-джи! – похвалил Файяз с набитым ртом. – Или у нас какое-то торжество, а я не в курсе?

– Какая я тебе ещё джи! – отмахнулась та. – Диди и только диди! А ты ещё не знаешь? У нас же в доме гость. Хозяйка велела постараться, – ответила Фируза, помешивая в кастрюльке острый соус.

– Гость? – удивился Файяз. – Чей? То есть – кто? Почему я не в курсе?

– Да и никто не в курсе. Он к нашей Индире приехал. С Тибета.

– С Тибета? Этого ещё не хватало! Чего ему там не сиделось? Надо ж додуматься – монаха мне тут поселить! – возмутился Файяз. – Будет нотации читать и учить праведной жизни! А тебе, диди, он непременно запретит много есть. А то уже…

– Что – уже! – замахнулась на него ложкой, испачканной в соусе, толстушка Фируза. – Ничего не уже! Я слегка полненькая, а это диди только украшает! И вообще, как ты со старшими разговариваешь!?

– Я ж тебе добра желаю, диди! А то замуж тебя не возьму, если не похудеешь! – подыграл ей Файяз.

Фирюза кокетливо хихикнула:

– Молод ты ещё жениться!

– Да нет, господин, – проговорил Рохан, стоя с подносом у двери и наблюдая их перепалку. – Этот монах никого и ничему не учит, он сам ещё мальчик. Даже младше Индиры. И всего лишь послушник. Очень скромный. А ты, вертихвостка, погоди про замуж. А приданное у тебя готово?

– А, вот оно как? Ну, тогда пусть живёт, – кивнул Файяз и, вытерев с тарелки остатки еды куском лепёшки, доел и её. – Вкусно, диди. Как и вся твоя стряпня. Да пребудет с тобой свет Шивы за твои праведные труды! Шива любит тебя! Как и я! – И он попытался возложить на её голову свои замасленные руки.

Повариха весело отмахнулась от него.

– Вот безбожник! – рассмеялась она.

А Рохан вдруг заявил:

– Мы все любим тебя, Фируза! Не только Шива.

Фируза удивлённо на него взглянула.

Все в доме, кроме неё, знали, что Рохан неравнодушен к ней. Вот только вера у них разная: она – мусульманка, он – кришнаит. И то, как это препятствие преодолеть, он вот уже лет пять всерьёз обдумывал. Жаль Фируза об этом не догадывалась. Иначе б давно, и ничуть не задумываясь, сменила свою веру. Женщина она была достойная, хоть и полноватая. Однако незамужняя. И её это очень расстраивало. Как-никак, уже тридцать семь, а жениха всё нет. Да и откуда ему взяться, если она целыми днями простаивает у плиты? Рохан, почтенный пятидесятилетний вдовец, вполне подошёл бы ей в мужья – есть свой дом, хороший заработок, дети выросли. Но он всё сомневался спросить – вдруг она ему откажет? Уже пять лет сомневается. И, похоже, так и не решится открыть ей своё сердце.