Р. А. Лафферти - Дни, полные любви и смерти. Лучшее

Были проведены аэрофотосъемки. Снимки показали, что Роберт Рэмпарт владеет самым прекрасным в стране участком площадью сто шестьдесят акров. Бо́льшую его часть занимает тучная зеленая долина. И находится участок именно там, где и полагается. Снимки с уровня земли показали красивую, шириной около полумили полосу земли между усадьбами Чарли Даблина и Холистера Хайда. Но человек не фотокамера. Собственными глазами никто из ученых этой полосы не видел. Где же она?

Впрочем, сама долина не имела никаких странностей. Она была шириной полмили и от краев полого снижалась к центру. Перепад составлял футов восемьдесят, не больше. Внизу было тепло и привольно, свежие луга и пашни ласкали глаз.

Долина очень понравилась Нине и детям. Но кто-то на их земле уже поставил небольшое строение. Не то жилище, не то сарай. Его стен никогда не касалась малярная кисть. Хотя его покрасить – только испортить. Оно было сооружено из расколотых повдоль бревен, гладко зачищенных с помощью топора и ножа и склеенных между собой белой глиной. Снизу до половины строение было обложено дерном. Рядом с ним стоял бессовестный посягатель на чужую землю.

– Эй, послушайте! Что вы делаете на нашей земле? – спросил у мужчины Роберт Рэмпарт-младший. – Немедленно убирайтесь, откуда пришли! О, вы к тому же еще и вор. Вся ваша скотина наверняка краденая.

– Только вон тот теленочек, черный с белым, – ответил Кларенс Малое Седло. – Виноват, не смог удержаться. А все остальные мои. Думаю, мне следует ненадолго остаться и помочь вам устроиться.

– А дикие индейцы здесь есть? – спросил Пончик Рэмпарт.

– Как вам сказать. Я раз в квартал напиваюсь и тогда становлюсь чуточку диким. Да еще братья осейджи [19] Индейцы осейджи (тж. осаджи, осажи), представители одного из равнинных племен. из бара «Серая кобыла» шумят время от времени. Вот, пожалуй, и все, – ответил Кларенс Малое Седло.

– Надеюсь, вы не собираетесь выдать себя за индейца? – произнесла с вызовом Мэри Мейбл. – Потому что ничего не выйдет. Мы люди ушлые.

– Девочка, с тем же успехом ты можешь сказать этой корове, что она никакая не корова, – раз вы такие ушлые. А она знает, что она короткорогая корова и зовут ее Сладкая Вирджиния. А я индеец пауни по имени Кларенс. Хоть убейте меня, а это так.

– Если вы индеец, где ваш головной убор из перьев? Что-то я не вижу ни одного пера.

– От кого ты слышала про эти головные уборы? Кстати, еще ходят слухи, что у нас перья вместо волос между… Рассказал бы одну смешную историю, да не могу при такой маленькой девочке. А ну-ка ответь: чем докажешь, что ты белая девочка, раз у тебя на голове нет железной короны Ломбардии? [20] Корона Лангобардского королевства (568–774): покрытый драгоценными камнями золотой обруч шириной около 7 см, внутри которого находился железный обруч, по легенде представлявший собой гвоздь от креста Спасителя. Или ты ждешь, что я без этой короны поверю, что ты белая девочка? И что твои предки приехали сюда из Европы пару столетий назад? Есть шестьсот индейских племен, но только сиу носят военный головной убор, причем только главные вожди, от силы двое-трое за раз.

– Ваше сравнение хромает, – укорила его Мэри Мейбл. – Мы встречали индейцев во Флориде и Атлантик-Сити. Они носят головные уборы из перьев, и я не думаю, что они – вожди сиу. А вчера в мотеле мы смотрели по телику, как массачусетские индейцы надели на президента головной убор из перьев и назвали его Великий Белый Отец. Или вы хотите сказать, все это обман? Так кто же будет смеяться последним?

– Если вы индеец, где ваш лук и стрелы? – спросил Том Рэмпарт. – Держу пари, вы даже стрелять не умеете.

– Вот тут ты прав, – согласился Кларенс. – Всего раз в жизни я стрелял из этой штуковины. В городе на «Т», в Боулдер-парке, было стрельбище для лучников. Кто хотел, брал напрокат лук со стрелами и стрелял в набитый сеном мешок. Я содрал всю кожу с руки и палец чуть не сломал, когда натянул тетиву и выстрелил. Совсем не умею обращаться с луком. И не верю, что из него вообще можно стрелять.

– Ладно, дети, хватит болтать, – обратилась к своему выводку Нина Рэмпарт. – Надо это строение очистить от мусора, чтобы можно было вселиться. Скажи, Кларенс, как-нибудь можно сюда пригнать наш автофургон?

– Ну конечно. Сюда ведет отличная грунтовая дорога. Она гораздо шире, чем кажется сверху. У меня в вигваме заныкана пачка банкнот в старом ночном горшке. Пойду заберу капусту и заодно наведу порядок. Дом не мыли и не убирали, наверно, лет семь, с тех пор, как приходили предыдущие новые владельцы. Но я сперва провожу вас наверх. И вы доставите сюда ваш фургон.

– Эй ты, старый индеец, ты все врешь! – крикнула из вигвама Сесилия Рэмпарт. – У тебя, оказывается, есть военный головной убор! Можно я его возьму?

– Я и не думал врать. Просто забыл про него, – сказал Кларенс Малое Седло. – Мой сын Кларенс Голая Спина прислал мне его из Японии. Шутки ради, много лет назад. Конечно, можешь его взять.

Дети принялись выносить мусор из дома и жечь на костре. А Нина Рэмпарт и Кларенс Малое Седло отправились к краю долины по грунтовой дороге, которая была гораздо шире, чем казалась сверху…

– Нина, ты вернулась! Я думал, что больше никогда тебя не увижу. – Роберт Рэмпарт чуть не разрыдался от счастья. – А где же дети?

– Как – где? В нашей долине. То есть в этой узкой расщелине. Ты опять меня нервируешь. Я вернулась за фургоном. Его надо перегнать туда и разгрузить. Роберт, нам нужна твоя помощь. И перестань, пожалуйста, болтать с этими нелепыми джентльменами.

И Нина поспешила к дому Даблина за фургоном.

– Легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем этой смелой женщине въехать на машине в столь узкий проем, – сказал именитый ученый доктор Великоф Вонк.

– Знаете, как верблюд это сделал? – спросил Кларенс Малое Седло, взявшийся неизвестно откуда. – Он просто зажмурил один глаз, прижал уши к голове и пролез. Верблюд становится совсем маленький, когда зажмурит один глаз и прижмет уши. К тому же иголка в этом номере обычно с очень большим ушком.

– Откуда взялся этот псих? – подпрыгнув чуть не на ярд, возопил Роберт Рэмпарт. – Из земли начинает появляться черт-те что. Хочу мою землю! Хочу к моим деткам! Хочу к жене! Уф! Вон, кажется, она едет. Прошу тебя, Нина, не пытайся въехать в расщелину на груженом фургоне. Ты погибнешь или опять исчезнешь!

Нина Рэмпарт направила фургон к краю узкой расщелины на довольно большой скорости. Скорее всего, она зажмурила один глаз. Фургон уменьшился и покатил вниз. Он стал меньше игрушечной машинки, но поднял облако пыли, покрыв расстояние в несколько сот ярдов в расщелине шириной пять футов.

– Видите ли, Рэмпарт, это явление сродни феномену, когда что-то кажется большим и грозным, только наоборот, – стал объяснять именитый ученый Арпад Аркабаранян и, размахнувшись, бросил через расщелину камень.