Песах Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Часть 2

Я не очень люблю рассказывать о том единственном годе, когда мне довелось работать экспертом в ИБИ — Институте безумных изобретений. Причина простая — секретность. Видите ли, есть область человеческой деятельности, где соблюдение тайны представляется обязательным — это экспертиза безумных изобретений. Сейчас, когда в колодец времени может, в принципе, броситься каждый, имеющий удостоверение служащего Зман-патруля, а перелеты через всю Галактику стали проблемой исключительно финансовой, безумные изобретения посыпались на ИБИ, будто из рога изобилия, да простят мне читатели это банальное сравнение.

Впрочем, давайте сначала договоримся об определении. Вы думате, что безумное изобретение — это изобретение, сделанное психом? Если вы так думаете, то вы ошибаетесь. Безумным, согласно определению Толкового Словаря, называется изобретение, предложенное либо пришельцем из будущего, либо представителем иной цивилизации.

Вот, к примеру, является в ИБИ существо с рогами и тремя хвостами на затылке и заявляет, что намерено запатентовать на Земле ухормическую машину для криблания трегов. На его планете эта машина совершила переворот в домашнем хозяйстве, потому что… На этом месте эксперт ИБИ обязан прервать просителя и отправить его восвояси, но так, чтобы у него остались от пребывания на Земле самые приятные впечатления. Надеюсь, вы понимаете, какая это сложная задача? Уверяю вас, она гораздо сложнее, чем погоня за инопланетными агентами в колодцах времени!

Помню первого своего клиента так же ясно, как свою первую брачную ночь с моей бывшей любимой женой Далией.

Приемная ИБИ расположена в недрах астероида Церера. Вы, надеюсь, понимаете, что не всякий инопланетянин способен жить на Земле — кислород, например, убийственно отражается на здоровье глокков, а наша нормальная сила тяжести немедленно убивает хирроуанов. Между тем глокки и хирроуаны — наш главный контингет, предлагать свои изобретения инопланетным посредникам они любят даже больше, чем играть в галактическую чехарду, прыгая с планеты на планету, будто зайцы, на своих световых парусниках, приспособленных улавливать и отражать ветры фантазий.

Так вот, первый мой клиент оказался именно глокком, причем молодым — это я понял по плазменным кольцам, которые он пускал изо рта, совершенно не думая о том, какие неудобства доставляет окружающим. Я опустил стеклоброню, о которую плазменные кольца разбивались, будто волны прибоя о гранитный парапет набережной, и спросил, напустив на себя деловой вид:

— Чем могу быть полезен, господин… э-э…

— Вулхак Бурнугазан, — любезно сообщил глокк, несколько смущенный тем обстоятельством, что общаться приходится через броню. — Я намерен запатентовать на Земле свое последнее изобретение: гуктон алахарский в первом приближении.

— С удовольствием, — сказал я, изобразив на лице именно такую улыбку, какую нас учили изображать на краткосрочных курсах делопроизводителей. — Изложите суть изобретения и его отличие от прототипа. А также суть прототипа, если таковая не является запатентованным на Земле элементом.

— Суть, — с удовольствием сказал Вухлак Бурнугазан, — заключается в том, что, в отличие от гуктона химерийского, моя модель способна гурманить.

Для землян в этом кроется столько замечательного, что я намерен открыть ресторан и кормить…

— Минуту, — прервал я, поняв, что на мою долю пришлась очень трудная миссия. Если является изобретатель вечного двигателя или шапки-невидимки, его можно отослать к справочникам законов природы для нашей области Вселенной, на изучение которых у него уйдет остаток жизни. Но когда является изобретатель, желающий накормить все еще голодное население Земли… Благими намерениями выстлана дорога в Ад, но что до земного Ада существу, обожающему пускать в потолок плазменные кольца с температурой до трех миллионов градусов?

— Минуту, — повторил я. — Вернемся к прототипу, а именно к гуктону химерийскому. Насколько я понял, это продукт питания?

— Совершенно верно! Но моя модификация…

— К ней мы обратимся позднее, — торопливо сказал я. — Начнем все-таки с прототипа. Это закуска, десерт, первое блюдо? Или, может, освежающий напиток?

— Ни в коем случае! — воскликнул Вухлак и пустил в стеклоброню широкое плазменное кольцо. — Гуктон химерийский — это очень вкусный проницатель, который можно употреблять вместе с одеждой.

— С одеждой? — нахмурился я, решив прицепиться к этой детали. — Не думаю, что житель Соединенных Штатов Израиля, посещая ваш ресторан, согласится есть собственную одежду даже на десерт.

— Собственную? — удивился Вухлак. — Речь идет об одежде гуктона, естественно!

— Так он одет, ваш гуктон? — в свою очередь удивился я. — Вы имеете в виду некий продукт вроде нашей капусты, с которого можно снимать…

— Ничего общего! — нетерпеливо дернулся Вухлак. — Капуста… Какой примитив. Нет, я говорю о гуктоне химерийском, одежду для которого шьют лучшие портные Глокка и планет Третьего галактического рукава!

— Понятно, — сказал я, пребывая в полном недоумении. — Может, у вас с собой есть экземпляр, который вы могли бы продемонстрировать?

— Вообще-то, — смущенно отозвался Вухлак, — у меня был один, но я его съел для храбрости, когда собирался к вам на прием… Но я готов…

Он на мгновение перестал пускать свои кольца, запустил внутрь себя щупальце, больше похожее на бурильный аппарат, и вытащил то ли из живота, то ли из головы (я все время затрудняюсь определить, какая часть тела глокков чем занимается) одетое во фрак существо в шляпе, похожее то ли на ангела с отрезанными крылышками, то ли на скрипача из оркестра театра Ла Скала. Гуктон поклонился мне, приподнял шляпу и заявил:

— К вашим услугам. Вкус специфический, не пожалеете.

— Э… — сказал я. — На Земле закон запрещает употребление в пищу разумных существ, господин Бурнугазан. Вас ждет тюремное заключение сроком до пяти лет, если вы попытаетесь…

— О каких разумных существах речь? — удивился клиент. — Это же гуктон, да, к тому еще, химерийский, то есть, по вашим словам, — прототип. Мой гуктон отличается тем, что…

— Что может еще и вести философские беседы? — иронически сказал я. — И вы утверждаете, что это существо неразумно?

— Гуктон, — сказал Вухлак, — скажи господину эксперту: ты разумен?

— С чего бы это? — изумился гуктон и принялся жевать собственную шляпу. — Пища неразумна по определению.

— Но вы же разговариваете, — вкрадчиво сказал я. — И, видимо, не только на темы пищеварения.