Песах Амнуэль - Тривселенная

Нужно было раньше поинтересоваться, что произошло с Метальниковым… Нужно… Не до того было весь день. Ах, да что говорить — Аркадию было плевать, как погиб этот супермен. Что общего у Метальникова с Подольским? А что если… Была ли «ладонь дьявола» на груди Метальникова? Или на лице? Нет, тогда в МУРе мгновенно связали бы Метальникова с Подольским, и «Феникс» не получил бы это расследование. Метальников погиб иначе. Как?

Аркадий аккуратно поправил халат на груди Алены, прикрыв ужасный ожог, встал и сказал:

— Делайте свое дело, ребята. Запрос о передаче прав на расследование я сейчас отправлю.

Прозвучало это сухо и произвело на экспертов странное впечатление: один из них решил, что Аркадий полностью выпал из реальности и не понимает, что говорит. У него погибла жена, страшно погибла, а он деловым тоном толкует о передаче прав на расследование. Он сам собирается заниматься этим? Даже по процедурным правилам это невозможно, и нужно бы Аркадию это знать, он должен пойти и лечь, и до утра ни о чем не думать…

Так, кажется, эксперт и говорил, а Аркадий кивал, не слыша. Две вещи следовало сделать немедленно, и без Виктора не обойтись, потому что к делу о гибели Метальникова Аркадия не допустят, не тот уровень. Даже Виктору могут отказать — нужно обосновать просьбу, а как ее обоснуешь, разве только соображениями о связи Алены и этого супермена, и тем обстоятельством, что и Алена, и Подольский…

Где сейчас может быть Виктор?

Аркадий отошел к угловому дивану и, не обращая больше внимания на суету муровских сотрудников, принялся рыскать в памяти телефона в поисках красно-зеленого индекса Виктора. Вот… Судя по числу, светившемуся рядом с индексом, Виктор на вызов не ответит. Наверное, он уже доставил обоих задержанных в камеры Кунцевского КПЗ (оно принадлежало страховой компании «Мартын» и было самым приличным в Москве из страховых КПЗ по условиям содержания) и теперь то ли спит без задних ног, то ли цацкается с очередной подружкой, и от этого занятия его не оторвешь даже домкратом…

Аркадию было все равно, чем сейчас занимается Виктор, он послал вызов нулевой категории и закрыл глаза, чтобы не видеть, как эксперты проводят первые полевые анализы. Надо пойти к Марине… Нет, только не сейчас. После разговора с Виктором. Если он сейчас пойдет к Марине, то больше ничем заниматься не сможет. Не только сейчас, но — до самых похорон.

— Ну, — сказал Виктор, — если хочешь говорить, так хотя бы глаза разуй!

Вот уж действительно… Изображение Виктора — только головы, конечно, начальник предусмотрительно сузил поле зрения камеры — повисло перед самым носом, Аркадию пришлось чуть сдвинуться назад.

— Прости, что я так… — сказал он.

— Отчего она умерла? — прервал Виктор, не собираясь тратить время на церемонии.

— «Ладонь дьявола», — пробормотал Аркадий. — Точно как у Подольского, только на груди… На груди, — повторил он, ему показалось, что Виктор не понял, смотрел он с отсутствующим видом и, похоже, вовсе не на Аркадия, а сквозь него, на то, что было сейчас перед взглядом Виктора в той комнате, где он находился.

— Понятно, — протянул Виктор («Интересно, что ему понятно?» — вяло подумал Аркадий). — И ты, конечно, полагаешь, что… Послушай, поднимать сейчас полковника Бурлеева — значит не получить ничего, кроме семиэтажного мата. До утра ждать тоже нельзя. Дежурный отдел нам дела без санкции не отдаст, тем более, что речь идет о твоей жене. Ты можешь проходить как свидетель или… В любом случае — лицо заинтересованное. Послушай, — резко сказал Виктор, прервав свои сумбурные рассуждения. — Немедленно уходи из квартиры. Муровцам сейчас не до тебя, да они и не имеют такой информации, чтобы сравнивать… Уходи и поезжай ко мне. Не в Марьину Рощу, а в Нелидово. Я сам займусь делом. Ничего не предпринимай, пока я не приеду. Ты понял меня?

— Да, — проговорил Аркадий, покосившись на экспертов, которые возились у тела Алены. — Здесь Марина, и я…

— Нет, — резко сказал Виктор. — Ты уходишь и ни с кем не разговариваешь, понял?

— Понял…

— Действуй. Меня не ищи. Жди на месте.

Физиономия Виктора сморщилась, будто от ложки лимонной кислоты, и схлопнулась. Аркадий, не думая уже о том, что делает, прошел мимо экспертов, отодвинул плечом охранника у входа в квартиру, тот что-то сказал ему вслед, Аркадий зафиксировал его слова, но не понял — потом, потом, — сбежал по лестнице, вместо того, чтобы вызвать лифт, впрочем, он и раньше не раз это делал, после ссор с Аленой бег по ступенькам приводил мысли в порядок. Может, и сейчас… Нет, сейчас мысли зациклились на сожженном пятне, на нежной коже…

Аркадий подбежал к стоянке и сразу увидел, что в его машине кто-то сидит. В салоне горело потолочное освещение, и непрошенный пассажир выглядел рельефной тенью без лица. Кто… Впрочем, это наверняка из МУРа. Почему из МУРа? Эксперты еще не доложили о результатах, в МУРе не могли ничего предпринять, да и с чего бы им так плотно и сразу заниматься Аркадием, и, к тому же, тот охранник, наверху, просто не выпустил бы его из квартиры…

Силуэт показался Аркадию знакомым, но вспоминать не было времени, он рванулся в сторону, подальше от освещенного пространства. Человек в кабине сидел неподвижно и на бросок Аркадия не реагировал — не успел заметить, как Аркадий вышел из подъезда? Куда же он, в таком случае, смотрел?

Неважно. Аркадий вбежал в соседний подъезд, поднялся, минуя лифт, на третий этаж, где проходила галерея, соединявшая два дома. В галерее, конечно, никого не было, ночь уже, хотя здесь и ночью собиралось порой много народа — молодежь, горланили песни, пили какую-то гадость… Из галереи прямиком в лифт и на верхний этаж. Чердак и крыша. Здесь должна быть дежурная машина домового комитета. Ни черта здесь нет. Кто-то взял и отправился на тусовку, ребятня часто это делает… Плохо. Аркадий вызвал такси и спрятался на чердаке, ожидая машину.

Ему показалось, что в темноте шевелится какая-то фигура, он вздрогнул и обругал себя: господи, совсем расклеился, это же отблески рекламы с площади Никсона.

Алену, возможно, уже унесли. А что Марина? Она ждет его, не понимает, куда пропал отец, или она сейчас о нем не думает? Он не знал, о чем может думать девочка двенадцати лет, недавно увидевшая мертвую мать и не знающая, почему отец не приходит, чтобы приласкать ее и успокоить. А о чем он сам думал в ее возрасте, когда умер отец — неожиданно, от приступа стенокардии? Аркадий смотрел телевизор, отец курил на балконе, неожиданно что-то закричал и упал. Аркадий видел его фигуру на фоне неба, а потом фигура исчезла, и он решил сначала, что отец свалился вниз. О чем он тогда думал? Ни о чем. Ему было страшно — а когда страшно, мыслей не бывает. Одни ощущения…