Игорь Самойлов - Игра Теней. Архивы Логри. Том II

Я повернул голову, открыл глаза и увидел над собой огромные одуванчики. Они были повсюду. Цветы окружали меня со всех сторон. Величественные, волнующие, невероятно прекрасные. Их почти круглые желтые головы напоминали солнце. В их соцветиях копошились пчелы, шмели, разноцветные жуки и прочие насекомые, собирая душистый нектар или просто наслаждаясь их совершенной красотой и цветом. Они, одуванчики, словно давали им жизнь, и эта жизнь достигала здесь своего апогея. Своей исполненности. Своего смысла и своего предназначения…

И времени не стало. Мир замер, цепко схваченный предельной и неизмеримой гармонией, словно пойманный игривым котенком солнечный зайчик. На мгновение. Или навсегда.

Следующий день тоже был солнечным и теплым. Я вышел из дома и точно так же, как и вчера, лег на спину на этот зеленый ковер. Меня так же, как вчера, окружали одуванчики. Но как же все изменилось! Их золотые цветущие головы стали седыми, ярко-зеленые листья утратили свежесть и стали бурыми по краям, а стебли высохли и потемнели. Не было ни пчел, ни шмелей, ни бабочек. Только ветер порывами налетал на покрытый белесой сединой ковер и срывал пух с беззащитных потускневших цветов, обнажая их почерневшие, засыхающие головы.

«Вот так и человек, – подумалось мне, – рождается, цветет, а потом седеет, вянет, и уносит его ветер призрачным пухом, куда захочет».

Стало грустно. Так, что уже и не разберешь, чего больше: радости или грусти – осталось после воспоминания. Сердце томилось и волновалось непонятной тревогой. Здесь я и проснулся с ощущением, что вот-вот вспомню еще что-то важное. Но – нет…

Я встал, налил воды в стакан, добавил малинового сиропа и залпом выпил. Воспоминание сияло в памяти абсолютно ясным впечатлением, словно случилось вчера. Интересно, моя любовь к одуванчикам оттуда, из того детского переживания-откровения, или же из еще более глубокого прошлого? А может, все это происходило в Логри? И связь моя с миром Принцессы намного дольше, чем мне кажется? Но почему же тогда я ничегошеньки не помню? Сплошные белые пятна.

У кого-то из древнегреческих философов, кажется, Платона, была идея, что душа человеческая, прилетая на землю, так крепко ударяется о нее, что забывает все, что знала, и вся последующая воплощенная во плоти ее жизнь – мучительное воспоминание самой себя.

Так поэтично и так трагично. А еще весьма похоже на правду. В нашем прошлом у каждого найдется немало порой совсем уж необъяснимых провалов в памяти. Иногда это люди, которые говорят, что знакомы с тобой, а ты видишь их в первый раз (ну или тебе так кажется), иногда места, которые узнаешь, например, на случайно встреченном фото, но ты-то знаешь, что никогда там не был. А еще постоянное такое дежавю, как навязчивое напоминание о словно какой-то еще одной, параллельной, жизни.

За окном шел дождь. Ну как же – Англия, сэр! Я открыл форточку, подышал ночной влагой да так и оставил окно открытым. Лег, ощущая здесь себя несколько чужим, и снова уснул под шум падающих капель.

Было раннее утро. Я медленно потягивал апельсиновый сок и, глядя в окно, размышлял о том, что мне надеть. Вроде бы солнце, но ведь Лондон… он такой… переменчивый.

У меня была договоренность о бранче с одним любопытным персонажем. В списке Створкина, который я обнаружил вместе с прощальным письмом, данный господин был обозначен как поверенный в юридических и коммерческих делах в Соединенном Королевстве. Вообще список Петра Иннокентьевича был впечатляющим. Не только Великобритания, но и Германия, Франция, Италия – в нем присутствовали почти все европейские столицы, и не только европейские. Стамбул, Бейрут, Дамаск… зона ответственности Створкина была огромной. Ее размер словно еще раз подчеркивал масштаб этого человека. Лондон стоял первым в списке. С него я и начал несколько месяцев назад.

Это был крепкий высокий мужчина спортивного телосложения, лет сорока пяти. Его лицо было странным. Вроде бы смотришь на него, и все кажется нормальным: глаза, прямой нос, светлые волосы, но стоит отвести взгляд – и тут же ловишь себя на мысли, что уже забыл, какие у него волосы, какого цвета глаза, и понимаешь, что помнишь только какой-то размытый, смутно отображаемый в памяти образ. Профессиональная маскировка на высшем уровне. Я так и не знал точно, кто он. Имя у него было под стать внешности. Звали его Джон Смит, и это была уже наша третья встреча.

– Итак, позвольте мне передать вам документы, подтверждающие ваши полномочия на управление активами господина Створкина. Кроме того, – здесь мистер Смит сделал многозначительную паузу, – мне также было поручено отдать вам следующую вещь.

Тут он вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт из плотной белой бумаги и положил его на стол передо мной.

– Что это?

– Это ключ от персональной ячейки в Национальном банке Шотландии. Адрес отделения внутри. Господин Створкин оставил исчерпывающие пояснения насчет этого предмета.

– Какие именно?

– Ну, например, о том, чтобы передать ключ только вместе с остальными документами и только после определенного промежутка времени.

– Что-то еще? – с надеждой спросил я. Любая весточка, даже намек на то, что мне делать дальше, требовались невероятно. Створкин просто обязан был подумать о том, как все будет после него. Так мне казалось почему-то.

– Это все, – развел руками мистер Смит. – Впрочем, господин Створкин сказал, что вам, возможно, понадобится моя помощь в получении информации.

– Какого рода информацию он имел в виду?

– Любую информацию о любом человеке. У меня хорошие источники.

– Я понял, – мягко перебил его я. Сказано достаточно. Во всяком случае, для меня.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Плюк – вымышленная планета, на которой происходят события в фильме Г. Данелии «Кин-дза-дза!» (1986).

Сэмюэл Филлипс Хантингтон – американский социолог и политолог, автор концепции этнокультурного разделения цивилизаций.

VRIL – магическая энергия; тот, кто овладевает ею, становится хозяином своей судьбы и всего мира (фант.).