Софья Мироедова - Прилив

Алла выбрала именно этот момент, потому что эмоции тогда были на пределе, погода отлично сочеталась с происходящим, и ничего не нужно было придумывать. Для эксперимента в «стереосновидении» это было идеальным отрезком. Тогда перед отправлением она попросила всех участников события записать свои воспоминания.

Теперь у дизайнера были четыре точки зрения на те нервные пятнадцать минут у вагона магнитного поезда. Она решила протестировать свою задумку: представила сцену в деталях, расставила свет и декорации, поместила на нужные места персонажей, прикрепила к ним соответствующие фрагменты воспоминаний и запустила сон. Сначала сторонним наблюдателем она осмотрелась: мужчина и женщина едва за пятьдесят стояли перед вагоном, что-то обсуждали и ежились под мелким дождем, из купе вышла пара, девушка прикрыла волосы курткой, молодой человек с непокрытой головой словно не замечал капель, размахивал руками и описывал предстоящее путешествие.

Алла нырнула в свое прошлое сознание, чтобы закрепить момент:

– Ничего, зато уверяют, что дорога будет живописной! – ей было холодно, грустно, но она старалась казаться веселой. Она одновременно хотела скорее отправиться в путешествие и погостить у родителей еще недельку.

– Да, без разницы, большую часть пути мы все равно проспим, – Виктор спустился на перрон.

– Ну что, осталось всего пять минут? – мама с папой подошли ближе, чтобы попрощаться.

– Даже не успеем промокнуть! – засмеялась Алла и обняла маму. На глаза навернулись слезы, она начинала скучать по родителям. В этот момент настоящее сознание дизайнера сна перешло в образ матери.

– Мы уже соскучились! – у нее сжалось сердце, она хотела оставить дочь в своих объятиях и никогда не выпускать. Мать была рада, что они с Виктором нашли друг друга, никто из бывших мужчин ее дочери не смотрел на нее с такой нежностью и любовью. Она доверяла ему своего единственного ребенка. Это ее успокаивало. Маме было холодно, капли дождя, блестевшие на ее щеках, заменяли слезы.

Алла скользнула в голову отца:

– Хорошей дороги! – сказал он, крепко обняв дочь. Он помнил, что она давно повзрослела, но в объятиях по-прежнему была его маленькая Аллочка, как в те дни, когда она в первом классе приходила к нему на работу после школы и просила поиграть в офисной сети. Будто кто-то крупной наждачной бумагой прошелся по внутренностям. Отец отпустил дочь, пожал руку ее супругу.

В этот момент Алла переместилась в сознание Виктора. Мыслями он был уже по ту сторону долгой дороги, ехал на серфе по волне, дышал свежим морским воздухом. Он прощался спокойно и даже радостно:

– Хорошего вечера! – Алла почувствовала второе дно воспоминания. Будто распахнулся потайной люк, и она упала в другой отрезок реальности. Виктор был на лужайке возле дома ее родителей, напротив был папа, он рассказывал про соус для барбекю и отпивал пива из прозрачной кружки. Недалеко от них стоял столик, где сидела Алла с мамой, они чем-то болтали, смеялись и пили вино из высоких пузатых бокалов. Над головой было темное ночное небо с такими знакомыми Земными звездами, стрекотали сверчки, потрескивал огонь в костре. Ему хотелось задержаться в этом мгновении.

– Что за черт? – внезапно воспоминание вернулось к исходной точке, Алла почувствовала вскипающий гнев. Виктор повернулся к вагону, двери которого со вздохом захлопнулись. Табло входа загорелось красным, на нем было написано «требуется багажный талон».

– Что случилось? – Алла посмотрела на мужа, на двери вагона.

– Алла, где талон?

– Что? – ответила супруга и дочь. – Все документы уже запреты в купе, я не хотела ничего забыть или потерять!

– Не могу поверить, проклятые магнитные поезда! – Виктор начал колотить рукой по двери, почувствовалась глухая боль в ладони. – Вызвать администратора!

Алла попеременно перемещалась в воспоминания очевидцев и видела ситуацию совершенно по-разному. Мама начала переживать, но в глубине души поселилась надежда, что дети останутся дома подольше. Папа сосредоточенно анализировал ситуацию и предлагал варианты решений, он совсем перестал ощущать дождь. Алле, наоборот, казалось, что ливень усилился, с носа капало, внутри поднималась паника. Виктора же разрывал гнев, в душе он просто кипел, еле сдерживая поток нецензурной брани, плещущийся в сознании.

– Администратора! – четко и громко говорил он двери купе, точно зная, что она его понимала.

Табло пискнуло, двери раскрылись. На перрон спустился грузный мужчина с расслабленной добродушной улыбкой.

– Что за шум? – поинтересовался он.

– Нас не пускает в вагон, требует талон, который лежит в купе! – сердце Виктора стучало как бешеное, ему стало жарко. Дождь, попадающий на кожу приятно холодил.

– Первое купе, верно? – уточнил начальник поезда.

– Да.

Внезапно Алла почувствовала легкую щекотку в мозгу. Это не могло быть частью воспоминания. Это был какой-то чужеродный осколок сознания. Иногда похожее происходило на групповых сеансах просмотра сновидений, когда волны зрителей пересекались, но это было редкостью. Стереосон замер, девушка вышла из сознаний героев и осмотрелась. Чаще всего к такому приему она прибегала в самом конце, чтобы оценить творение и довести необходимые детали. Сейчас, напротив, Алла хотела засечь, откуда в сновидение проникает ощущение постороннего присутствия. Она обошла декорации и людей в застывшем мгновении, внимательно присматриваясь к мелочам. Ничего необычного заметно не было. Ходили слухи, что иногда хакеры врывались в сновидение, однако это было возможно лишь на Земле. Здесь, на Шаи, никаких хакеров снов еще не было. Да и проявлялись они иначе.

Девушка насторожилась. По спине прошел легкий морозец – она чувствовала рядом незнакомца. Будто кто-то подсматривал за ней ее собственными глазами. Алла замерла вместе с декорациями, остановила все свои мысли и сконцентрировалась на чувствах. В то же мгновение ощущение инородного наблюдателя исчезло. Она еще немного пробыла в состоянии полной осознанности, а затем вернулась к дизайну, нырнув обратно в воспоминания.

– Вижу, да, багаж оплачен, талон предъявлен при посадке. Не беспокойтесь, заходите в поезд, там разберемся. Система настроена на определенный порядок оформления пассажиров и багажа, она забывает, что на поезде едут люди, а не машины. А людям нужно прощаться с родными, – он добрыми глазами посмотрел на провожающих, мерзнувших под проливным дождем. – Вы молодцы, что позвали меня, поднимайтесь, – он отступил, давая паре зайти в вагон.

Алла переместилась в сознание мамы: надежда погасла, дочка уезжала, на душе стало печально, но она решила оставить грусть на потом.