Дионмарк - P&S – агентство «пережить смерть»

Существо резко подлетело к сидящей маме и сфокусировало свой взгляд на пальцах моей мамы. Они держали маленькое фото с моей физиономией, снимок для паспорта. Большой палец, механически, нежно поглаживал моё лицо. Из уст её, полушепотом лилась колыбельная, которую она в детстве пела мне перед сном. И смотрела при этом, сквозь стекло, на входную облезлую калитку. Я знал – она ждала меня! Я не мог смотреть на эту сцену, хотелось убежать куда подальше, но ангел специально не двигался с места.

– Тебе не скрыться от совести, Серёжа! Я 18 лет за тобой наблюдаю, так же тебя люблю очень, почти как моя подопечная, но заклинаю тебя! Если ты не успеешь и не вернешься перед её смертью домой, то поверь мне, вина тебя иссушит!!! – перед какой смертью? Хотел я крикнуть, что она не умрет, но не мог… – Мы никогда не врём, я чувствую, что подходит время её, вон и пуповина, почти рассеялась, Он хочет прибрать её…

И создание бросила взгляд на светящееся соединение с мамой, и правда, пуповина была почти невидима. – Надеюсь, ты понимаешь, что я, как ангел твоей матери, хочу только хорошее для неё. Ты добрый мальчик, но своим поведением сократил её пребывание в этом бренном мире и единственное, что ты можешь ещё сделать – это приехать и предстать перед её взором…

…Когда я пришел в себя, то почувствовал, что хмель уже испарился. Мне хотелось тут же сорваться домой, но поздний вечер остудил мой пыл. С трудом дождался утра и рванул к маме на первом же автобусе. Уже в десять утра открывал эту облезлую калитку и, бросив взгляд в окно нашего дома, встретился с потухающими глазами своей матери.

Момент нашей встречи был очень соплив, не хочу об этом рассказывать много, скажу одно, я как мальчишка ревел, обнимая свою, ставшей на голову ниже меня, маму. Она ужасно похудела. Материнские глаза ожили и засветились. Я всё шептал и просил прощение, а она не слушала меня, и лишь гладила мои волосы, с трудом дотягиваясь до них.

Весь день мама что-то делала, готовила, полы помыла. Столько энергии у неё появилось, я даже подумал, что ангел приукрасил её физическое состояние, но вечером она прилегла, чтобы отдохнуть. А к утру умерла…

Вот так! Такая я сволочь и тварь, и нет мне прощения…

Глава 7

Похоронив мать, я продал дом. Ну не мог я находиться в нашем селе. Мне казалось, что все бросали на меня осуждающие взгляды – да, скорее всего, и не казалось. В городе снял комнату, устроился в строительную артель помощником каменщика, и покатилась жизнь по наклонной.

После работы – выпивка, в выходные – бухаловка… и во время работы – «употребление», без меры. Два года после смерти матери пролетели в едином угарном сне. Даже и не помню, был ли я хоть один день трезвым – наверное, нет. Однажды, во время очередного тяжкого запоя, мне привиделось, что на меня напала стая диких и страшных пауков с тараканами. Отбиваясь от этой гадости, я выбежал во двор. Там-то меня и встретила бригада скорой помощи. Они разогнали насекомых и погрузили меня в машину.

Так я оказался в психиатрической лечебнице, на реабилитации. Сколько в меня вкачали физраствора и выкачали «плохой» крови из вен, не могу сказать. Но, в конце концов, я пришёл в себя и даже стал реагировать на врачей. Затем, ещё целый месяц я провёл в палате с четырьмя такими же «страдальцами», глотая таблетки в разнообразной цветовой палитре.

И каждый день, около двух дня, я общался с одним и тем же психиатром, который всё копался в моём прошлом, ища причины моего «падения» и отмечая прогресс лечения. Мужик был добрый, душевный, и сам не знаю в какой момент, я сорвался и стал рассказывать ему про своё прошлое. Накопилось у меня, мочи не было держать в себе.… И про смерти пережитые рассказал, и про ангелов, и про мать и отца, всё влил в уши этого целителя душ. Три дня исторгал из себя воспоминания, иногда сам себе не верил – даром что дурдом, тут истории и похлеще звучали.

Наконец я выговорился и почувствовал реальное облегчение. Врач не без интереса смотрел на меня и улыбался. Потом стал говорить что-то про выздоровление, про последний шаг к нормальной жизни, и про замещение реальности выдуманным миром. По его интонации я понял, что он совершенно не поверил моим словам, и тогда я прервал его монолог, предложив ему принести завтра какую-нибудь небольшую вещь. Но, обязательно одно условие – эта вещь должна быть умершего человека – знакомого, родственника или друга. Я предложил доктору провести эксперимент. Он минут пять постукивал шариковой ручкой по столу, обдумывая моё предложение и пронзительно посматривая на меня прищуренным взором. Он согласился. А мне и самому было интересно, смогу ли я снова «пережить смерть»…

* * * *

…Мне было очень плохо, перед глазами всё расплывалось. Руки, ноги, живот, голова – слились в один клубок боли, пульсируя вместе с уставшим сердцем. Люди в белых халатах суетились вокруг меня, настраивая капельницу в мою вену. Каждая капля раствора прожигала мой мозг. Я чувствовал, что эта суета бессмысленна.

– Папу… маму… позовите… – прошипел я через трубку в своих ноздрях и прикрыл уставшие веки.

Через пару минут я открыл глаза, родители уже стояли передо мной и плакали. Я впервые увидел отца со слезами…

– Не надо…. – прошептал я. Мама, всхлипывая, обхватила мои худые ладони своими руками. От этого материнского прикосновения я испытал дополнительную боль, но терпеть я научился.

– Сынок… ты нас звал?

– Да… – я собирался с силами для последних слов, было очень больно, нестерпимо больно. – Па, Ма… не прерывайте меня… времени нет… Грише отдайте мои марки, он давно их хочет… у бабули попросите прощения… это я сломал её педальный «Зингер»…

Отец с матерью сидели у моей кровати, на коленях, в тумане я видел их трясущиеся плечи, а лица расплывались.

– И мама, прости, в том году я украл у тебя деньги… с кошелька… – я немного захлебнулся воздухом, но отдышавшись, продолжил: – Папа, помнишь ту фотографию… с Черного моря… я с крабом?

– Да…

– Сделайте мне её на памятнике… на моей могиле…

– НЕТ!!!! – это был крик моего отца… но он уже звучал где-то очень далееекооо…

Глава 8

– Уфффффф! – судорожно втянул я воздух, разлепляя глаза. Рядом стоял напуганный доктор с побледневшим лицом. Меня, как в лихорадке, трясло от пережитого – я лежал на мокрой от собственного пота, кушетке, и разжал детскую хоккейную крагу.

– Сережа, вы как? – в этот момент доктор хотел преподнести к моему носу, вату, смоченную нашатырным спиртом.

– Норм… – прошептал я с усилием и с трудом, отталкивая руку с едким запахом. – Не надо…

– Сергей, это было ужасно! Я грешным делом подумал, что вы умираете…

– А я и так умирал… – сказал я, боль от пережитого не покидала меня. Эта смерть мальчика была ужасной и болезненной, до этого момента я не испытывал такого болезненного конца жизненного пути. Даже тяжёлая смерть моего деда, не шла ни в какое сравнение! Я посмотрел на доктора с сочувствием и жалостью – …умирал вашим сыном… химиотерапия… рак крови…