Magnus Kervalen - Освобождение

Вард неосознанно сжал кулон, который так и не снял. «Будь смелым, будь сильным, – вспомнился ему совет, услышанный давным-давно. – Но самое главное, будь добрым. Это труднее всего, и у тебя это есть. Не позволяй никому это отнять».

Летатель с тихим гулом опустился на площадь перед Пирамидой. Вард пробежал пальцами по высокому жесткому воротничку, застежкам, металлическому ромбообразному оплечью, которое уже успело нагреться и жарило кожу сквозь синтетическую ткань накидки. Вард сжал правую руку левой и выпрямился резким заученным движением – так, как их учили в Школе Молодых Защитников: чуть приподнять подбородок, взгляд перед собой, вообразить, будто сквозь грудную клетку продет крюк и тянет вперед и вверх. Дверь летателя сдвинулась. Вард широко улыбнулся. Он попытался представить, каким увидит его новый направитель: Замвершину в пылающем оплечье, в коротком парадном парике, открывающем шею и уши, с массивным украшением на затылке в форме треугольника; разумеется, в желтом и фиолетовом – цветах флага ДОСЛ. По обе стороны от Варда выстроились его советники; он чувствовал успокаивающий взгляд Неверики, видел краем глаза великанскую фигуру Военсоветника. На площади в несколько рядов стояли солдаты-добровольцы. Это придавало Варду сил: он словно переставал быть собой, бессильным и незначительным, а становился – одним из Десяти, представителем ДОСЛ, властью, за которой стояли страны и народы, направители и лишенцы, заводы и пашни, бесчисленные счастливые города и Город Счастья Номер Один – Ицэль, красавица-столица, из которой Вершина Тлеканхокацль направляет Поток на благо всей добровольской земли.

Вард шагнул на ступеньку ниже, протягивая руки навстречу новому направителю.

– Прекрасный день! – приветствовал он со всем радушием, на которое был способен.

– Прекрасный день в нашей прекрасной стране, – ответили ему.

Из летателя выступила девочка – конечно, она была старше, но первым впечатлением Варда было: девочка – в строгой, на военный манер, короткой тунике, с голыми пухлыми коленками, в зинитном шлеме вместо парика. От значка-усилителя у нее на груди широко расходились золотые лучи – Высший Орден Пирамиды. Она крепко пожала предплечья Варда и сказала, глядя ему в глаза, хотя для этого ей пришлось задрать голову:

– Иста ввел меня в курс дела, – девочка назвала Вершину на тайном языке направителей, как будто бравировала тем, что на короткой ноге с властью. – Беспорядки с туземцами? Типичная проблема для недавно одоброволенной страны. Зинте требуется железная рука. Поэтому я здесь.

Вард не прекращал улыбаться.

– И добровольская Зинта тебе благодарна, – выдавил он из себя. – Мы все о тебе наслышаны, добруга Кату-Ату.

Еще бы ему не знать, кто она такая. Пару декад назад о Кату-Ату не замолкали в новостях, ее впечатления то и дело появлялись на первых страницах газет, а ее лицо, упрямое и решительное, – лицо нового поколения добровольцев, как писали в газетах, – хмурилось с плакатов, призывающих молодежь вступать в ряды Тлекъюношества. Девочка из захолустья, из простой малообразованной семьи, рано ощутившая Поток и взятая под крыло самим Вершиной в первые годы его безраздельного владычества – она стала одной из первого поколения направителей, воспитанных по «новому методу». Лишенцы смутно представляли, что это за метод и чем он отличается от старого, но свершения Кату-Ату говорили сами за себя: в шестнадцать лет она возглавила добровольские войска, отправленные восстанавливать порядок в бунтующей Тулгуе, и меньше чем за два месяца наголову разгромила сопротивление, за что и получила свой орден. И если уж шестнадцатилетние девчонки теперь покоряют целые страны и удостаиваются высшей добровольской награды, у кого останутся сомнения в новом методе Вершины?

Вард с тревогой покосился на Военсоветника. Олэйсу Бурганов записался в Великую армию ДОСЛ прямо из Распределителя Счастья, но все-таки он был тулгуй, а даже до Зинты доходили страшные слухи о том, как усмиряла Кату-Ату непокорную Тулгую.

– Посмотришь город или сначала показать тебе нашу Пирамиду? – спросил Вард как можно более беспечным тоном.

– Сначала банкет, – сказала Кату-Ату. – Есть хочу, – едва только Вард мысленно похвалил себя, что заранее распорядился накрыть стол в Торжественном Зале ДКО, как Кату-Ату продолжила, направляясь вниз по ступеням: – А потом посмотрю подарки.

Неверика прикоснулась к руке Варда, останавливая поднявшуюся в нем панику.

– Я обо всем позабочусь, – шепнула она.

– А концерт будет? – спросила Кату-Ату, не оборачиваясь – она шагала к ДКО, широко размахивая руками. – Мне сказали, Культсоветница – бывшая звезда оперы. Пускай споет. Когда меня принимали в столице, Иста в мою честь устроил концерт во Дворце Доброй Воли.

Неверика сжала руку Варда чуть сильнее.

– Всенепременно, – улыбнулась она. – Я с радостью спою для нашей новой… – ее прервала вибрация значков на груди Варда, Бурганова и Кату-Ату. Вард почувствовал, как жар окатил его спину. Что-то случилось – новое нападение, раз сигнал приняли Военсоветник и Напсоветница. И надо же было этому произойти именно сейчас, когда Вард всеми силами старается произвести благоприятное впечатление на новую направительницу! Еще не хватало, чтобы Кату-Ату решила, будто у него здесь рассадник врагов ДОСЛ.

– Просмотрим сообщение на ретрансляторе в моем кабинете, – быстро сказал Вард. – Небезопасно использовать ретранслятор на площади. Не будем нарушать спокойствие солдат.

– Спокойствие моих солдат крепче, чем ты думаешь, – бросил Бурганов, но все-таки взбежал к дверям Пирамиды вслед за Вардом. Они бросились по длинному коридору мимо типовых массивных дверей, украшенных символикой ДОСЛ и аляповатыми гербами добровольской Зинты; толстый фиолетовый ковер глушил их шаги. В Пирамиде – в отцовском дворце – всегда царили полумрак и прохлада, но сейчас лицо Варда пылало, и он ощущал, как сползает золотая тушь и одежда липнет к спине. Замок на двери отозвался на сигнал его значка, и Вард влетел в кабинет, не сбавляя шага.

Он запустил ретранслятор и только потом сел в свое кресло под гигантским портретом Вершины. Над ретранслятором дрогнули и поплыли, всё ускоряясь, разноцветные волны. Советники затаили дыхание. Бурганов оперся на рабочий стол Варда, буравя взглядом ретранслятор. Кату-Ату стояла рядом, скрестив руки на груди, покусывая нижнюю губу от предвкушения.

Наконец появилось изображение. Доброволец кричал что-то, пригибаясь к земле и затравленно оглядываясь. Ретранслятор воспроизвел его речь приятным для Варда голосом. Бархатный, чуть с ленцой, мужской голос до того не вязался со словами сообщения, что до Варда не сразу дошел их смысл: на гарнизон, стоящий в селении на границе одоброволенных территорий, напали зинтаки. Вард видел, как летят стрелы и как позади воина-добровольца мелькают фигуры в черных одеждах, с гэчмеками в руках – традиционным зинтакским оружием. Вдруг изображение мигнуло, погасло на несколько мгновений, а когда снова появилось, перед ретранслятором стоял уже не доброволец, а сухопарый длинноволосый зинтак в темно-синем берете, синем же шейном платке и шерстяной куртке, туго стянутой на талии широким шелковым кушаком. Твердые губы зинтака шевельнулись, и вкрадчивый голос в голове Варда произнес: