Игорь Сотников - Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4

Но Михаил почему-то изменил своё решение остаться здесь на ночь и всего этого не произошло, и Клаве оттого-то и интересно знать, с чем связаны эти изменения в его планах. – Неужели, ведущие нас люди с жестокими лицами, на тёмных автомобилях, связались с ним и сказали, что всё отменяется. – Быстро сообразил про себя Клава, бросая по сторонам взгляды в поисках этих автомобилей. А вот про телефон, что удивительно, он и забыл думать.

– И куда идём? – спрашивает Клава Михаила.

– Как куда? – удивлён такой непонятливостью Клавы Михаил. – К тебе. – А теперь уже у Клавы округляются глаза от такой постановки вопроса. – Но зачем? – вопрошает он. И опять Михаилу непонятна такая ограниченность мышления Клавы. – Как зачем. – Удивляется настойчиво Михаил. – С сегодняшнего дня и до окончания нашего первого расследования мы неразлучны. И это тоже часть тех неудобств или неурядиц, как кому больше нравится называть, которые притирают тебя к профессии. Но если тебе неудобно привести к себе домой собрата по профессии, или же ты не в праве единолично принимать такие решения, то давай, вали домой греться, а я один здесь за всех буду отдуваться. – С горечью сказал Михаил, начав взглядом примеривать для себя наиболее удобную скамейку.

И хотя Клава видит эту неприкрытую манипуляцию его чувствами со стороны Михаила, – это как это понимать и что за намёки, не я единолично принимаю дома решения, кого в гости позвать, а кого нет, – он решает принять его предложение. – Но только я далеко живу. За городом. – Сказал Клава.

– Есть же такси. – Михаил моментально решает эту проблему. Но это не единственная проблема, которую нужно решить перед отправлением в гости на ночёвку к Клаве. – Видок у тебя неполноценный. – Окинув изучающим взглядом Клаву, сказал Михаил. И хотя Клаву и самого не устраивает его сегодняшний вид, часть вины за который несёт на себе и Михаил, между прочим, всё-таки ему совсем непонятно слышать в свой адрес такие необоснованные ничем самоутверждения. Это что ещё такое: неполноценный. Это понятийная категория относится к разумным характеристикам человека, и никак не к его внешнему виду. А если Михаил хочет дать тут расширенные понятия, то пусть для начала объяснится.

– Что? – со всеми вышеприведёнными значениями вопросил Клавы, окинув свой костюм поверхностным взглядом.

– А что неясного-то, посмотри на себя. – Михаил в своей оскорбительной манере начинает обосновывать свои самоутверждения. – Шаромыга-шаромыгой. Да такого и в одно лицо родные домой за порог не пустят, не говоря уже о том, чтобы явиться с кем-то ещё. Валяйся там, скажут, где до этого паскудничал. Нет, здесь нужно что-то делать.

– Что делать? – расстроенно и совсем неуверенно вопросил Клава, оглядывая себя и, видя на себе все подтверждения этих жестоким словам Михаила.

– В твой сегодняшний костюм шаромыги нужно добавить одну уточняющую деталь, которая всю эту видимость перечеркнёт и переведёт тебя из ранга негодного и пропащего человека, в ранг человека-героя. – Сказал Михаил и с таким зрительным нервом посмотрел на Клаву, что тому не то чтобы заробелось, а ему так испугалось, что он был не прочь всё оставить как есть. Но разве Михаил даст ему такую возможность. Конечно, нет. И Михаил озвучивает своё предложение, которое добавит геройского шарма во внешний вид Клавы.

– Тебе не хватает ссадины, либо небольшой гематомы на лице. – Не сводя своего взгляда с лица Клавы, Михаил прямо придавил того к земле ногами своим этим заявлением. – И ты сразу из жалкого человека, кого и не жалко оставить спать и отрезвляться в чулане в лучшем для домашних случае, или в собачьей будке по собственному опыту не в самом худшем варианте, превратишься в героического человека, при виде которого сердце начнёт разрываться у твоих близких. Если у них, конечно, – а это и тебе будет небезынтересно узнать, – есть к тебе сердечные чувства, а не они сами стояли за этим нападением на тебя. – А вот последний приведённый Михаилом аргумент нашёл отклик в сердце Клавы, в момент представивший своё появление в дверях своего дома.

Где он весь такой окровавленный и в его лице ярко отражаются все перенесённые им удары судьбы, которая сегодня особенно была к нему немилостива и пристрастна, и решила ставить ему палки в колёса с помощью своих подручных с кастетами в руках. А когда тебе на одном из перекрёстков жизни, как правило, на таких, где малолюдно, встречаются люди бравурной внешности, с такими же мыслями в голове, и что главное, не в одиночку, то разговор между вами сразу не выходит (ваши интересы и взгляды на вашу собственность диаметрально противоположны), и эти личности само собой добиваются взаимопонимания не вербальным путём, а другими способами.

Что, между тем, не так уж и страшно, если ты в руках держишь эспандер и на твоём месте такой как ты, Клава, бесстрашный. Но сегодня всё это судьба предусмотрела и вложила в руки этих подосланных собой людей кастеты. А тут уж силы не столь равные, и им удалось в качестве гола престижа зацепить бровь Клавы.

И вот Клава, с таким отчасти брутальным видом, но слегка в разорванном костюме, подходит к двери своего коттеджного типа дома, и дабы показать себя во всей красе, – да и самому ему видеть желается, как его такого необычного встретят дома, – ну и плюс, карманы в пиджаке вырваны с корнями, а значит, ключей вот так сразу не найти, вжимает кнопку звонка по самый корень.

Ну а там, за дверьми, как будто ошпаренные в один момент заметались, услаждая слух Клавы своей встревоженностью. – Значит я, ещё не пустое место, раз там так мечутся, услышав мой приход. – С усмешкой рассудил Клава и тут же в сердце упал от омрачившей его мысли. – А чего они там так мечутся и боятся моего неожиданного прихода? – вопросил себя Клава, чей приход и в самом деле был неожиданным. Он-то всем домашним, а точнее супруге Клаве, сказал, что будет только вечером, и раньше ужина меня не жди. Ну а судьба на его счёт имела свои планы (она, наверняка, больше, чем он знала) и, подослав этих людей с кастетами, вон как развернула всё в его жизни.

А как только Клава так подумал и сам в ответ испугался больше тех, кто в доме, то он не полностью сам, а только подсознательно, ещё сильней вдавил кнопку звонка. Ну а те, кто там, за дверью, ещё больше впали в собственный переполох мыслей, ног и мебели, вдруг попавшей под ноги. А кто-то так умудрился перепугаться, или же просто Клава очень ловко подловил на неожиданном моменте того, кто там поднимался, или спускался с винтовой лестницы, ведущей на второй этаж коттеджа, что спотыкнулся со своих ног и сейчас на всех парах скатывался по ступенькам лестницы.

– Неужели тёща?! – несмотря на сопровождавшие это падение звуковые успехи в деле сбития с ног тёщи, Клава недовольно нахмурился. А повод для этого был более чем. Его тёща, Артемида Сизифовна, не только из бытующих представлений и твёрдых взглядов тёщ на своих зятьёв, терпеть не могла Клавдия, а она всегда заявляла: «Это дело моего принципа», и тут же подвела под это дело странную аргументацию. – В натуре его терпеть не могу (ай-яй-яй, Артемида Сизифовна, откуда в вас всё это). И что б ноги этого шаромыги, и помяни моё слово, Клавочка, горя ты с ним хлебнёшь, не было в нашем доме. И точка. – А сама значит, в его отсутствие тут вышагивает своими ножищами и давит ими паркет, а своим широчайшего исполнения задом, к которому её природа не имеет никакого отношения, а всё это дело рук самой Артемиды Сизифовны, не знающей слова нет в деле хорошо покушать, продавливает диваны. А потом Клаве приходиться выказывать недоумение в ответ на вопросы Клавдия: «А почему наши диваны так быстро продавливаются и изнашиваются, раз мы с тобой здесь и не спим?». Ну а Клаве, чтобы быть что ли убедительней в своём непонимании, приходится идти на хитрость и отвлекать Клавдия от придирчивого рассмотрения этого вопроса самой собой.