Елена Демченко - Полет

В тайгу их привела романтика и любовь к пешим походам. Мне понравилось, что они не проявили особого любопытства, удовлетворившись ответом, что мы на отдыхе.

Чай восторга не вызвал. Он был горек, и, кроме того, содержащиеся в нём ароматические травы в горячей субстанции утратили почти все свои полезные свойства. Он напоминал запахом гурм – любимую пищу наших бывших соседей по планете, из-за которых мы теперь бороздим Вселенную.

Свободнее всех себя чувствовала Лит. Она весело болтала с одним из парней, угощавших её сладостями, и звонко смеялась над его шутками. Мне пришлось напомнить ей, что она не дома, и следует быть внимательнее. Она только рукой махнула в мою сторону: «Ладно!». Даже туземная зверушка перестала её бояться. Почти. Во всяком случае, подползла ближе и, замерев от страха, всё же позволила погладить себя по длинным кудрявым ушам.

Темнеет здесь быстро. Скоро поляна освещалась одним лишь костром. Аборигены стали готовиться ко сну. Ольми собрала кружки, ложки и с сомнением глянула в сторону речки, до которой было около пятидесяти метров ночи.

– Вы не поможете мне? – обратилась она к молчаливому парню. Всё получилось так естественно! Девушка боится темноты и просит проводить её, тем более что у костра остался один Виктор. Да, так его звали – Виктор.

Я до сих пор спрашиваю себя, почему она обратила на него внимание? Что привлекло представительницу редчайшего и благороднейшего вида в туземце случайно найденной, затерянной в Галактике планетки? Красота? Объяснить всё чисто внешней привлекательностью Виктора было бы странным. Да и какая там привлекательность?!… Острый ум? Так он молчал всё время! И опять же молча встал, и пошёл за Ольми. Темноты она, конечно, не боялась. Кого в лесу ей(!) бояться, если всё зверьё при нашем появлении разбежалось в радиусе десяти километров? Она хотела просто поближе познакомиться с Виктором. Разговор мне передала коротко, сочтя нужным опустить подробности.

Вода обжигала руки осенним холодом, но Ольми мыла посуду очень медленно.

– Почему вы всё время молчите?

– Мне есть, о чём молчать.

– Вы не похожи на своих товарищей. Они так общительны!

– А я им совсем не товарищ. Просто одному по тайге идти не уютно, вот и пристал к их компании.

– Так вы не просто путешествуете?

– Просто так по лесу только бездельники шатаются. В верховьях реки, километрах в двухстах отсюда город начинают строить. Я и каменщиком могу, и плотником, – всему научился. Так что, без работы не останусь. А вы, дамочка, побыстрее шевелитесь, а то, как бы ваш муженёк не забеспокоился, что вы надолго исчезли.

– Муженёк? – Ольми на секунду задумалась над значением слова. – А, нет, Ройм мне вроде как брат. Наши родовые ветви параллельны. Мужа у меня нет. Я не нашла ещё соответствующего моему генотипу. У нас с этим очень строго.

– Понятно. Вы иностранцы? Я так и думал. А вот скажите, чего в такую даль забрались? Да ещё ребёнка притащили?

– У нас не было выбора. Лит нуждалась в отдыхе. Почти шесть лет пути – слишком большая нагрузка для неё.

– Это здесь отдых?! Пижонство – вот что это! Такие чистенькие, ухоженные едут отдыхать в медвежью глухомань, полную гнуса!

Он сказал это довольно резко, и непонятно было, чем вызвано его раздражение?

– В вашем голосе нет доброты, значит, вы несчастливы, – тихо произнесла Ольми. Она кончила мытьё, сложила горкой посуду и теперь сидела, обхватив руками колени и глядя на Виктора ясными зелёными глазами. Впрочем, он в темноте их не видел.

– Счастье? – он усмехнулся. – Было у меня счастье, да вышло. Всё это писатели придумали. Гнилое всё, понимаешь? Чуть у тебя трудности – глядишь, а вокруг уже нет никого, ни друзей, ни даже врагов. Пустота. Вакуум. А потом всё по новому кругу начинается… Ты закончила? – Он встал. – Пошли.

Ольми вернулась задумчивая.

– Ему плохо, – сказала она. – У него что-то случилось, но он замкнут в своей печали. Должно быть, они не делят свои чувства с Родом.

– Когда держишь в себе переживания, это слишком большая нагрузка на нервную систему! Если ни все такие, представляю, сколь короток их жизненный путь!

– Другая цивилизация, другие законы.

– Верно. И тебе в первую очередь нельзя забывать об этом. Будь осторожна и помни о нашей цели. Путь предстоит долгий, и за минимальный срок надо успеть отдохнуть.

Стало весьма прохладно. Недалеко от нас умиротворяюще журчала река, слегка шумели деревья, навевая покой и расслабленность. Ольми и Лит устроились под кедром и спокойно спали. Я же сидел рядом и думал. Сначала хотел заняться расчётом дальнейшего курса, но мысли возвращались к Виктору и Ольми. Почему она так прониклась его судьбой? Что говорило в ней? Чисто женское стремление утешить? Пусть сочувствием, но хоть немного облегчить чью-то боль? Или что-то более глубокое, что мы обрели, перейдя в чужую сущность?..

А может, зря я сгущаю краски? Может, ничего страшного? Ну, приняла к сердцу чужую печаль, посочувствовала, – это ведь свойственно Истинно Разумным. Да, Виктор не вызвал у меня симпатии, но это скорее от подсознательных опасений, связанных с моей задачей охранять женщин Семьи.

Как заснул, я и сам не заметил. Всё-таки, сколь сильно влияет ритм планеты на наши биопроцессы!

Два дня прошли без приключений, но Ольми, несмотря на все мои предостережения, большую часть времени проводила с аборигенами. Я не спрашивал, о чём они говорили, но видел реакцию Виктора. Впервые за это время он улыбнулся, по-доброму улыбнулся. Суровый облик его чуть-чуть смягчился.

Вообще же, аборигены оказались не столь примитивны, какими выглядели вначале. Они рассуждали о высоких материях, о категориях этики, о любви. Я даже проникся к ним некоторым уважением… До утра следующего дня, когда они проявили себя с совершенно неожиданной стороны. Я так до конца и не распутал этот клубок противоречий. Впрочем, такой цели не было.

Вот только Ольми, хотя ум её много гибче, придётся трудновато при анализе ситуаций.

* * *

Было около четырёх часов утра, когда я пошёл к реке умыться. Виктор собирал сучья на противоположном берегу. Набрав охапку, он бесстрашно ступил в ледяную воду босыми ногами. Бросив дрова возле палатки, начал разводить костёр. Я подошёл.

– Утреннее приветствие!

– Здорово, – буркнул он, даже не взглянув в мою сторону, затем принёс воды, поставил чайник на камни импровизированного очага. Из кучи сушняка потянуло едким дымом.

– Вы всё время так рано встаёте? Ваши спутники ещё спят.

– Эти бездельники будут валяться часов до десяти, а я привык ценить время.

– Пожалуй, вам следует его ценить. Сколько вы живёте? Лет двести?

Виктор как-то странно на меня посмотрел и не ответил.