Елена Демченко - Охотник

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Макс возвращался домой. Он не спешил. Дежурство закончено, можно расслабиться. Хотя, как раз расслабиться ему удавалось редко. Особенно после дежурства, когда, несмотря на двенадцатичасовое бдение, чувства обострены, рефлексы отточены, нервы… нет, вот с нервами всё в порядке. Напрягаться до звона он им никогда не позволял. Никто не верил, что при его работе можно всегда оставаться хладнокровным. Максим лишь улыбался слегка и загадочно, но никого не разубеждал и правоту свою не доказывал. И чувствовать он умел, и сопереживать, и радоваться жизни. Иногда. В последнее время, правда, редко. Но на работе прятал самого себя так глубоко в подсознание, что, если и не превращался в робота, то был близок к тому. Ноль эмоций, только расчёт, точность, удар на поражение. По-иному работу патрульного он не мыслил. Не один он, но не у всех получалась так, как у него. Далеко не у всех.

Суперменом Макс себя не считал, полагая, что на успехах, какими бы они ни были, останавливаться нельзя, надо стремится к овладению следующим этапом мастерства, поэтому тренировался регулярно, поблажек не делал ни в чём.

Он надеялся однажды отправиться в космос – одна из причин, по которой пошёл в патрульные; не военная, но всё-таки служба, и навыки, опять же специфичные, без которых не обойтись в экстремальных условиях.

Проект, однако, разрабатывался медленно, хотя всем было понятно, что с Земли рано или поздно придётся уходить, и скорее всё-таки раньше, ибо задержка не сулила ничего доброго. Но в верхах сидят не просто консерваторы и оппозиционисты прогресса даже в сегодняшнем, пародийном виде. Они, прежде всего люди. Обычные люди, уставшие. Может и до конца не отказавшиеся от борьбы, но уже сдавшие много позиций.

Все устали. Все. Ну, какой смысл прыгать и прыгать в кувшине, из которого не выбраться? В кувшине-то не молоко, чтобы масло потом сбить, а вода. Прыгай, не прыгай, опереться всё равно не на что будет.

Устали. Смирились с неизбежностью. Только вид делают, что ещё на что-то надеются, проекты новые открывают, идеи выдвигают, пытаются себя обмануть. Но на деле никому уже ничего не интересно. Это – тоже часть расплаты за прежние ошибки. И неважно, кто виноват. Кто конкретно. Все виноваты. Все – часть единого человечества, а значит ответственность в равной степени на всех. Да никто ведь и не спорит. Уже не спорит. Потому что бесполезно. Потому что уже всё решили за нас.

Дорога под ногами чуть поскрипывала. Или так только казалось? Не может она явно скрипеть под ничтожным весом человека, древесина прочнее алмаза, тяжелее… с чем сравнить-то? Да не с чем сравнивать. Из такого дерева можно космические корабли строить, если б поддавалось обработке. Не поддаётся в том-то всё и дело.

Когда начали расти первые Деревья, и пресса, и телевидение прямо-таки захлёбывались от восторга: надо же, какой подарок природы! Какие блестящие перспективы в использовании!.. А оказалось, никакой не подарок. Совсем наоборот. Наказание! Кара – так точнее. Деревья спиливали, они росли и становились всё крепче, не поддаваясь ни топорам, ни пилам. Их корчевали, они росли. Их пробовали жечь, они не горели. Их пробовали взрывать, травили химией, напускали естественных вредителей, жуков всяких, гусениц прожорливых и прочую дрянь. Деревья росли. Росли отовсюду, даже из воды, из песка, в горах и пустынях. Росли пугающе быстро и изменяли мир вокруг. Изменяли облик планеты, которую человек запакостил до безобразия…

Мир без Деревьев Максим помнил, правда, смутно: был ещё очень маленьким. Тогда наступление на города ещё не началось. Теперь же, спустя тридцать лет, кольца Лесов начали сжиматься вокруг мегаполисов, постепенно прорастая сквозь окраины и медленно проникая всё глубже.

Краем глаза Максим заметил движение слева. Кто-то осторожно крался параллельным курсом. Расплывчатая тень, меняющая очертания. Сумеречник. Дежурство окончено, винтовка зачехлена; пока достанешь, да подготовишь к бою… Фу, да какой там бой! Ради клочка дыма не стоит и беспокоиться. Смертельной опасности он не представляет. Неприятно, конечно, кашлять полдня, да с покрасневшими глазами ходить, но не смертельно. Вне дежурства нельзя расходовать боезаряды. Мало кто, конечно, придерживается этого запрета, да и не запрета вовсе, а, скорее, рекомендации об экономии. Но сумеречник не стоит и того. Резким движением правой руки Макс метнул в темноту леса луч света маленького, но мощного фонаря. Сумеречник взвизгнул жалобно, почти по-человечески, брызнул клочками темноты и исчез в чаще.

Макс вошёл в город, который, вообще-то, начался значительно раньше, но в домах, завоёванных Лесом, давно никто не жил, невозможно в них было жить: Деревья прорастали насквозь, ломали стены, крушили самые глубокие фундаменты и самые высокие крыши. По какой-то странности некоторые здания не рушились сразу, стояли памятниками самим себе с ветвями, торчащими из окон и дверей, украшенные пышной кудрявой зеленью. А уж зелени вокруг хоть отбавляй! Она не меркнет даже зимой, жесткие сочные листья спокойно выдерживают морозы.

Сильных морозов нет уже давно, климат заметно потеплел, но холода, от которых обычные растения защищаются спокон веков переходом в зимний анабиоз, Деревьям не просто не страшны. Они даже не замедляют рост молодых побегов!

Макс спрыгнул с ветки, по которой шёл, и остановился, вглядываясь в панораму города, раскинувшегося у подножия холма. Лес наступал со всех сторон, стекал волнами по склонам, заполнял овраги и русла речек, воду которых впитывал без остатка.

Горизонт, правда, пока был чист, но уже и там, в бесконечной когда-то дали, угадывалась тонкая зелёная линия.

Народу на улицах почти не было. Редкий пешеход отважится перед приближением сумерек прогуливаться так близко от кромки Леса. В центре, может, и продолжается ещё дневная жизнь, а здесь, в поглощаемых темнотой окраинах, уже давно тихо и пусто.

Тонкая полупрозрачная нить потянулась с крыши одного из зданий. Медленно вытягиваясь вверх, она постепенно утолщалась на конце, превращаясь в воронку и всё больше бледнея и растворяясь в сумеречной синеве. Да и так не было бы видно, не пересеки её закатный луч. Макс ощутил дуновение ветра, слабенькое сначала – так, намёк – но с каждой секундой сильнее.

Воронка над крышей расширялась. Стало видно, что она вращается против часовой стрелки. Максу пришло вдруг в голову, что источником ветра является именно воронка!..

Постепенно над ней заклубилось небольшое белое облачко, но вечерняя тень окончательно легла на город, поглотив таинственное явление. Потом стих и ветер.

Опомнившись, Максим поудобнее устроил винтовку за плечом и почти бегом поспешил к приземистому зданию с вывеской "Полицейская управа. Отдел патрулирования". Надо же! Увлёкся таинственным зрелищем, совсем забыл, что безопасного времени осталось не так много. Кто знает, какая нечисть выползет из Леса? И будет ли эффективен против неё стандартный боезаряд? Службы ночного патрулирования вооружены лучше, но и они не рискуют выходить за границу города.