Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

Эркин молча кивнул, чувствуя, что говорить сейчас ничего не нужно.

– Смотри, всего семь минут стоим.

Проводник взял скатанный в рулон тюфяк Владимира и отступил, давая им дорогу. Владимир быстро шёл по проходу, весело перекликаясь с желавшими удачи и отшучиваясь, но идущий следом Эркин всё ещё чувствовал его напряжение.

В тамбуре проводник догнал их, приготовил дверь и открыл её практически одновременно с остановкой поезда.

– До свиданья, браток.

Владимир сильным уверенным движением выставил на перрон костыли и выбросил себя вперёд. Эркин спрыгнул следом за ним. Облако снежной пыли ударило его в лицо. И почти сразу, он даже дыхания перевести не успел, из слепящего снежного ветра донеслось:

– Володя! Владимир Кортошин! Володенька!

– Лида! – ответно крикнул Владимир. – Алексеева Лида! Я здесь!

К нему подбежала и с ходу обняла женщина, закутанная в платок поверх странного – Эркин таких раньше не видел – пальто из овечьих шкур.

– Ой, Володенька, ой, наконец-то! – целовала она Владимира. – Ой, мы ж тебя неделю уже встречаем! Ой, Тася, Тася, здесь он, здесь, ой, Володенька, это ж Тася, подружка моя, ой, мы ж тебя ж ждали так.

– Тася, – вторая женщина, так же вынырнувшая из снежной темноты, церемонно подала руку Владимиру.

Эркин, следивший за всем этим с живым интересом, услышал крик проводника, что минута осталась, и шагнул к Владимиру.

– Удачи тебе!

– Спасибо, браток, – Владимир крепко обнял его и поцеловал. – И тебе удачи во всём, – и оттолкнул от себя. – Беги, отстанешь!

Эркин подбежал к вагону, уже начавшему движение, и ловко запрыгнул в тамбур, оглянулся. Владимир уходил, и две женщины с двух сторон с ним.

– Батыговские девки ловки, – хмыкнул проводник, закрывая дверь. – Только глянешь, а уже оженили. Беги, грейся.

Эркин не чувствовал себя замёрзшим, но, войдя в наполненный живым теплом вагон, понял, насколько там было холодно. А им ехать ещё дальше на север. До Иванькова. Потом на Ижорск. И уже оттуда в Загорье. И будет всё холоднее, и холоднее. А зима только началась. Он-то думал, что носки, варежки, ну, ещё шапка – и всё, остальное у него есть, а теперь… и Жене, и Алисе тоже надо. Сколько же у них на одну одежду уйдёт?

В их отсеке на полке Владимира сидели двое мужчин. Видимо, подсели в Батыгово. И не в военном. Их толстые тёмные пальто с меховыми воротниками висели на крючках. И шапки там же. Тоже меховые, но не ушанки, а просто круглые и чуть сплющенные с боков. Стол был занят, и мужчины разложили свои бумаги прямо на полке. Когда Эркин вошёл, один из них поднял голову и улыбнулся.

– Здравствуй. Потеснили мы тебя.

– Здравствуйте, – ответно улыбнулся Эркин. – Нет, я на верхней.

Открыла глаза и приподнялась на локте Женя.

– Эркин? Ты выходил?

– Я Владимира проводил, – ответил Эркин, снимая куртку. – Тебе не дует от окна? Давай, я куртку подсуну.

– Нет, всё в порядке, – Женя заметила новых попутчиков и улыбнулась им. – Здравствуйте.

– Здравствуйте. Мы разбудили вас?

– Нет, ничего, – Женя ещё раз улыбнулась им и отдельно Эркину. – Ты ложись, поспи ещё.

– Да, сейчас.

Эркин оглядел еду на столике, собрал и переложил так, чтобы освободить часть стола, разулся и залез на свою полку. И даже ещё лечь не успел, как словно провалился. И расстёгивал под одеялом рубашку и джинсы уже во сне, ни о чём не думая и ничего не ощущая. В Иваньково они приезжают в шесть сорок. До шести можно спать. Сорока минут им на сборы хватит.

– Этот вариант нерентабелен…

– Да, но Старик упрётся…

– Старику с его технологиями на пенсию пора. Отжившие категории…

– Весьма живучи…

– Элементарно…

– Оптимизация эффективности…

– Проверь по коэффициентам…

– Да, капэдэ приличный, но…

– Отвёрточная сборка, чего ты хочешь…

Доносившиеся откуда-то непонятные, словно и не по-русски говорят, слова не мешали и не тревожили. Эркин спал спокойно, без снов, но готовый проснуться, как только шевельнётся Женя. И опять шорох, как будто кто-то скребётся в вагонную стенку. Но сейчас он вдруг понял: это же снег. Снег… они в России… пусть будет холодно, трудно, но они в безопасности, они в России…

Большие снежные хлопья важно опускались на мокрую холодную землю и даже не сразу таяли. Фредди с наслаждением вдохнул запах снега, лёгкий, едва уловимый и такой особенный. Нет, всё-таки не плохо и даже хорошо. Год они продержались, и сделано… ну, пусть кто другой на их месте попробовал бы сделать больше.

Роланд, выгнав лошадей в загон, яростно чистит конюшню. От скотной доносится пронзительный голос Дилли, распекает Рыжуху, что сено не жрёт, а под ноги кидает. Гомонит малышня. В Большом Доме стучит топор Сэмми. Тарахтит новый движок, что-то Стеф его на слишком больших оборотах гоняет. Ларри несёт, широко перешагивая через лужи, стопку дубовых панелей в кладовку, а за ним Марк тащит охапку обломков плинтусов, да, капитальное было сооружение, если до сих пор разламываем. Мамми запирает продуктовую кладовку, а Роб стоит рядом в обнимку с мешочком крупы. Чего-то Молли не слышно, нет, подала голос, она всегда, управляясь на птичнике, поёт, если б у неё ещё репертуар был хоть на одну песню побольше, а то одно и то же, Рол, правда, от её пения млеет, но это уже только его проблема. Но что там Стеф с движком вытворяет? Ладно, посмотрим.

Фредди поправил шляпу и решительно пошёл к котельной. Джерри оглянулся ему вслед, но остался сидеть на изгороди конского загона: он не терял надежды подманить какую-нибудь из лошадей и прямо с изгороди прыгнуть ей на спину. Том побежал за Фредди, но потом повернул на кухню: там всё-таки интереснее, чем в конюшне.

В котельной было жарко, пахло соляркой и маслом. Стеф в комбинезоне на голое тело кидал уголь в топку и, когда Фредди вошёл, бросил, не оборачиваясь:

– Ага, в самый раз.

Фредди усмехнулся.

– Так ты заманивал меня, что ли?

Стеф захлопнул дверцу, поставил на место лопату и подошёл.

– Нет, просто проверяю, мне звук не нравится. А разговор тоже есть.

– Давай, – кивнул Фредди.

Они сели к маленькому столику у окна. Стеф тяжело выложил на столешницу масляно блестящие с въевшейся в трещины угольной пылью набрякшие руки.

– Вот какое дело. Контракт у всех до Рождества, так?

– Так, – кивнул, сразу насторожившись, Фредди.

– И когда расчёт будет? Двадцать четвёртого?

– А ты когда хочешь? – спросил Фредди.

– Пораньше бы надо. И не мне, а всем.

– Зачем?

– Рождество, а подарки купить не на что. Хэллоуин нам испоганили, неужто и Рождества не будет? – Стеф достал сигарету, но не закурил. – Человеку праздники нужны.