Олег Литвишко - Второгодник

– Я не буду первым бить вашего сына. Буду только защищаться, – произнес я решительным голосом и кристально честным взглядом уставился на Оглоблиного папашу.

– То-то же, а то смотри мне! – похоже решил свернуть разговор наш сельский неавторитетный авторитет. Первая встреча закончилась ничем.

Прошли три учебных дня.

Вечером, когда мы с Нонной Николаевной, вошли в учительскую, там царил упадок сил и расстройство духа, а в воздухе плавал табачный дым. Эта сцена мне что-то напоминала, я не выдержал и засмеялся.

– Что вам кажется смешным, молодой человек? – разразился нервной тирадой Моисей Борисович, улучшатель детской памяти.

– А что, все так плохо, как выглядит со стороны? – спросил я, направляя вопрос в потолок. Легкое поскрипывание стульев возвестило о том, что меня услышали, а нарастающий скрип показал мне, что у сидящих включилась мысль, что вскоре вылилось в вопрос-утверждение:

– Что Вы можете в этом понимать? – ответ пришел как бы от потолка, то есть безымянным.

Нонна Николаевна вклинилась с очевидным предложением обсудить наши трудности. Трубу прорвало, посыпались реплики, монологи, воззвания и все прочие виды высказываний своего мнения, до которого, как всегда в этом мире, никому нет дела. Впрочем, как ни удивительно, но вскоре педагоги пришли к консенсусу, который можно выразить словами: так дальше нельзя, никаких сил на это не хватит, и, вообще, вся идея порочна, никто так не делает.

Действительно, три дня прошли в беспрерывной беготне большого количества людей по коридорам, причем происходило это с семи утра до семи вечера, по причине двух смен, которые мы организовали. Одна учится, другая работает, потом они меняются. Благодаря этому, дети находились под управлением школы 10–12 часов.

Неудивительно, что на третий день педагоги взвыли. В детской же части коллектива уныния замечено не было. Даже можно сказать, что две трети из них были рады такой жизни, потому что не соскучишься: и взрослым нравится, и самоуважение в тонусе. С оставшейся третью, наиболее влиятельной, как ни печально, нам предстояло «вести незримый бой». Это старшие дети, у которых в этом возрасте просыпаются сложносоставные интересы к миру и к своему месту в нем: к работе, к образованию, к противоположному полу, к друзьям и родителям.

Когда диспут свелся к традиционному «что делать?», учителя выдохлись и замолчали, не имея ответа на вечный вопрос. Теперь уже мне пришлось брать инициативу в свои руки, поскольку Нонна тоже не знала, что предпринять.

– Уважаемые товарищи педагоги, послушаете старого человека и опытного управленца! – по помещению прокатилось оживление, впрочем, очень короткое. Вскоре снова воцарилась тишина.

Вы сейчас совершаете стандартную ошибку большинства учителей. Вы невероятно сужаете область решений данного уравнения. В таком виде их просто нет. Отдайте его тем, кто сделает это «играючи», то есть детскому коллективу. Вам лишь надо четко обозначить граничные условия: сколько часов выделить на предмет в неделю, сколько часов на одного преподавателя в неделю и тому подобное. Дальше вынесите все это на общее собрание и объявите, что без помощи коллектива вы не можете решить эту проблему. В противном случае придется удваивать количество учителей. Что не подъемно финансово. Потом посидите в сторонке и посмотрите, что будут делать дети. Уверяю, вам понравится. Правда, наш коллектив еще очень и очень сырой, но все же он уже есть. На решении таких задач как раз и развивается.

Да как же это? Что они будут делать? Разве так можно? И многие другие вопросы посыпались в мой адрес, на что я их попросил: «Давайте попробуем, а потом обсудим. Ведь, как я понимаю, у вас все равно нет своего решения.»

На этом разговор увял. Я лишь попросил их разбить изучение материала на две части: с присутствием педагога и без оного, то есть самостоятельно. Покивали и стали расходится….

Когда мы остались с Нонной вдвоем, я спросил:

– Нонна Николаевна, а как вам видится процесс развития коллектива, если вы по старинке пытаетесь все его проблемы решать вместо него? Вы смахиваете на сумасшедшую мамашку, которая не дает своему чаду шага ступить, предохраняя от всяческих усилий: она его одевает, кормит, не пускает одного в школу и во двор погулять. Любая самостоятельность под страхом смерти; делают уроки вместе, игрушки в любом количестве….

– Что ты предлагаешь?

– Включить в настройку учебного процесса наш коллектив. Для нас с вами результат вторичен, главное – процесс. Вы это понимаете? Да, настроим мы этот треклятый учебный процесс что с детьми, что без них. Без них спокойнее, но дороже. С ними дольше и хлопотнее, но мы получим побочный результат: коллектив, который своими силами добился важного результата. Вероятно, нам под этот интерес удастся ввести институт дежурных по школе, который будет отвечать за выполнение расписания дня. Можно попытаться сделать так, чтобы они сами предложили. Из таких, незаметных со стороны, подкруток и состоит ваша педагогическая работа. Ничего невозможного, а коллектив упрочивается. К тому же завтра я сам все сделаю как председатель общего собрания.

– Тогда до завтра?

– Да. Пойдем по домам.

Я стоял на сцене под прицелом без малого трех сотен глаз, вернее пар глаз. Только что меня выбрали Председателем общего собрания школы. Де-юре я стал вторым человеком школы, а де-факто, в глазах ребят, стал учительским лизоблюдом, от которого надо держаться подальше, потому что – не наш. По мнению педагогов – фиг поймешь кто, вроде бы и не такой, как все, но и что с него толку – не известно.

Меня, по понятным причинам, это волновало мало, но как факт… Передо мной стояла простая и одновременно сложная задача: организовать учебный процесс, задействовав силы коллектива. С одной стороны, что сложного, создать комиссию, комитет или сводный отряд, потом с помощью подсказок взрослых, от которых нельзя отказаться, и под их контролем создать документ-регламент, за который опять проголосовать на общем собрании. Цель достигнута – коллектив задействован, регламент создан.

Возможно, так можно будет делать, но есть одна закавыка, у нас в школе нет коллектива, совсем нет. Мы сделали, хоть и очень важные, и успешные, но всего лишь первые шаги на этом пути. В глазах же ребят, которые смотрели на меня, не читались ни уверенность в собственных силах, ни привычка решать свои проблемы самостоятельно, ни уважение к общему собранию, ни готовность выполнять его решения, ни, вообще, ощущение себя единым целым.

На меня смотрели с любопытством и интересом, как на майского жука, которому за ниточку привязали бумажку и ждали, когда он полетит. Похожим образом, кстати, на меня смотрели и педагоги. Да, наплевать. С этим сырым собранием мне не удастся преодолеть даже традиционное невысказанное: «А на фига нам это надо? Ты вызвался, ты и крутись».