Константин Шеметов - В книге

– Привезла тебе телескоп, – заявила она с порога. – Узнаёшь?

– Узнаю, – сказал Гомес, подавляя волнение (что-то кольнуло; модель Celestron из 2017-го – носимый рефрактор). Он растерялся и, обняв Эфи, едва удержал себя. От слёз – это вряд ли. Скорей от признания (глупость, конечно), как он любит её. – Спасибо, Локошту.

– Полегче, Тони. Ты влюбился?

– Да, есть немного, – сознался Тони. – Унюхав запахи Кейп-Кода вчера, раскис. Кое-что вспомнил, короче. Тетради… Ты привезла свои тетради?

– Как обещала. Тетради, смеси, гербарий, гаджет.

Он приготовил им лазанью, салат из мидий. Морепродукты, согласно Верну, неисчерпаемый ресурс. Да, так и было: до восьмидесяти процентов потребляемой населением Земли пищи в две тысячи сотом приходилось на рыбу, морские водоросли и моллюски. За кофе Локошту достала тетради.

– У меня сигареты из две тысячи третьего. Настоящие Camel. В Лиссабоне купила, переместившись туда на побеги; сухие побеги каких-то злаков (из коллекции биофака в Понта-Делгада).

Дефицит сигарет в нынешних Штатах выглядел странно, но, опять же, понятно – к тому всё и шло. Запреты придумали ещё в девяностых. Люди смирились – итог предсказуем.

– В две тысячи третьем мы были дети, – промолвил Тони, взяв сигарету (она пахла небом над жёлтой пустыней; Сахарой, наверно – песок, два верблюда, воздух, колеблющийся мыльной завесой, натянутой снизу поверх горизонта). – И как там в третьем?

– Была недолго, примерно, с час. Прошлась по городу – спокойно. Куда свободней, чем в двадцатых. Люди смеются, цены ниже. Нет кризиса ещё, о русских (в смысле грядущей диктатуры) толком не знают. Кино, кафе, Green Day, Обама… Барак Обама даже не в планах. Много чего ещё не в планах, и оттого, в общем, прекрасно, зная о будущем.

Остаток дня Тони листал тетради Эфи. Эфи отправилась взглянуть на работы местных художников в павильоне вокзала (Montauk Train Station Art Gallery в прошлом, а ныне музей, по сути, ручных поделок).

Заметки Локошту, как он и надеялся, кое-что прояснили. Во-первых, смеси – как их готовить (довольно просто на самом деле), а во-вторых (и это главное), как управлять перемещением. Представить образ недостаточно (образ конечной цели трипа) – цепи нейронов, похоже, нуждаются в некой подсказке о точке в пространстве; пространстве и времени. Координаты как раз и содержатся в составе вдыхаемой клиентом смеси. Смесь отражает структуру клеток, а та уникальна и для растений, и, как Тони понял, вообще для ткани с ДНК.

Что ещё интересно – и он, и Эфи «летали» в космос, а Тони не помнил. Точнее, помнил, но очень смутно, словно придумал абзац к роману, и наутро забыл. Он был на Проксиме и Баффи, Эфи «летала» на Венеру, Сатурн и Марс. Он – за деньгами (золото, платина), а Эфи скорее из любопытства. То же с РФ – Гомес исследовал её реальности (параллельные измерения, «возможность острова», так сказать), Локошту бывала там просто от скуки и, надеясь приблизиться как-то к Тони. Она любила его, он не очень. «Довольно больно», – писала Эфи.

Он не стал реферировать её дневник, хотя думал, что надо бы, опасаясь забыть; помнить детали становилось сложнее. Тони казалось, он подцепил в своём «прекрасном сне» болезнь.

– Вирус ли это, Эфи, не знаю, – обратился он к Эфи с наступлением сумерек, устав от чтения, – или форма депрессии.

С ней и самой творилось нечто. Из головы не выходила одна поделка из музея. Весьма престранный экспонат: две краником соединённых колбы – одна с бактериями Марса, другая с плесенью какой-то. Вполне земной, согласно бирке: «Две формы жизни. Не открывать».

– Соединение опасно. Все понимают – не дебилы, но краны всё же открывают, – Локошту явно впечатлилась тем экспонатом.

– Теперь понятно, откуда BEND. И как вообще можно было додуматься устроить себе (ладно себе, но ведь и прочим, к тому же без спроса) загробную жизнь. Во всяком случае, с той жизнью вполне естественно подумать о чём-то большем, – Тони осёкся. – То, что ты пишешь про каталог… каталог измерений (параллельных реальностей; он обошёлся мне в полжизни – всюду пиздец) уже хватило бы любому сдохнуть от скуки. Даже не скуки – от безысходности; я ведь не знал больше, как жить.

– Ты покончил с собой?

– Похоже, да. Сейчас ты спросила, и что-то мелькнуло такое в памяти: море, лагуна, лодка, остров.

– Атолл Тарава, вероятно. Ты утонул. Во всяком случае, понятно, откуда Джо (всё тот же Джонни, что прописан в твоей программе Bangle End), а с ним и Генри, надо, думать.

– Профессор Ослик?

– Они друзья. Точнее, так: Ослика нет; он персонаж романа Джо, его герой и альтер эго.

Прямо как пазл. Впрочем, собрать его было несложно. Эфи просто сложила в сети два имени. Последствия, правда, весьма неожиданны: матрица в матрице получалось. Покруче, явно, романа в романе.

На самом деле Генри Ослик попал в сознание (в программу BEND) Антонио Гомеса посредством истории, которую поведал ему однажды Джонни Фарагут на Макине (остров Макин, Северный Гилберт, Кирибати). Захватывающая и почти детективная история, где главным героем как раз и являлся Генри Ослик – диссидент из РФ и профессор когнитологии Ширнесского университета в Англии. Тони всё понял. Он вспомнил также, что изготовил «Браслет исхода» и для Джо. Подарок с доставкой, можно сказать. Незадолго до смерти он специально переместился к Джонни в Москву из 2036-го в двадцатое сентября две тысячи четвёртого. Вполне разумно предположить, что Джонни тоже теперь находился где-то на сервере неподалёку, и уже со своими не только друзьями, но и с героями своих романов (как собственно и Антонио).

– Ты мог бы связаться с ним. А вообще интересно, – Локошту включила кофемашину, – где твой гербарий? Ладно бы гаджет, классификатор (не так уж и важно), но найди мы гербарий, могли бы вернуться в Москву, на Макин. Да в тот же Конди. Плюс измерения; их явно сотни.

– Десятки тысяч.

– Могли бы «поездить», «слетать» на Проксиму. Мне больше нравится, впрочем, Макин – тепло, лагуна, лодка, дом.

– Там называют их бунгало.

– Пускай, бунгало. Всё же лучше, чем здесь сидеть без сигарет и в окружении придурков. Того и жди, нагрянут копы (наручники, и всё такое).

– Особенно «и всё такое». Скорей на Скае (остров Скай, Портри, Шотландия). В двадцать девятом я бросил работу и перебрался из Конди в Портри. Возможно, Эфи, ты там бывала. Во всяком случае, писала о том периоде (пометки… я видел пометки в зелёной в тетради). Все наработки, каталог, гербарий, гаджеты, да всё там. Кстати, тогда же, придумав способ управляемого перемещения между реальностями, я решил начать заново каталогизацию измерений и собирать соответственно растения из тех мест, где побывал (пресловутый гербарий).

– В зелёной тетради?

Эфи открыла тетрадь, и точно – она писала о Скае так, словно бывала там. Описание местности, маяк, заметки из жизни местных, детали быта. Правда, о Тони и его доме (умный дом) не сказано почти ни слова. Приписка только на полях: «12-40-306,Gomes,12/29». Впрочем, неважно – главное номер. Под этим номером в гербарии Эфи хранились сухие ошмётки мха с примечанием: «Скай, 18:02, 29/12/06, Тони нет. Видно, в море уплыл. Решил покататься. Дом закрыт, возвращаюсь. Замёрзла, устала».