Анна Кожевникова - Шерше ля

Под потолком горит единственная лампочка без плафона («дуля»).

Старушка изредка шевелит ногами в поношенных шлепанцах, шаркая ими по полу коморки, и слеповатыми глазами следит за действиями своего внука.

Юра, расположив маленькую табуреточку у ее ног и присев рядом прямо на пол, держа руки в кусочках разноцветного пластилина кистями вверх, с интересом разглядывает только что вылепленную фигурку древнего рыцаря в плаще и шлеме.

Рыцарь установлен на деревянной дощечке рядом с огромным разноцветным шаром пластилина. Шар слеплен из пластилиновых кусков разных цветов. В основном темный, тон его содержит причудливые разводы красного, белого, синего, желтого и зеленого, делая его похожим на отполированный мраморный шарик. С одной его стороны выщипан значительный кусок материала, как видимо на вылепку того самого рыцаря.

– Вначале все было вместе, и все было едино. Как твой пластилин, – шамкает старуха, указывая на кусок. – Одно смешанное бытие. А когда все одно, то ничего и нет! А потому вначале была Великая пустота. Хаос. Когда еще ничего нет, но все может быть. И тогда Господь начал делить единое, чтобы что-то было. Сначала на небо и землю, потом на воду и сушу. Кусочек туда, кусочек сюда. Так и создал жизнь.

– А зачем? – тыльной стороной руки мальчик откидывает со лба прядь каштановых волос, чтобы посмотреть на бабулю.

– А зачем ты создаешь свои фигурки? – тихий голос старухи похож на змеиное шипение.

– Потому что я люблю лепить. И так лучше, когда что-то есть.

Старушка шевелит губами, чуть кивая головой.

– А что было потом, бабушка Тина? Когда Он все поделил и все создал?

Бабуля одобрительно мычит.

– А что ты делаешь со своими фигурками?

– Слепляю все вместе, – Юра показывает на огромный разноцветный кусок пластилина рядом с фигуркой рыцаря.

– И?

– И леплю новое.

Дмитрий.

Дмитрий играл импровизацию джаза на пианино.

Днем он помогал Роману убирать кафе, разбирать бухгалтерию, выгружать ящики с продуктами, колоть дрова для бани. Но вечером… Ничто не могло сравниться с тем моментом, когда он садился играть.

Приглушенный свет, запах сигарет и свежеспиленного дерева, тихий гул посетителей. И ощущение себя, пусть не богом, но творцом. Творцом этого момента, атмосферы этого места, маленького кусочка мироздания. От него что-то зависело, что-то становилось лучше. Он был нужен.

Как, оказывается, важно найти то, что ты делаешь лучше всего в этой жизни.

Дмитрий отлично помнил тот момент, когда, открыв пыльную крышку, в первый раз прикоснулся подушечками пальцев к гладким и упругим клавишам. Это был миг истины, когда что-то неумолимо и сладко меняет твою жизнь навсегда. Руки, казалось, сами знали, куда нажимать. Мозг отключался, зато включалось что-то другое. Что-то в глубине его в одну секунду переставляло приоритеты, заставляя забывать все, что было не нужно для создания главного – музыки.

Сначала хозяин кафе безразлично отнесся к интересу своего работника и постояльца к старому пианино в углу кафе. Но когда количество желающих поужинать в кафе «Романт и к» увеличилось вдвое из-за того, что здесь теперь играли живую музыку, Роман сам предложил доплачивать Дмитрию за его игру для клиентов. И вот уже около полугода он играл здесь на пианино каждый вечер.

У него даже были поклонники. Некоторые состоятельные фанатки из города оставляли ему на баре письма восхищения, тайные признания в любви и приглашения сыграть частный концерт с обещанием солидного вознаграждения.

Музыка всегда была проявлением духовного в материальном мире, вызывая у людей душевный сдвиг. Только вот некоторые стремятся вознести источник своего душевного подъема на пьедестал, а некоторые в свою постель.

Дмитрий посмотрел на Надю. Она работала здесь официанткой и тоже была поклонницей его таланта.

Совсем юная. Роман говорил, ей двадцать. Ей бы завести любовь, вон, с Богданом, сыном хозяина, румянощеким здоровилой, который как телок ходил за ней повсюду, обхаживал, одаривал подарками, пылинки сдувал. А она вместо этого выбрала старого романтика пианиста.

Ну что ты поделаешь с этой любовью! Плевать ей на возраст, статус, время и расстояние. Как вирус, проникает в твою сущность и заставляет делать необдуманные поступки.

Вот и эту бедную девочку любовь привела к нему в комнату вчера ночью. Девушка была в таком смятении, с такой надеждой и обожанием смотрела на него, стоя на пороге, как заблудшая овечка, просящая крова у волка, что он пожалел ее.

Войдя в комнату, Надя решительно шагнула вперед и, обняв его за шею, стала целовать. Нежные руки, теплое женское тело, страстно прижимающееся к нему…

– Димочка, – жарко шептала она, – Димочка мой бедненький…

Он с трудом оторвал ее от себя, и держал за руки, пока она не перестала сопротивляться. Опустившись на пол, девушка тихо всхлипывала. Достав из холодильника бутылку с водой, он сел на пол рядом с ней.

– Выпей воды.

Надя, рыдая, пустилась в длинный и страстный монолог. Он не перебивал. Слова, как новая мелодия в голове, должны найти выход. Любой душевный порыв должен быть замечен. Когда словесный поток иссяк, Дмитрий взял ее за руку.

– Надя, – сказал он по-отечески ласково, – иди домой. Так будет правильно, дочка.

Иногда так сложно объяснить свое значение «правильного» и «неправильного» другому человеку. Особенно, если его «правильное» отличается от твоего.

Надя, поплакав еще немного, ушла. А сегодня она, натянуто улыбаясь, игнорировала его присутствие. Богдан, стоя за стойкой бара, с бычьей ненавистью сверлил глазами соперника.

Пианист вздохнул. Чем должен руководствоваться человек в своих решениях, если он не помнит свой прошлый опыт? Мозжечком? Шестым чувством? Сиюминутными желаниями тела? Интуицией? Чем?

В этот момент в кафе вошел еще один посетитель. Женщина блондинка, мельком оглянувшись, медленно проследовала к свободному столику в глубине залы.

Около 40 % посетителей их кафе были постоянными, и Дмитрий знал историю каждого из них или от них самих или со слов Романа. Эта женщина была незнакомкой.

Подойдя к столику, она сняла сначала перчатки, затем красивое дорогое пальто и шикарный белый шарф. Повесив все это на вешалку, присела за столик. Подошел Роман и включил светильник рядом со столом. Свет от лампы осветил лицо женщины.

У пианиста екнуло в груди. Это состояние… Словно озарение ходит по краю осознания и, заглядывая в него, как в зеркало, просится внутрь. Ты хочешь его впустить, а не можешь.

Посетительница улыбалась, разговаривая с хозяином. Это была очень красивая дама, ухоженная, лет 45.

Кровь вдруг прилила к лицу. Дмитрий решительно переключил все свое внимание на игру. Он не помнил, откуда знал эту мелодию.