Татьяна Ясникова - Когда течет крем

Лицо начальника поезда выразило невольную озабоченность.

– Вряд ли. Вряд ли.

Тогда Алексей решил продолжить разговор:

– Скажите, пожалуйста, и много же людей не явилось и не заняло свои места?

– Откуда вы знаете, Алексей Иванович, что люди не явились? – удивился начальник поезда.

– Вас зовут?

– Сергей Сергеевич.

– Сергей Сергеевич, в Ква я столкнулся со странным явлением – исчезновением людей. И хотел бы это с вами обсудить, коль скоро вы подтверждаете неявку в поезд множества пассажиров.

– Алексей Иванович, я готов. Пройдёмте в моё купе. – Начальник поезда посмотрел на остывавший чай. – Идёмте, я дам вам новый.

– У вас есть чистый лист, Сергей Сергеевич?

Получив лист и ручку, Алексей написал: «Нина, я сейчас вернусь. Алексей». Положил лист на столик, и они отправились в соседний, штабной, вагон.

– Я вас слушаю, Алексей Иванович! – голос начальника поезда звучал приятно. При отборе на эту должность всегда большой конкурс.

– Сергей Сергеевич, мы с вами земляки. Я вижу, что вы тоже туранец. Ведь так? Мы можем вполне доверять друг другу. Я хотел бы прежде спросить вас: как необычна и велика неявка пассажиров при посадке в Ква?

– И необычна, и велика.

– А вы не спрашивали другие поезда на дистанции, что у них?

– Спрашивал.

– И?

– Неявка пассажиров идёт по возрастающей. Пока мы двигаемся, от станции Славской отошло ещё два пассажирских состава. Когда обнаружилась неявка у нас, я был в недоумении, а теперь я в тревоге.

– Вы разговаривали со Славским вокзалом?

– Да нет. Места оплачены. По документам состав заполнен.

– Вас не затруднит всё же пообщаться с Ква? Ну, на любую тему? После этого я объясню вам, что смогу.

– А вы кто, Алексей Иванович?

– В данном случае – очевидец.

– Хорошо. Я позвоню. Мы с вами туранцы. Это имеет значение.

Начальник поезда набрал на своём аппарате вызов Славского вокзала и стал ждать ответ. Ответа не последовало.

– Я вот думаю, – сказал Алексей. – Жалко мне Ква или нет? Я приехал, чтобы получить разрешение на небольшой рыборазводный завод. Сколько же я унижений натерпелся в связи с этим! А сейчас еду обратно, так и не имея разрешения на руках.

– Вы едете в Славль. – сказал начальник поезда утвердительно. – А не домой в Туран. И ваша попутчица тоже едет в Славль. Что-то случилось с Ква? Что вам «жалко или нет»?

Он ещё раз набрал Славский вокзал.

– Не отвечают. Такого в принципе не должно быть! Что-то происходит.

– Я шёл по Верской улице по направлению к Крему…

Рассказ Алексея был краток. Сергей Сергеевич выслушал его, не перебивая, глядя растерянно ему в глаза. Нажал на кнопку вызова. Явился проводник.

– Петя, два чая с лимоном, пожалуйста! И бутерброды.

Когда проводник вышел, начальник поезда тихо произнёс:

– Это невероятно. Этого не может быть. Однако, Ква не отвечает. Сейчас я позвоню приятелю. Он работает в районе Центрального парка.

Принесли чай и бутерброды с сыром. Чай был очень горяч.

– Надо же! Приятель не отвечает! – сказал Сергей Сергеевич и перешёл на шёпот: – Мы что, лишились центра государственной власти?

– Я думаю, да. – Так же шёпотом ответил Алексей.

– Я со своим поездом проследую в Туран. Я буду молчать о том, что вы мне рассказали. Но вы, вы выходите в Славле. Зачем?

– Сейчас затрудняюсь сказать. По сути, я спасался бегством и не мог мыслить достаточно верно.

– Может быть, вы продолжите путь? Билет до Турана вам я могу оформить прямо сейчас.

– Понимаете, Сергей Сергеевич, какая загадка? Телевидение и радио вещают в обычном режиме, будто ничего не происходит.

– Да. Информация не распространяется.

– Я всё же сойду в Славле. Я не завершил свои дела в Ква и не хочу, чтобы моё возвращение в Туран было ошибкой. Я задержусь на несколько дней в Славле. Я проинформирую о виденном хотя бы руководство дистанции пути. Происходящее слишком задевает меня. Не отпускает. Не даёт занять позицию постороннего. Пожалуй, именно железнодорожники смогли ощутить странность происходящего. Они поймут меня.

– А авиаторы? Они могли увидеть всё сверху. Тем не менее, информации ноль. У меня на телефоне движется поток новостей. Звук отключен, но, судя по кадрам – ничего не случилось… Я попрошу начальника Славля-пассажирского, чтобы он встретил вас. Идите, Алексей Иванович, отдыхайте. Вы мой пассажир.

– Вы учтите, Сергей Сергеевич, я – не сумасшедший. Вам доступны досье пассажиров. Проверьте.

– Это я – сумасшедший, Алексей Иванович. Отдыхайте.

– Спасибо. Славль уже близко.

У нас с матерью была трёхкомнатная квартира в старом панельном доме. Эту квартиру получали ещё бабушка с дедушкой. Они приехали в Туран из деревни и работали на чаеразвесочной фабрике. Дедушка Анжил любил лошадей и стал работать на фабрике конюхом. Тогда считалось, что вблизи неё не должно быть машин, работающих на бензине. Ящики с чаем перевозились на бричках. Фабрика у нас была по-настоящему старинная, поставленная когда-то на Великом чайном пути. Обычаи здесь соблюдались строго. Сами рабочие за всем следили. Наш туранский чай по вкусу был лучшим в стране. Но это, конечно, знали те, кто в чае знал толк. Рекламы тогда не существовало, люди сами во всём разбирались.

А уж бабушка Бэлигма работала на развеске чая. Они у меня были хоринские, уж как сами любили пить чай! А трубку курить – ни-ни! Только чай. Это мне мать рассказывала. Она у них была поздний ребёнок. Я не застала бабушку и дедушку. От них в нашей квартире всё было – и мебель с коврами, и место обитания божеств бурханай-шэрээ со шкафчиком гунгарбаа, расписанным лотосами, и самовар электрический, и фаянсовые чайные чашки с петухами. Квартиру им дала фабрика за ударный труд и за то, что они коренная народность. Детей у них тогда было двое. Двое детей и трёхкомнатную дали! Чтобы всё было честь по чести: вот зал, вот спальня, вот детская. Ну, и кухня. Мамина старшая сестра вышла замуж в Иргизию и уехала к мужу на родину. Квартира досталась нам.

Мама мне говорила, что у меня был папа. Он поехал на нефтедобычу денег заработать и там погиб. У нас есть фотография со свадьбы. Мама и папа на ней очень красивые. Мы всегда жили вдвоём с мамой. Другой раз ей на работе не платили ничего, она плакала. Но потом стали платить. У других есть родня в деревне, они привозят оттуда мясо и молоко, а у нас почему-то никого не было. Но я всегда скучала по степи. Туда меня брала семья маминой подруги. А мама оставалась одна дома ждать меня. Ей было неудобно проситься поехать со мной. Я ей привозила полевые цветы, лекарственную пахучую травку аягангу, творог и сметану.

А квартплата всё росла. Мама работала на почте, там платят мало. И мы стали мечтать – продадим трёхкомнатную квартиру, купим двухкомнатную, а на разницу в цене – хорошую одежду, еду, мебель. И мне на свадьбу отложим. Мы в феврале выставили квартиру на продажу. И в апреле уже её продали. И вот я успела в тот же месяц познакомиться с молодым человеком, Азизом. Я доучивалась уже в колледже, и он доучивался. Я Азизу рассказала, какие у меня были дедушка с бабушкой, мама с папой, и что мы продаём квартиру. Спустя какое-то время Азиз мне говорит: