Глеб 44 - Крысиная чума

Потом подбежал другой человек – мужчина с фигурой атлета. Обхватив женщину двумя руками со спины, он стал оттаскивать её в сторону. Из объятий высокого и плечистого, казалось, женщине уже не вырваться.

Но буквально через секунды ситуация кардинально изменилась. Обезумевшая женщина каким-то образом вывернулась из его хватки, повернулась к нему лицом и закричала так, что в ушах зазвенело. Мужчина, не ожидая ничего подобного, растерялся, всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы женщина, не дав ему опомниться, тут же бросилась к его лицу. И почти сразу ей удалось достигнуть цели – выцарапать ему один глаз.

Мужчина упал на колени, обхватив обеими руками лицо, и завыл от боли. Женщина продолжила его бить, только теперь уже ногами, прямо подошвой она буквально втаптывала его в землю.

Это продолжалось до тех пор, пока мужчина не перестал всхлипывать и двигаться вообще. Он особо даже не сопротивлялся и не пытался встать на ноги, или позвать на помощь – он только завывал и стонал всё время от боли, прикрывая ладонями лицо, пока не упал навзничь и не утих навсегда.

Женщина убила его!

После этого она остановилась, замерла на месте, сидя на его бездыханном теле, и начала, как будто вслушиваясь, поворачивать голову в разные стороны. Лицо её было искажено лютой ненавистью, в глазах – пустота, словно она и вовсе была лишена зрения. Вот она повернулась к парню – Никита окаменел от страха, с ужасом ожидая своей участи.

И тут первый пострадавший мужчина, с которого всё, собственно, и началось, крикнул «Помогите!» и женщина, словно хищник, тут же кинулась к нему.

Никита не верил своим глазам, что всё это происходит по-настоящему, взаправду. Что это не сон.

Когда женщина расправилась со вторым мужчиной, она вновь замерла на месте, снова вслушиваясь в происходящее вокруг и выбирая себе новую жертву.

Но поблизости был только один человек – Никита, парализованный страхом. Его тело покрылось холодным потом. Мелькнула мысль: «Это конец! Он – следующий! »

Женщина неестественно выкручивала голову и медленно двигалась в сторону Никиты.

Внутри парня всё кричало и кричало: «Беги!», но ноги не слушались, они словно прилипли к полу. Юноша затаил дыхание.

Неожиданно, где-то позади за спиной, раздался чей-то женский крик и в то же мгновение обезумевшая, уже вся в крови, бросилась на этот звук. Она пронеслась всего лишь в шаге от Никиты, едва не коснувшись его своим окровавленным, некогда бежевым пальто.

Пронеслась мимо!

В это мгновение он готов был умереть. Точнее, он с ужасом ожидал собственного неизбежного конца. Думал, что эта обезумевшая женщина расправится сейчас и с ним, так же, как расправилась перед этим с двумя мужчинами – будет избивать его и кричать до тех пор, пока он не умрёт.

Но в этот раз смерть прошла мимо. Женщина словно не увидела его, не учуяла.

Никита понемногу стал приходить в себя. До него донесся всеобщий шум и гам, крики и вопли, которые были уже повсюду. Обернувшись, он ужаснулся: то там, то тут люди ни с того ни с сего начинали махать головой, тереть глаза и….

Все в панике сновали туда-сюда; кто-то кого-то молотил, кругом было много людей, живых и тех, кто уже лежал в крови, не двигаясь на полу. Паника. Крики.

Какой-то парень лет двадцати бросился к выходу, перепрыгнул через скамейки и вылетел, как угорелый, через открытую дверь, и вскоре, исчез за углом.

Словно по инерции Никита последовал его примеру – бежать! Прочь отсюда. Домой. И как можно быстрей.

Но на улицах не оказалось спасения, там происходил тот же ужас, что и в зале автостанции. Крики, вопли, много крови и насилия.

ЭТО непонятное что-то творилось повсюду!

Никита мчался, что было мочи, бежал со всех ног, стараясь избегать любых контактов, пересекал одну улицу за другой, и везде было одно и то же. Кто-то взывал или молил о помощи, кто-то с криком отчаянья защищался от нападавших, но тем было всё нипочем и с каждой минутой их становилось всё больше и больше. Масштабность происходящего просто не оставляла шансов выжить.

Но вот парень уже подбежал к своему дому, вот его окна, там уже горит свет, спасение близко… и в окне он видит, как родной отец, словно безумный, догоняет мать.

Женщина успевает выбежать на улицу, захлопнув за собой входную дверь.

Никита бежит на помощь. Однако, в подъезде он видит свою маму, которая стоит у входной двери и тяжело дышит, машет головой – точно сбрасывая с себя незримую паутину.

Парень в ужасе замирает на месте, всё это он уже видел. Затем она протирает глаза. Но слезы льются у Никиты. Он всё понимает – ему надо бежать. Но это ведь мама. Его родная и любимая мама. А там за дверью яростно стучит его отец, пытаясь выбраться наружу.

Мать начинает вертеть головой по сторонам, Никита замечает это, когда уже бежит – и больше он не оборачивается. Он бежит и ревёт, как ребёнок. Слёзы наполняют реальность туманом. Парень словно не видит окружающий его со всех сторон кошмар. Бежит. Бежит бездумно, куда глаза глядят.

Григорий Тихонович, или, по-свойски – дядя Гриша, проработал за рулем почти двадцать лет. За свою жизнь он был дальнобойщиком, водителем городского автобуса, немного поколесил по стране будучи почтовым перевозчиком, и последние пять лет возил по утрам детей в школу и развозил их по домам. Обычно он был улыбчив и вежлив, приветствовал каждого ученика по имени, частенько шутил и интересовался их настроением, но в этот день он был сам на себя не похож, хмур и задумчив. Виной тому были ключи.

Дело в том, что сегодня он впервые забыл дома ключи от автобуса, и ему пришлось возвращаться. Пока он шёл, он всё думал о произошедшем. Для кого-то это могло показаться пустяком, но не для Григория Тихоновича. В этом событии он видел лишь неизбежно приближающуюся старость. Склероз.

Он шёл за ключами, представляя себе, как теперь с каждым днём он будет забывать всё больше и больше, пока не забудет и себя. И так и умрёт – овощем.

Мысли об этом пугали его.

Он взял ключи, сел в автобус и поехал, но мысли никуда не делись. Всю дорогу он только и делал, что гадал: каким будет его последнее воспоминание, после которого ему суждено будет погрузиться во тьму. Ещё его пугала мысль, что однажды он может забыть, как, собственно, управлять автобусом.

И что тогда?

Все эти размышления угнетали его, отвлекали от происходящего. Он мало с кем здоровался и как-то странно улыбался, продолжая думать о своём. Поэтому он далеко не сразу сообразил, что творится в автобусе.

Конечно, он слышал шум, гам и возню позади, но такое с детьми бывает, когда они заигрываются и забывают, где находятся в этот момент, и потому продолжал спокойно ехать.