Ульяна Тужилина - Выход. Роман-антиутопия в двух частях. Часть 1

***Ф***

Я обычный сторожевой, следящий за Их собакой. Предыдущий, проработавший на моём посту не более двух лет, умер – по слухам, при загадочных обстоятельствах. И меня взяли ему на смену.

В мои обязанности входит: разбудить Нору с утра, если она не проснулась раньше, и поставить варить ей завтрак. Обычно это какая-нибудь каша с маслом, ряженкой или молоком, иногда хрустящие хлопья или мюсли. Пока всё готовится, шипит и пенится, я надеваю на неё комбинезон (не знаю, зачем нужно подобное издевательство, но это прихоть её хозяев) и прибираюсь в будке: вытрясаю матрас, взбиваю подушку, подметаю и протираю пыль. Отодвигаю шторку, проветриваю помещеньице. Нора тем временем наводит марафет (баба ведь как-никак): моется, чешется, лижется. После того как завтрак готов, я ставлю его остужать, и мы с Норой совершаем утреннюю пробежку вдоль леса. Вот уж чего-чего, а носиться она любит, нюхая, как за ночь изменилась природа, и махая хвостом при виде каких-нибудь мелких зверушек или птичек.

После прогулки приступаем к завтраку: я к своему, а Нора – к своему. У нас там импровизированная кухня под навесом, где, кроме меня и Норы, питается иногда и другой Их персонал. Но утром, как правило, пусто, и я ем то, что имеется. Мой друг из «зелёного» надо мной вечно смеётся, что я ем собачий корм. Помню, я пытался растолковать ему, что входит в это понятие, но он мне просто не поверил.

На десерт я достаю ей яблоки, она с удовольствием их грызёт. А после завтрака у нас свободный режим: либо она гуляет по двору, а я просто за ней присматриваю, либо идёт с Их сыновьями на охоту.

К обеду я варю ей какой-нибудь суп с мясом: борщ, щи, рассольник, гороховый, а иногда что-нибудь из рыбы – уху или другую похлёбку. Меньше всего она любит супы с кислой капустой, но хозяева прописали её кормить разнообразными овощами, поэтому в таких случаях я делаю особо вкусную заправку, чтобы она не привередничала. В качестве салата она с удовольствием грызёт морковку, тыкву или огурцы. А в полдник я запекаю в духовке бутерброды с сыром и колбасой и пою молоком.

После обеда обязателен сон-час. В этом время я прошу её зайти в будку и читаю ей сказку, пока она не уснёт, или пою колыбельные. Они разрешили мне пользоваться для этих целей Их гитарой, поскольку, когда я только начал работать, Нора никак не хотела спать после обеда. Но почему-то моя мелодичная игра на этом струнном инструменте её успокаивала, и сейчас она привыкла, поэтому укладывать её с помощью пения мне приходится лишь в исключительных случаях.

После сна мы полдничаем и уходим в лес на собачью площадку. Там я её обучаю различным командам: перебрасывать своё ленивое тело через высокие препятствия, бегать по узкой дощечке, ходить по высокой, перемещаться между кеглями так, как то никогда бы не сделал медведь, и многое другое. Список того, чему мне надо её выучить, даётся на четыре месяца, а затем мы сдаём с ней экзамен. Я работаю уже больше года, и за это время мы с Норой так хорошо научились понимать друг друга, что она не подводит меня во время показательных выступлений. Да и комиссия в лице какого-то унылого старикашки особо не придирается, словно ему всё равно на наши успехи.

Где-то с час мы занимаемся с ней упражнениями, а затем идём просто гулять в лес. Вот это моё (и её, наверное) самое любимое время дня. Этот ведь единственный лес во всём нашем государстве. В остальных четвертаках только парки… Там не так дико.

В лесу хорошо, тихо и красиво. Деревья защищают от шумов и визгов города, переносят словно в другой мир. Я обычно останавливаюсь и подолгу изучаю растения, когда лето, и звериные следы, когда зима. Хотя с тех пор как я познакомился с… Впрочем, об этом позже. Я хотел сказать, что лес – это ещё хорошее, защищённое от посторонних ушей и глаз место для свиданий.

Нора тем временем рыскает по кустам хвост трубой и гоняет сусликов и мышей. Иногда мы с ней играем в догоняшки или другие игры – по настроению. Ей, похоже, больше всего нравится «дразнилка». Она всегда, когда видит наше любимое дерево, прыгает вокруг него, хвостом машет и на меня поглядывает – мол, ну давай, лезь, поиграем! И я забираюсь на него, устраиваюсь на нижних ветках и начинаю всячески дразнить Нору: громко тявкаю по-собачьи, мяукаю по-кошачьи, корчу ей рожи либо просто размахиваю палочкой или кусочком прихваченного сыра у неё перед носом. Она злится, лает, подпрыгивает на задних лапах, роет землю от нетерпения, скулит. Мне очень смешно наблюдать за ней. Она такая прикольная, непосредственная! Бывает, так взглянет на меня по-человечьи, аж за душу дерёт. В такие моменты ей удаётся выхватить у меня палочку или сыр. Теперь уже она меня дразнит – скачет вокруг, довольная, с громким чавканьем жуёт сыр и так хитро поглядывает! Мне с ней всегда весело.

В общем, прогулочка наша длится часа два, а то и больше, после чего мы возвращаемся, и я кормлю её ужином. Это, как правило, остатки с обеда либо какая-нибудь еда быстрого приготовления: лапша, макароны, полуфабрикаты, яйца. После этого я стягиваю с неё комбинезон и вывешиваю его на улицу проветриться. Каждые два дня я его стираю и надеваю на неё другой.

После ужина Нора либо ложится спать, либо бегает по двору, но я уже сваливаю домой.

Таков распорядок, который сложился задолго до меня и продолжает действовать сейчас. Правда, бывают и исключения: в любой момент кто-либо из Них может забрать её у меня, не сказав, куда, зачем и надолго ли. Для каких целей? Этого мне знать не дано. В конце концов, это Их собака, а не моя, и Они имеют на неё все права, а я – только временный сторожевой. Нянька.

***Ф***

Честно – я не писал дневники. Это типично женское занятие. Кто ж ещё с таким смаком станет обмусоливать свои эмоции по двадцать раз на дню. Однако… Нет, об этом позже. В общем, есть одна причина, точнее, необходимость, почему я взялся за этот бесполезный, на первый взгляд, труд. Но сначала о работе. О том, как я, собственно, попал в свои молодые зелёные годы на этот «престижный» пост.

Дело было в сопливом детстве, когда маленький мальчик по имени Фредли стал проявлять недюжинные способности в конструировании. Помню, в семь лет я соединил какие-то проводки и смастрячил кнопку в телефоне, при помощи которой можно было слушать разговоры соседей. Родители тогда очень испугались и попросили меня убрать эту кнопочку. Сказали, иначе придёт строгий дядя и заберёт меня от них. Я нехотя послушался.

Но на этом дело не кончилось. Я подрос и стал ходить в школу. Первые два года, с пяти до семи лет, мы учимся в центральном образовательном доме. Здесь за нами наблюдают и делают первичную диагностику. По её результатам нас распределяют в районные школы: каждого в соответствующий район. С семи лет учиться я ездил сюда, в «болотный», хотя жил ещё до 18 лет с родителями в «розовом».