Сергей Гатаулин - Переговорщик

Дубинский говорит, что в подземке сейчас живут носители вируса, которые сами могут долго не болеть. Слово он какое-то даже к ним применил. Не наше слово. Сложное, но близкое мне. Я его сразу полюбил, как только услышал. Крепкое, армейское, жесткое. Уж и не знаю, как его можно в разговоре о вичах употреблять. Вот только вспоминается с трудом. Нон.. п.. Нонпрогрессоры! Вот!

Живут, значит, эти самые нонпрогрессоры так долго, что успевают, как крысы, народить бесчисленное потомство. Большая часть выродков, конечно же, погибает, но что-то из приплода остается. И живет. Живет и болеет. Да и здоровых людей утаскивают под землю довольно часто. Не только же для развлечений? Может, они нужны для экспериментов. Может, они предназначены для продолжения рода.

А ведь это мысль! Недавно майор, правда, сказал, что вичи могут и из пробирки детей делать, но здесь я ему, как ни стараюсь, поверить не могу. Откуда у них в подземке оборудование для таких операций? Да и вообще, эта технология уже много лет как забыта. Я о ней читал в старой книге. Это он, наверное, для меня придумал, чтобы я меньше голову ломал. Он-то сам точно знает, почему они все не сдохли, но нам не говорит. Правильно! Может, это секрет? Военная тайна. Точно, секретная информация! Да и вообще, оно мне нужно?

Черт! Голова лопнет, если долго об этом думать будешь. Нужна тебя эта гнойная мразь? Пусть себе живут. Пока они в подземке, нам бояться нечего.

Как бы оно ни было, но именно вичи помогли мне встретить Марту. И хотя она до сих пор утверждает, что тогда, в подворотне, они просто пытались отнять у нее сумку с продуктами, а остальное я, мол, у себя в голове дорисовал. Но я-то знаю, что этим сволочам от нее нужно было. И что бы стало с бедной девушкой, не проходи я мимо. Естественно, либо изнасиловали ее, либо просто вогнали несколько кубиков своей заразной крови. В любом случае результат был бы один и тот же. Я же видел у одного из них в руках что-то очень похожее на шприц.

Опять же, зачем им девушка, если они мальчиков любят? Твою же за ногу! Конечно, шприц! Что же еще? Не иголка же для штопанья штанов. Ха! Ведь все знают, что инфицированные везде таскают с собой шприцы, чтобы колоть здоровых граждан. Завидуют, сволочи, здоровым черной завистью. Здоровье! Вот чего у них никогда не будет, а у некоторых никогда и не было. Вернее, у большинства, а еще точнее – у всех. Они ведь уже родились больными. Интересно, как они выживают? И кто позволяет заразным матерям рожать?

А кто им там, в темноте, запретит?

Марта всегда спорила со мной, когда мы вместе вспоминали происшествие в подворотне. Это ты, говорит, со страху напридумывал себе и синие морды, и иголки в руках. А может, они просто хотели еду у меня отнять, голодные были. Я поначалу пытался спорить. Убеждал ее. Но только поначалу. Со временем понял, что скромной девушке неудобно даже представить себе то, что могло произойти в той подворотне. Ну, да ладно! Главное, успел я! И теперь мы с моей голубоглазой скромницей и красавицей вместе. На всю оставшуюся жизнь вместе. До последнего вздоха. Навсегда.

Хотя, до сих пор меня терзают смутные сомнения. Почему, например, Марта не заразилась? Ведь они ее касались, руками лапали, но тестер не дал положительного результата. Я сам ей тестирование провел, и по всем показателям отрицательно. Тестер, как был бесцветным, так и до сих пор остается таким. Ничего не пойму, но рад, что так получилось. Иначе бы у нас с ней не заладилось. Я сдохну, но с заразной дел иметь не буду.

Быстрее бы стать лейтенантом, тогда можно будет просить отдельную квартиру. И жить не в маленькой комнатушке, в казарме, а в хоромах с мебелью.

Говорят, что квартир, с обстановкой и предметами обихода, после великого исхода заразных было необычайно много, но со временем они странным образом опустели. Исчезло все, что могло представлять хоть какой-то интерес. Наверняка бывшие хозяева по ночам выползали из подземки, пробирались сквозь заградительные кордоны и уносили свои пожитки, а что не могли унести, сжигали. Поначалу и кордонов как таковых не было. Так, где могли, заборчик сколотили, где плиты бетонные сдвинули.

Рассказывают, что пожары в те времена вспыхивали каждую ночь. Иногда по несколько раз в сутки. Город беспрерывно полыхал, а тушить его некому было. Так и выгорали целые кварталы, оставляя после себя лишь торчащие к небу черные скелеты зданий. В этих районах и сейчас даже днем никого не встретишь. Ни бандитов-одиночек, ни инфицированных. Команды зачистки туда не заходят – боятся. Только безумцы, самые отчаянные счетчики-разведчики, такие как Ус. Это ведь, как в подземку сунуться. Либо убьют, либо заразят. Третьего не дано.

Пожары уничтожали город. Горело все, что могло гореть. Видимо, жалко было вичам оставлять свое имущество. Вот только кому может понадобиться их барахло? Где это видано, чтобы здоровый притащил в свой дом вещи инфицированного? Но в то время, когда на поверхности еще оставались сочувствующие вичам идиоты, неоднократно обсуждались слухи о массовом мародерстве здоровых. Кто этому поверит? Только сами вичи, да те, кто их жалеет. Слухи прекратились, когда гумики последовали за своими заразными друзьями в подземные туннели. Еще бы не последовать, ведь после введения обязательного тестирования большинство из них также оказалось вичами. Вот тогда-то и стало понятно, почему они так защищали заразных.

Прежде чем принять закон о принудительном тестировании, долго народ возмущался. Заразных, мол, меньше не станет. Конечно, их в разы больше оказалось, но все они теперь где? Вот именно – в подземке! А так бы жили рядом, и никто не знал, что они инфицированные, пока все от них ни заразились.

– Сегодня продукты выдадут. Люблю тебя, моя девочка, – продиктовал я сообщение информатору, запоздало соображая, что разбил нудную скрипучку. – Меня вызвали.

Правда, хитрый прибор уже не раз побывал на полу, прикидываясь бесполезной грудой запчастей, но всякий раз, после проверки, оказывался исправным.

Хлопнув хлипкой, едва державшейся на расшатанных петлях дверью, я прошел через грязную казарму, вышел на улицу и не спеша двинулся к командному пункту. Благо, идти не очень далеко. Бывшая станция подземки в десяти минутах ходьбы.

Придумают же люди небылицы. Одна из них – о том, что когда-то под землей поезда людей перевозили. Длинные змеи из множества вагонов ползали под землей, соединяя различные части большого города. Якобы, человек мог жить в одной части города, а работать в другой. Глупо, конечно, но кто знает, может, так оно и было? В обществе, в котором большая часть – заразные твари, все могло быть.

Ежедневный маршрут от дома до места службы – каждая труба знакома, каждый кирпичик родной, каждая мусорная куча в памяти. Много лет подряд – шаг за шагом. И не надо лезть под землю, чтобы добраться до кордона.