Владимир Буряк - Космос внутренний и внешний. Часть первая. Улучшитель женщин

– Он никому об этом не рассказывал. Смотрите!

На экранах мониторов снова был пятилетний Ваня. Он смотрел на микроскоп и думал. Выражение его лица было при этом совершенно не детским.

– Интересно, о чём он думает? – спросила Полина.

– Он пытается понять, что вообще произошло. – ответил Марта.

– И что ему теперь с этим делать. – добавил Теодор. – Смотрите внимательно!

Иван встал со стула, взял листок бумаги и кисточку, и осторожно смёл с приборного столика микроскопа почти все сверкающие крупинки. Листок со сметёнными крупинками Иван бережно свернул в крохотный кулёчек, и спрятал в ящик стола. Затем Иван аккуратно подсыпал на приборный столик несколько крупинок графита, и теперь всё стало выглядеть практически так, как было.

– Что он делает? – не поняла Полина.

– Заметает следы.

– Почему?

– Чтобы никто ничего не узнал. Он ведь, хотя и преобразовал графит в алмазы, не понял, как у него это получилось.

– Поэтому решил, что не будет больше делать ничего подобного, пока не поймёт всё досконально.

– Ну надо же, какой ответственный ребёнок! – воскликнула Полина. – Мало того, что волшебник, так ещё и мудрец покруче многих взрослых! Всё понял, осознал, сделал выводы и принял решение!

– Совершенно верно! – с гордостью кивнула Марта. – Это же Иван Семёнович!

– Он всегда был очень непростым ребёнком! – с ещё большей гордостью подтвердил Теодор.

– И взрослый из него получился тоже непростой… – вздохнула Полина. – Я всегда знала, что он гений. Но только сейчас начинаю понимать, какой он скрытный!..

– А теперь он решил вам всё показать. – объяснила Марта.

– Он вам доверяет! – добавил Теодор.

– Да ну?.. – скептически усмехнулась Полина. – А дальше-то что было?

– Он всё понял. – заявил Теодор. – Только не сразу. Прошло много лет. Ему пришлось очень много думать. И много учиться.

– Если ему надо было так много времени, чтобы думать и заниматься своей наукой, зачем он на мне женился? – спросила Полина.

Марта и Теодор оживлённо переглянулись, радостно заулыбались и заявили:

– Потому что любовь!

– И судьба!

– Ну, насчёт любви я уже не совсем уверена. А насчёт судьбы… – вздохнула Полина. – Ну-ка, покажите!

– Что именно? – осведомилась Марта.

– День, когда мы встретились, в парке…

Экраны мониторов вновь засветились.

Теперь они показывали прекрасный осенний парк, с дорожками, усыпанными жёлто-багряными листьями с уже почти оголённых клёнов, среди которых там и сям виднелись сочные гроздья рябин. Чуть дальше парк переходил в сосновую рощу.

Полина сидела на скамье, опираясь на её спинку и вытянув вперёд ногу в аппарате Илизарова. Свою тросточку она прислонила к скамье слева от себя.

По дорожке быстро шёл Иван, в наушниках, помахивая рукой в такт музыке и то и дело пиная ногами листья.

– Прямо вылитый неформал!.. – хмыкнула Полина перед мониторами.

Приблизившись к Полине на скамье, Иван остановился и взглянул на Полину с таким видом, как будто её узнал.

Полина ответила ему удивлённым взглядом.

Иван выключил музыку, сдвинул наушники и сказал:

– Добрый день! Я вас тут часто вижу. Что у вас с ногой?

– Здрасьте! – радостно ответила Полина. Он скучала, и ей давно хотелось с кем-нибудь поговорить. – С ногой у меня уже почти всё в порядке. Скоро снимут аппарат, и ходить я буду даже без тросточки.

– Это же прекрасно!

– Возможно. Я даже смогу танцевать. Только не на сцене.

– А, вот как!.. Это для вас очень печально?..

– Для меня не очень. А для мамы это трагедия всей её жизни.

– Почему?

– Потому что моя прабабушка была прима-балериной, и бабушка была прима-балериной, а вот мама стала уже только преподавателем в нашем хореографическом училище… Да вы присаживайтесь! Если время есть, конечно.

– Конечно есть! Спасибо! – радостно отозвался Иван, присаживаясь рядом с Полиной. – Меня зовут Иван.

– А меня – Полина. – представилась Полина в парке.

– Вот зачем я его тогда пригласила присесть? – с досадой сказала Полина у мониторов. – И почему меня понесло на откровенность?

– Любовь! Судьба! – тихо повторили Марта и Теодор.

– Ну и вот, раз маме не удалось стать тоже прима-балериной, – продолжала Полина в парке, – она решила, что природа на ней отдохнула, и, соответственно, её дочь, то есть я, должна будет добиться всего того, чего не смогла добиться она сама.

– Должна? – сочувственно повторил Иван.

– Именно! В общем, на меня возлагалась обязанность и честь продолжить нашу знаменитую династию. Другого пути мама для меня просто не видела. К тому же на экзамене в училище преподаватели сказали ей, что у меня прямо-таки выдающиеся данные.

– Они ей врали?

– Нет. Данные были. Но одних данных маловато…

– Понятно. И что же было потом?

– Ну, что… Я закончила хореографическое училище, и поступила в труппу нашего музыкального театра. И встала там в глухой кордебалет. Вот уже три года – ни единой сольной партии. Моё самое выдающееся достижение за это время – четвёртая гусыня справа в танце маленьких лебедей.

Обе Полины, в парке и у мониторов, одновременно криво усмехнулись.

– Это несправедливо? – спросил Иван.

– Это правильно. – со вздохом ответила Полина. – Балетмейстеры и режиссёры – они ведь не дураки. Они с детства вычисляют тех, кому суждено стать звёздами, а кому – нет. Так что я даже рада, что на меня наехал тот мажор на джипе.

– Нашли чему радоваться!

– Ну, вот такая я! Не такая, как все… А маме я сказала, что просто не люблю балет. И чувствую себя теперь совершенно свободной от её установок. Поэтому ноги моей не будет в театре. Ни больной, ни здоровой. Отныне и присно. Аминь.

– Как это – сказали? Когда?

– Полчаса назад.

– И что ваша мама?

– Впала в состояние аффекта. Махала руками. Кричала. Я даже не думала, что она знает такие слова.

– Да уж… Но вам ведь всё равно придётся как-то с ней общаться?

– Не придётся. Я куда-нибудь перееду. Поживу одна. Давно пора.

Иван и Полина помолчали.

– И что же вы теперь будете делать? – спросил её Иван. – Если не в театр, то куда?

– А куда угодно! – легкомысленно отозвалась Полина. – Окончу какие-нибудь курсы, пойду куда-нибудь работать! Да хоть продавцом!

– Что, серьёзно?

– Абсолютно. С детства любила играть в магазин…

– С весами и гирьками?

– Ага! А ещё с куклами и всякими другими игрушками… А вы, значит, занимаетесь музыкой?

– Нет, я её только слушаю. Я занимаюсь наукой.

– Какой именно?

– Ну, э… Биофизикой. Там, в институте! Научно-исследовательском.

Иван неопределённо махнул рукой.

– То есть вы режете несчастных лягушек?

– Нет. Изучаю и анализирую различные процессы, происходящие в живых организмах. На клеточном, молекулярном и атомарном уровнях.